Консуэло (роман)
| Консуэло | |
| Consuelo | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: | |
| Дата первой публикации: | |
|
[az.lib.ru/s/sand_z/text_0010.shtml Электронная версия] | |
 Текст произведения в Викитеке | |
«Консуэ́ло» (фр. Consuelo) — роман Жорж Санд, написанный в 1842—1843 годах. Роман «Консуэло» имеет продолжение в виде романа «Графиня Рудольштадт».
Содержание
История создания
В сообществе с Пьером Леру Жорж Санд основывает журнал «Независимое обозрение» (фр. La Revue Indépendante), в котором, начиная с ноября 1841 года, публикует роман «Консуэло» и его продолжение роман «Графиня Рудольштадт».
Прототипом главной героини романа послужила знаменитая испано-французская оперная певица Полина Виардо. Имя главной героини романа обозначает «утешение», что по замыслу автора обозначает, что Консуэло становится утешением для Альберта. Для описания Венеции писательница использовала свои личные впечатления от путешествия по Италии.
В романе в качестве персонажей выведены многие реальные исторические лица, например, Никколо Порпора, Бенедетто Марчелло, Йозеф Гайдн, Ян Жижка, Мария-Терезия, Фридрих II, Амалия Прусская, братья Фридрих и Франц фон Тренк, и др. Важное место в романе занимает описание гуситских войн.
Сюжет
Действие происходит в 40—50 годах XVIII века, начинаясь в Италии, в Венеции, и продолжаясь в Богемии, Чехии, Австрии и Пруссии. Роман повествует о дочери цыганки — Консуэло, с детства не знавшей своего отца. Она бедна и некрасива, но обладает чудесным голосом. Композитор и вокальный педагог Никколо Порпора, угадав в девушке необычайный талант, бесплатно даёт ей уроки. Лучший друг Консуэло — Андзолето, который также имеет превосходный голос. Когда они подрастают, то начинают выступать в салонах Венеции. Андзолето понимает, что в пении Консуэло нет равных, и в нём просыпается зависть.
Со временем дружеские чувства Консуэло и Андзолето перерастают в страсть, однако Андзолето не хочет жениться на своей подруге детства и убеждает её, что это может помешать их музыкальной карьере. Через некоторое время Консуэло узнает об измене Андзолето и в расстроенных чувствах бежит из Венеции. По рекомендации своего наставника Порпоры она уезжает в старинный замок Исполинов на границе Чехии и Германии, чтобы стать компаньонкой и учительницей музыки юной баронессы Амалии. Баронесса помолвлена со своим двоюродным братом — графом Альбертом Рудольштадт, проживающим в том же замке. Альберт обладает даром ясновидения, пугающим его родных, окружающие считают его сумасшедшим. Через некоторое время Альберт влюбляется в Консуэло, но она не отвечает ему взаимностью, испытывая к нему лишь сестринскую дружбу. Через некоторое время в замок Исполинов приезжает Андзолето, представившись братом Консуэло. Девушка принимает решение сбежать в Вену к Порпоре и осуществляет его. Она платит проводнику за то, чтобы он помог ей, и указывает ему дорогу, где «будет ждать» Андзолето, а сама отправляется в другом направлении.
В Богемском лесу Консуэло встречает юного музыканта — Иосифа (позже он станет композитором, известным как Йозеф Гайдн), как оказалось искавшего её, чтобы попросить походатайствовать перед Порпорой. Они вместе отправляются в Вену. По пути Консуэло переодевается в подростка, и это вызывает множество недоразумений.
Оказавшись в Вене, Консуэло продолжает переписку с Альбертом и графом Христианом, его отцом. Позже юная певица подписывает контракт с Берлинским театром и вместе с Порпорой, своим учителем, отправляется туда. По дороге их перехватывает дядя Альберта и, сказав, что Альберт при смерти, везет их в замок Исполинов. Там Консуэло застает полумертвого возлюбленного и вступает с ним в брак за несколько минут до его смерти, становясь вдовой графиней Рудольштадтской.
Влияние философии и литературы
В 30—40-х годах XIX века общение с Пьером Леру, Ференцем Листом, Фредериком Шопеном, Адамом Мицкевичем, открывшим писательнице неизвестный ей до той поры мир славянской культуры, способствовало тому, что Жорж Санд находит для себя новые темы для творчества и общественной деятельности. В этот период писательница создаёт роман «Консуэло» и его продолжение роман «Графиня Рудольштадт», в которых значительное место занимают темы искусства, религии и философии. Одновременно с этими романами под влиянием изучения истории гуситских войн писательница создаёт исторические очерки «Ян Жижка» и «Прокоп Великий».
Критика
Роман вызвал большой общественный резонанс. Французская критика была противоречива. Эмиль Фаге так отзывался о романе:
«Консуэло» — это хаос. Роман приключений, музыкальные теории, оккультные науки, религиозные бредни, колоссальная болтовня, — в общем, самый тягостный сон, какой только может быть.
Рене Думик, написавший о Жорж Санд книгу, так охарактеризовал этот роман:
Роман приключений, исторический роман, фантастическая сказка, приукрашенная рассуждениями о музыке и народных песнях, где автор с упорством навязчивой идеи возвращается к бредням о земном метемпсихозе, — таков этот рассказ, нескладный, разбросанный, порой с просветами, с прекрасными частностями, чтение которого раздражает и оставляет вас утомлённым и разбитым.
Фердинанд Брюнетьер так отзывался о романе:
Никогда не писала она [Ж. Санд] ничего более смешанного, я хочу сказать такого, где чувства более благородные смешивались бы с идеями более ложными или более опасными, большее неразумие с большей искренней гуманностью, и где, наконец, больше таланта было бы растворено в длиннотах или декламациях.
В России роман был принят благосклонно. А. И. Герцен высоко оценил историческую составляющую романа:
Что за гениальное восстановление жизни высшего общества в половине XVIII века, как она [Ж. Санд] постигнула двор Марии-Терезии, Фридриха.
А. В. Луначарский в «Истории западноевропейской литературы» так отзывался о романе:
Такой роман, как «Консуэло», представляет собой выдающийся образчик романтики.
Напишите отзыв о статье "Консуэло (роман)"
Примечания
Ссылки
- [briefly.ru/sand/konsuelo/ Краткое содержание «Консуэло»]
- [az.lib.ru/s/sand_z/text_0010.shtml Текст романа «Консуэло» (на русск. яз.)]
Отрывок, характеризующий Консуэло (роман)
Данило не отвечал и помигал глазами.– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
