Континентальный кубок по хоккею с шайбой
| IIHF Continental Cup | |
 Континентальный кубок 2016 | |
 | |
| Основан: |
1997 |
|---|---|
| Регион: |
Европа |
| Действующий победитель: | |
| Наибольшее число титулов: |
Четыре клуба по 2 титула |
Континентальный кубок по хоккею с шайбой (англ. IIHF Continental Cup) — ежегодное спортивное соревнование по хоккею с шайбой, проводимое с 1997 года под эгидой ИИХФ. Турнир является наследником Кубка Федерации, разыгрывавшегося в 1995—1997 годах и позиционирующего себя как аналог Кубка УЕФА в футболе. С 2009 года является единственным международным хоккейным турниром среди мужских клубных команд, проводимый под эгидой ИИХФ.
Все розыгрыши кубка имели схожий формат проведения: три предварительные раунда и суперфинал, в которых играют группами по четыре команды. В турнире участвуют в основном чемпионы европейских лиг и победитель предыдущего розыгрыша. Как правило, в последние годы в кубке не участвуют команды от ведущих европейских стран: Россия, Швеция, Финляндия, Чехия, Словакия, Германия, Швейцария. При этом клубы из Швейцарии и Словакии наиболее часто выигрывали трофей — по четыре раза. Дважды обладателями кубка становились «Амбри-Пиотта», «Цюрих Лайонс», «Юность-Минск» и «Руан».
История
Турнир был образован в 1997 году как замена Кубку Федерации. В первом розыгрыше участвовали 42 команды из 26 стран. Розыгрыш начинался с двух предварительных раундов, в каждом из которых было по шесть групп, состоящих из 3-4 команд. Победители групп выходили в следующую стадию. После предварительно раунда следовал полуфинальный раунд, три лучшие команды которого выходили в суперфинал. Финский «Йокерит», как хозяин суперфинала, не участвовал в предыдущих стадиях. Первым обладателем Континентального кубка стал словацкий клуб «Кошице».
Следующие розыгрыши кубка не сильно отличались форматом от первого розыгрыша, менялось разве что количество участвующих команд, количество групп, отбор команд на турнир. Многие ведущие страны в разные годы игнорировали розыгрыш турнира. Шведские команды и вовсе ни разу не принимали участие в Континентальном кубке. В последние годы Россия, Финляндия, Чехия, Словакия, Германия, Швейцария практически полностью отказались от участия в турнире. Периодически эти страны отправляют для участия в турнире команды, являющиеся победителями вторых по силе лиг или дивизионов своих стран.
Команды из Швейцарии и Словакии наиболее часто выигрывали трофей — по четыре раза. При чём швейцарские команды праздновали победу четыре года подряд. «Амбри-Пиотта» и «Цюрих Лайонс» по два раза подряд брали трофей в период с 1999 по 2002 год. От Словакии победителями становились четыре разные команды.
Победители Континентального Кубка
|
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Победы по странам:
-
Швейцария — 4 -
Словакия — 4 -
Белоруссия — 3 -
Россия — 2 -
Франция — 2 -
Финляндия — 1 -
Австрия — 1 -
Украина — 1 -
Норвегия — 1
Напишите отзыв о статье "Континентальный кубок по хоккею с шайбой"
Литература
- Müller Stephan. International Ice Hockey Encyclopaedia: 1904—2005. — Norderstedt: Books on Demand, 2005. — 495 с. — ISBN 978-3-8334-4189-9.
Ссылки
- [www.iihf.com/iihf-home/history/all-medallists/club-events.html Информация о кубке] (англ.). iihf.com.
- [hockeyarchives.ru/club/continental_cup.html Информация о кубке] (рус.). hockeyarchives.ru.
| ||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Континентальный кубок по хоккею с шайбой
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
