Конти, Бруно

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Бруно Конти
Общая информация
Полное имя Бруно Конти
Прозвище Маразико (Marazico), Мэр Рима
Родился 13 марта 1955(1955-03-13) (69 лет)
Неттуно, Италия
Гражданство Италия
Рост 169 см
Вес 65 кг
Позиция правый вингер
правый полузащитник
Информация о клубе
Клуб Завершил карьеру игрока
Карьера
Молодёжные клубы
Неттуно
  Анцио
1972—1974 Рома
Клубная карьера*
1973—1975 Рома 4 (0)
1975—1976   Дженоа 36 (3)
1976—1978 Рома 46 (4)
1978—1979   Дженоа 32 (1)
1979—1991 Рома 254 (33)
Национальная сборная**
1980—1986 Италия 46 (5)
Тренерская карьера
1991—1992 Рома дебютанты
1992—1993 Рома самые молодые
2005 Рома
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото Испания 1982

* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Бруно Конти (итал. Bruno Conti; 13 марта 1955, Неттуно) — итальянский, в прошлом, футболист, крайний правый полузащитник. Недолго работал тренером, сейчас занимает пост спортивного директора клуба «Рома». Имеет двух сыновей, также ставших футболистами, Даниеле и Андреа.

Он больший бразилец, чем все бразильцы вместе взятые




Биография

Бруно Конти родился 13 марта 1955 года в Неттуно в семье каменщика, страстного поклонника клуба «Рома». Семья была очень большой, у Бруно было 5 братьев и сестёр. Конечно, все они увлекались футболом, но у Конти была и другая страсть — бейсбол, вид спорта, пропагандировавшийся в Неттуно.

Клубная карьера

Конти начал свою карьеру игрока в местных клубе «Неттуно» и «Анцио», но Бруно грезил большим футболом, а потому поехал на просмотр в клуб «Самбенедеттезе», а затем и в «Болонью», но Конти не приглянулся тренерским шатабам этих команд. В 1971 году Конти, благодаря своему дяде-парикмахеру, чьими услугами пользовался спортивный журналист газеты Il Messagero, смог получить возможность пройти просмотр в своём любимом клубе — «Роме». Однако Конти не понравился главному тренеру «Ромы», изобретателю каттеначчо, великому Эленио Эррере, который изрёк: «Он слишком маленький и худой, чтобы играть в футбол». В том же году его пригласил к себе бейсбольный калифорнийский клуб «Санта Моника», однако Конти уже сделал свой выбор в пользу футбола и остался в Италии.

В 1972 году Конти повторно поехал на просмотр в «Рому» и уже приглянулся наставникам команды. Он начал играть за молодёжный состав клуба, преодалевая тяжелый путь из Неттуно в Рим. Конти просыпался рано утром, уезжал на первой электричке, а затем от Термини ехал до базы на метро. Лишь через год Конти было позволено жить в пансионате Остии, принадлежащим команде.

10 февраля 1974 года Конти дебютировал в основном составе «Ромы» в матче против клуба «Торино» и в первой же игре заработал для команды пенальти, который, правда, его партнёр по команде не смог реализовать. Этот матч стал единственным для Бруно в сезоне 1973-1974. Летом 1975 года Конти, как часто было заведено в итальянских клубах, был отдан в аренду в клуб серии В «Дженоа», чтобы набраться опыта. В генуэзском клубе Конти сразу стал лидером команды, а по окончании сезона был даже признан лучшим молодым футболистом серии В. По возвращении в «Рому», Конти уже стал полноправным игроком основного состава клуба, за который провёл 2 сезона, а затем вновь был отдан в аренду «Дженоа», как часть сделки за покупку у клуба Роберто Пруццо.

После сезона в «Дженоа», Конти вновь вернулся в «Рому» и выступал за клуб до конца своей карьеры. В первый же сезон после возвращения, «Рома» с Конти выиграла кубок Италии, а затем повторяла этот успех ещё 5 раз. В 1983 году «Рома» с Конти выиграла чемпионат Италии, спустя 21 год с предыдущего успеха. А в следующем сезоне «Рома» дошла до финала Кубка европейских чемпионов в котором встречалась с «Ливерпулем», матч завершился вничью 1:1, и победителя выяснить должна была серия пенальти. Счёт в послематчевой серии был 1:1, очередь бить пенальти подошла к Конти, он разбежался, а голкипер «красных» Брюс Гроббелар очень широко раздвинул ноги, на что и «купился» Конти, пробивший прямо по центру, мяч пролетел над перекладиной[1]. В результате «Рома» тот финал проиграла. Через некоторое время после матча Конти сказал:«Я ничего не видел и не слышал. Я был в трансе. До сих пор не могу объяснить это».

В конце 1980-х годов Конти постепенно начал терять место в «основе» команды, а затем и «свой родной» номер 7, который был отдан шведу Бергрину. В 1991 году Конти принял решение завершить карьеру игрока, 23 мая он провёл свой прощальный матч на глазах 80 000 зрителей, на котором были всего близкие Конти люди:«В тот день мне не хватало только двоих человек на стадионе - моего отца и Дино Виолы[2]».

Международная карьера

За сборную Италии Конти выступал с 1980 по 1986 год. В 1982 году он поехал с национальной командой на чемпионат мира, где забил мяч в обвод «стенки» в ворота сборной Перу; но самыми важными для итальянцев и Конти стали матчи со сборной Бразилии, где блистали Зико и партнёр Конти по «Роме» Фалькао, который после игры сказал о Конти: «Настоящим бразильцем на поле был он», и финал с Германией, которую Итальянцы обыграли 3:1. В финале Конти получил жёлтую карточку за фол на Фёстере и ассистировал Марко Тарделли, забившего второл гол и помог Алессандро Альтобелли забить третий мяч.

Тренерская карьера

После завершения карьеры игрока, Конти трудился с молодёжными составами «Ромы» разных возрастов. В 1996 году Конти открыл в Неттуно детскую футбольную школу.

В 2005 году Конти возглавил основную команду «Ромы», не имея лицензии тренера, он вывел «Рому» в финал кубка Италии и квалифицировал команду в Кубок УЕФА, после чего уступил своё место Лучано Спаллетти.

Высказывания о Конти

  • «Италия победила заслуженно. Кто самый лучший? Для меня Бруно Конти; это была честь обмениваться с ним футболкой после финальной встречи. Я сохраню её как воспоминание о самом великом чемпионе.» Карл-Хайнц Румменигге.
  • «Если бы я был тренером любой из сборных мира, я бы хотел, чтобы со мной был Бруно Конти.» Бобби Чарльтон.
  • «Бруно Конти самый сильный из игроков, которых я видел в Италии. Я думаю, что такие игроки, как он, ещё не рождались.» Пеле.
  • «Я видел Конти на поле, по телевидению и на трибуне: его почти не возможно остановить; между прочим, он обладает очень точным и мощным ударом.» Збигнев Бонек.

Достижения

Командные

Напишите отзыв о статье "Конти, Бруно"

Ссылки

  • [fanat.com.ua/info/people/konti_bruno_6574.html Профиль на fanat.com.ua]
  • [www.footballplayers.ru/players/Conti_Bruno.html Профиль на footballplayers.ru]
  • [www.as-roma.ru/team.php?id=114 Статья на as-roma.ru]

Примечания

  1. [www.youtube.com/watch?v=nH71Cy4_kvc&feature=related Фрагменты матча на youtube.com]
  2. Главный тренер «Ромы» в победном 1983 году


</div>

Отрывок, характеризующий Конти, Бруно

Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»