Контарини, Николо
| Николо Контарини итал. Nicolò Contarini <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 18 января 1630 — 2 апреля 1631 | ||
| Николо Контарини | ||
| Предшественник: | Джованни I Корнер | |
| Преемник: | Франческо Эриццо | |
| Вероисповедание: | католик | |
| Рождение: | 26 сентября 1553 Венеция | |
| Смерть: | 2 апреля 1631 (77 лет) Венеция | |
| Род: | Контарини | |
| Отец: | Жан-Габриель Контарини | |
| Мать: | Джованна Морозини | |
Николо Контари́ни (итал. Nicolò Contarini; 26 сентября 1553 — 2 апреля 1631) — 97-й венецианский дож, пятый по счёту из знатного венецианского рода Контарини. Был избран дожем 18 января 1630 года, однако умер через 15 месяцев. Во время своего правления ему пришлось противостоять Итальянской чуме 1629—1631 годов, которая унесла жизнь трети всего населения Венеции. Также написал подробную историю Венеции («Istoria Veneta»).[1]
Содержание
Биография
Николо Контарини родился в Венеции, был сыном Жана-Габриеля Контарини и Джованны Морозини. Его отец не был богатым человеком, но тем не менее был знаком с элитарной высокой культурой. Николо познакомился с философией и вскоре заслужил уважение справедливыми действиями в государственном управлении Венецианской республикой. Он писал небольшие произведения на латыни, среди которых история Венеции, и был известен своим остроумием и красноречием. Политически, он был сторонником Леонардо Донато. Он быстро встал на сторону антипапских деятелей, но не выражал свои взгляды чрезмерно сильно. Во время разногласий в Венеции между сторонниками Джованни I Корнера и Реньеро Дзено в конце 1629 года, Контарини критически относился к Корнеру, но никогда не был крайним в своём мнении, что впоследствии принесло ему уважение сторонников Корнера.
Правление
После смерти Джованни I Корнера между его сторонниками и сторонниками Реньеро Дзено разгорелись жаркие споры о том, кому занять должность дожа. Николо Контарини оказался компромиссным кандидатом и был избран дожем 18 января 1630 года.
Правление Контарини началось в трудное для республики время, когда венецианская армия, участвовавшая в Войне за мантуанское наследство, проиграла решающую битву при Валеджо в мае 1630 года, а в октябре того же года был подписан невыгодный для Венеции Регенсбурский мир.
Венеция пережила первую вспышку бубонной чумы в июне 1630 года. Правительство действовало быстро, накладывая карантин на жертв чумы и сжигая трупы, но не смогло предотвратить смерть тысяч людей. В октябре того же года, по просьбе Синьории, Контарини пообещал построить церковь в честь Пресвятой девы Марии, если чума угаснет, однако это произошло только в марте 1631 года; тогда и начали строительство церкви.[2]
Николо Контарини, будучи старым и слабым, умер 2 апреля 1631 года, так и не увидев закладки первого камня той церкви, Санта-Мария-делла-Салюте, и не проведя реформ в административной «машине» республики.
Напишите отзыв о статье "Контарини, Николо"
Примечания
Ссылки
- [rolandomirkobordin.jimdo.com/repubblica-di-venezia-catalogazione-delle-monete-dei-dogi-cronaca-storico-politica-numismatica/nicolo-contarini-doge-97/ rolandomirkobordin.jimdo.com]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Контарини, Николо
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
