Контроль сознания

Управление сознанием (англ. mind control), промывание мозгов (англ. brainwashing, из китайского xǐ năo 洗脑), насильственное убеждение (англ. coercive persuasion), управление мышлением (англ. thought control), преобразование мышления (англ. thought reform), идеологическая обработка — применение манипулятивных методов при попытке изменить мышление, поведение, верования, эмоции или процесс принятия решений человека, помимо его воли и желания.

Происхождение термина

Термин «промывание мозгов» возник в 1950-е годы. Это понятие тесно связано с развитием и распространением государственной пропаганды. Однако определённого термина не было до того момента, как эти более ранние методики не были упорядочены в Китайской Народной Республике (КНР) для их использования в борьбе против внутренних классовых врагов и иностранных захватчиков. До этого времени все описания сводились лишь к конкретным определённым методикам. Одним из классических примеров этого симбиоза может служить произведение Джорджа Оруэлла «1984».

В Китае

Китайский термин xǐ năo (洗脑, что на китайском языке буквально означает «промыть мозги»), сначала применялся к тем методикам принудительного убеждения, которые использовались для искоренения так называемого «феодального» склада мышления китайских граждан, воспитанных ещё в дореволюционную эпоху. На Западе подобный термин поначалу использовался в США в 1950-х годах в период Корейской войны при описании тех методов, при помощи которых китайские коммунисты добивались глубоких поведенческих изменений в иностранных заключенных, чтобы подавить волю пленников к сопротивлению.

Хотя промывание мозгов на заключенных войск ООН в период Корейской войны и принесло китайской стороне некоторую пропагандистскую выгоду, основной выгодой была возможность значительно увеличить контроль над максимальным количеством заключенных при сравнительно небольшом количестве охраняющих, что позволяло высвободить других китайских солдат для проведения боевых действий.

Впоследствии после Корейской войны термин «промывание мозгов» в силу ряда причин наполнился совершенно другим содержанием и стал применяться в отношении всевозможных методик принудительного убеждения, в том числе в отношении использования политической пропаганды и идеологической обработки.

Политическое промывание мозгов

Период Корейской войны

Коммунистическая Партия Китая (КПК) использовала фразу «xǐ nǎo» («промыть мозг»), чтобы описать методы убеждения, обеспечивавшие приведение в ортодоксальность тех членов партии, которые не вполне соответствовали наставлениям партии. Эта фраза была игрой слов с '«xǐ xīn» (洗心, «вымойте сердце»), предупреждением, висящим на многих даосских храмах и призывающим последователям чистить их сердца от нечистых желаний перед входом внутрь.

В сентябре 1950 года в газете Miami Daily News вышла статья Эдварда Хантера (1902—1978) под названием «Тактика промывания мозгов принуждает китайцев вступать в ряды Коммунистической партии». В ней впервые в истории приводится на английском языке термин «промывание мозгов», который очень скоро стал газетным штампом времён холодной войны. Э. Хантер, работая журналистом, являлся сотрудником отдела пропаганды ЦРУ. В 1953 году Аллен Даллес, директор ЦРУ в тот период времени, объяснял, что «мозг [под коммунистическим влиянием] становится фонографом, проигрывающим диск, надетый на его шпиндель посторонним человеком, над которым нет никакого контроля».

В своей книге 1956 года «Промывание мозгов: история мужчин, бросивших этому вызов» Э. Хантер описал методику промывания мозгов, как «нанесение ущерба разуму путём применения различных средств, гипноза и так далее для того, чтобы стереть память о происходившем и заменить её новой памятью о том, чего никогда не было в действительности». Согласно Хантеру, процесс является настолько разрушительным для физического и умственного здоровья, что многие из его интервьюируемых полностью не оправились через нескольких лет свободы после китайского плена.

Позднее два исследователя корейских военных предательств, Роберт Лифтон и Эдгар Шейн, заключили, что промывание мозгов имело переменный эффект при использовании на военнопленных. Лифтон и Шейн обнаружили, что китайцы не занимались никаким систематическим перевоспитанием заключенных, но использовали свои методы принудительного убеждения для того, чтобы разрушить способность заключенных организованно поддерживать моральный дух и пытаться сбежать. Однако китайцы действительно сумели добиться того, чтобы некоторые из заключенных делали антиамериканские заявления, помещая заключенных в жестокие условия физического ограничения и социального отчуждения, и затем, предлагая им более комфортные условия, наподобие лучших спальных комнат, лучшего питания, более тёплой одежды или одеял. Но как бы то ни было, специалисты отметили, что даже такие меры принуждения оказались весьма неэффективными для изменения основ мировоззрения у большинства людей. По сути дела заключенные фактически не принимали коммунистической идеологии. Скорее всего, многие из них старались вести себя так, чтобы избежать вероятной угрозы физического насилия. Вероятно также, что те немногие заключенные, которые оказались под влиянием коммунистической идеологической обработки, уступили в результате сочетания фактора принудительного убеждения, а также личных характеристик, которые уже имелись перед заключением. Два исследователя, работающих независимо, Лифтон и Шейн, проанализировали принудительное убеждение на примерах обработки «корейских» военнопленных. Они определили принудительное убеждение как смесь социального, психологического и физического подавления, направленного на то, чтобы вызвать изменения в веровании, мировоззрении и поведении индивидуума. Они оба заключили, что принудительное убеждение может преуспеть при наличии физического элемента заключения, «заставляя индивидуума быть в ситуации, когда для того, чтобы выжить в физическом и в психологическом плане, он должен выдержать насильственные попытки принуждения». Они также заключили, что такое принудительное убеждение преуспело только на меньшинстве военнопленных, и что конечный результат такого принуждения оставался очень непостоянным, поскольку большинство индивидуумов вернулось к их предыдущему состоянию вскоре после того, как они оставили принудительную окружающую обстановку.

Использование принудительных методов убеждения в Китае

После перемирия, прервавшего боевые действия в Корее, большой группе офицеров разведки, психиатров и психологов было поручено опросить возвращённых из плена солдат ООН. Правительство США хотело понять беспрецедентный уровень измен военной присяге среди заключенных и других признаков того, что китайцы делали что-то необычное в отношении военнопленных. Формальное изучение в академических журналах стало появляться в середине 1950-х годов, так же как и некоторые сообщения прежних заключенных от первого лица. Шейн написал книгу «Принудительное убеждение», Лифтон написал книгу «Контроль мысли и психология тотализма». Следующие выводы базируются в значительной степени на их исследованиях.

Хотя американцы приковали своё внимание к промыванию мозгов, прежде всего как к феномену Корейской войны, тем не менее, данные методы стали практиковаться на простых китайских гражданах вскоре после создания КНР. В Китае эти методы имели многоцелевую направленность, которые вышли далеко за пределы управления людьми в лагерях для военнопленных. Они стремились получить признания, убедить обвиняемых, что они действительно совершили антиобщественные действия, заставить их почувствовать себя виновными в преступлениях против государства, осуществить фундаментальные изменения настроений в отношении строительства нового коммунистического общества, и, наконец, фактически достичь устойчивых изменений в этих жертвах промывания мозгов. Промыватели мозгов стремились, как к конечной цели, к тому, чтобы получить методы, которые разрушили бы индивидуальность человека и его способность в отношении обработки и запоминания информации и в отношении сохранения нравственных ценностей. Выбранные методы включали: доведение людей до животного состояния путём содержания их в грязи, путём лишения сна, частичного сенсорного лишения, психологического преследования, внушения вины, группового социального давления и т. д. Окончательная цель этих мер состояла в преобразовании индивидуума с «феодальным» или «капиталистическим» складом мышления в «правильно мыслящего» члена нового общественного устройства.

Несмотря на всю ужасность положения заключённых в китайских тюрьмах, тем не менее, данные издевательские попытки принудительно навязать убеждения продемонстрировали и некоторые обнадёживающие результаты. Они показали, что человеческий разум имеет огромную способность к сопротивлению стрессу и мощную способность к сохранению устойчивости. Джон Клиффорд представил доклад о непреклонном сопротивлении одного человека промыванию мозгов в книге «В присутствии моих врагов», в которой представлена картина, полученная при изучении больших групп. Эйллин и Адель Рикетт написали более раскаивающийся отчёт о своём заключении (Эйллин Рикетт по своему собственному признанию нарушил законы КНР против шпионажа) в книге «Заключенные освобождения», но также детально описали методы типа «сражающихся групп» в других докладах. Несмотря на различие между этими противоположными реакциями на попытки государством изменить их верования, опыт показывает, что большинство людей могут изменяться под внешним давлением, но возвращаются обратно, когда давление исчезает.

Теория массового промывания мозгов

В тех обществах, где правительство поддерживает усиленный контроль средств массовой информации и системы образования и использует этот контроль для проведения пропаганды в широких масштабах, мощным результатом может стать промывание мозгов большим частям населения (см. Манипуляция массовым сознанием). Это особенно эффективно при апеллировании к националистическим или религиозным чувствам, в условиях низкой образованности населения и ограниченного доступа к независимым и иностранным СМИ.

Современное употребление терминов

Некоторые исследователи используют термин «промывание мозгов» или «управление сознанием» для того, чтобы найти какое-то вразумительное объяснение тому озадачивающему успеху новых религиозных движений (НРД), с которым они в прошлом обращали в свою религию новых сторонников. В настоящее время вопрос о наличии каких-либо методов промывания мозгов и небывало высоких темпах распространения НРД в обществе является спорным.

Собственно, сам термин «промывание мозгов», как и «зомбирование», не получил широкого распространения в психологии и других науках из-за своей неопределённости и негативной окраски, исторически связанной с политической пропагандой, не говоря уже об ассоциации с панической истерикой по поводу людей, одураченных иностранными идеологиями.

Иногда термин «промывание мозгов» преподносится как некое сочетание непринудительных манипуляций, направленных на то, чтобы осуществить изменение убеждений и мировоззрения при помощи пропаганды, давления и ограничения доступа к независимым источникам информации. В таком контексте многие из этих методов часто используются в обыденной жизни, порой даже неосознанно, в сфере рекламы, политики, образования, в общественных и семейных взаимоотношениях, в связи с чем применение термина «промывание мозгов» совершенно неоправданно.

Противоречия, касающиеся новых религиозных движений

Главные споры по поводу практики промывания мозгов существуют в области новых религиозных движений (НРД). Это одна из наиболее поляризованных проблем, разделяющих два лагеря — сочувствующих НРД и критиков «культов». Нет никакой общей точки зрения о том, возможны ли вообще общественные действия, принудительно влияющие на людей, и существуют ли социальные результаты того, что на людей влияют против их желания.

В 1960-х годах, когда на Западе возникло множество различных НРД, некоторые молодые люди внезапно приняли новую веру или верования и поменяли своё поведение, которое заметно отличалось от их предыдущего образа жизни и воспитания. Иногда некоторые люди игнорировали или даже нарушали прежнюю связь со своими семьями. Все эти изменения часто казались их родственникам очень странными и нарушающими прежний семейный уклад. Чтобы объяснять эти явления, возникла теория принудительного убеждения, провозглашавшая, что в НРД этим молодым людям сделали «промывание мозгов», изолируя их от их родственников и друзей (например, приглашая их после учебного лагеря по окончании университета), устраивая программу лишения сна (встречи с наставником в 3 часа утра) и устанавливая практику громких и повторных пений.

Проблема стала ещё более запутанной из-за того, что существует несколько различных определений термина «промывание мозгов», некоторые из которых практически лже-карикатурны, и из-за введения в 1990-х годах схожего понятия «управление сознанием», которое используется попеременно то как синоним «промывания мозгов», то как резко отличающееся понятие. Кроме того, некоторые авторы используют термин «промывание мозгов» в отношении метода привлечения членов (Баркер), в то время как другие авторы — в отношении метода удержания существующих членов (Кент, Заблоки).

Другим фактором конфликта было то, что теории промывания мозгов неоднократно подвергались обсуждениям в судебных процессах. Например, в 1981 году в Великобритании Церковь объединения проиграла громкий судебный процесс по обвинению газеты Daily Mail в клевете. Газета опубликовала итоги расследования того, что Церковь объединения пагубно влияет на семьи и применяет к своим членам методы «промывки мозгов» (brainwashing).

В 1984 году британский социолог Эйлин Баркер в книге «Создание Муна: выбор или промывание мозгов», основанной на исследовании британских членов Церкви объединения, сообщила, что не нашла никаких экстраординарных методов убеждения, используемых «культами» для привлечения или сохранения своих членов.

Некоторые специалисты по культам, мнение которых разделяют некоторые российские психологи и психиатры, говорят об использовании контроля сознания (мышления), как об определяющем признаке деструктивности культа. В то же время среди некоторых западных специалистов имеет место мнение о том, что концепция принудительного контроля сознания не имеет научной основы, ряд исследователей характеризует её как псевдонаучную.

Американская психологическая ассоциация и теория «промывания мозгов»

В начале 1980-х годов некоторые американские профессионалы сферы психического здоровья потеряли репутацию из-за своей причастности к судебным делам против НРД в качестве экспертов. В своих свидетельствах они заявили, что теории «промывания мозгов», «контроля сознания» или «принудительного убеждения», практикуемые культами, были общепринятыми концепциями в рамках научного сообщества. В 1983 году Американская психологическая ассоциация (АПА) пригласила психолога Маргарет Сингер, одну из ведущих сторонниц теорий принудительного убеждения, возглавить специальную Комиссию по обманным и косвенным методам убеждения и управления (DIMPAC) для исследования, играет ли «промывание мозгов» или «принудительное убеждение» действительную роль в привлечении такими движениями новых приверженцев. Прежде чем специальная комиссия предложила заключительный доклад, 10 февраля 1987 года АПА представила в проходившем процессе своё экспертное резюме. Резюме гласило:

«методология докторов Сингер и Бенсон была отвергнута научным сообществом» , выдвинутые Сингер гипотезы «были немногим больше, чем просто некомпетентной спекуляцией, основанной на искаженных данных; теория принудительного убеждения  — это ничего не значащая научная концепция»

Резюме характеризовало теорию промывания мозгов как не доказанную с научной точки зрения. В нём также предлагалась гипотеза, что методы привлечения новых членов в культах могли оказаться принудительными для некоторых подгрупп, в то время как в отношении других подгрупп принуждение могло не использоваться. Затем 24 марта 1987 года АПА подала запрос, чтобы отозвать свою подпись с этого резюме, посчитав заключение преждевременным, ввиду продолжающейся работы специальной комиссии DIMPAC. Однако экспертное резюме было сохранено, так как лишь АПА отозвала свою подпись из всех подписавшихся. Среди подписавшихся оставались учёные Джефри Хэдден, Айлин Баркер, Дэвид Бромли и Джон Гордон Мелтон.

Когда отчёт DIMPAC наконец появился, Совет АПА по социальной и этической ответственности за психологию (BSERP) 11 мая 1987 года отклонил его по причине «отсутствия научной строгости и беспристрастного критического подхода, необходимых для санкции АПА». Совет посчитал, «что в наличии не имеется достаточно информации, чтобы определиться с позицией по данному вопросу». Впоследствии Сингер признала, что отклонение отчёта со стороны АПА было отрицанием научной обоснованности теории «принудительного убеждения».

Другие мнения

Социологи, которые изучают новые религиозные движения, например, Джеффри Хэдден, согласны с общим суждением о том, что религиозные группы могут иметь значительное влияние на их членов, и что данное влияние могло появиться также при помощи идеологической обработки. В то же время многие социологи отмечают, что аналогичное влияние происходит схожим образом во всех человеческих культурах, и некоторые утверждают, что оказываемое НРД влияние на своих членов практически ничем не отличается от влияния в фактически каждой области человеческого поведения.

«Всемирная ассоциация педагогов религиозного образования» («AWARE») заявляет, что «без идеологического прикрытия теории промывания мозгов, придающего ей легитимность, депрограммирование — практика похищения членов НРД и разрушения их религиозной веры — не могло бы получить никакого юридического или нравственного оправдания».

«Американский Союз Гражданских Свобод» (ACLU) (American Civil Liberties Union) выпустил заявление в 1977 году, связанное с «промыванием мозгов» и «управлением сознанием». В этом заявлении ACLU выступило против методов, «лишающих людей свободного осуществления религии». ACLU также отклонило идею о том, что заявление об использовании «промывания мозгов» или «контроля над разумом» само по себе может преодолеть право свободы вероисповедания.

Джеймс Ричардсон утверждает, что если бы НРД действительно располагали какими-либо методами промывания мозгов, тогда можно было бы ожидать, что НРД имели бы небывало высокие темпы распространения в обществе. Между тем НРД фактически не имели столь высокого успеха в привлечении новых членов, большинство сторонников участвовали недолгое время, а успех в удержании членов был ограниченным. Это заявление было отклонено американским психологом Майклом Лангоуном, сравнившим различные движения между собой.

Социологи обратили внимание, что некоторые восточные религиозные группы, особенно индуистские и буддистские, открыто заявляют в своих доктринах о том, что их целью является стремление улучшить человеческий разум при помощи духовных упражнений. При проведении интенсивных духовных упражнений возникают определённые результаты, например, происходит изменение сознания человека. Во всяком случае данные религиозные группы утверждают, что они не используют никаких принудительных методов, чтобы приобрести или сохранить новообращённых.

Переносное значение

Термин «промывание мозгов» (или чаще «промывка мозгов») часто также употребляется в обычной разговорной речи. Обычно это означает описание давления и воздействия на убеждения и верования человека, общение с ним посредством манипулирования, убеждения, подмены фактов, обмана.

См. также

• Когнитивная свобода — право на свободу сознания
• Манипуляция массовым сознанием
• Манипуляция (психология)
• Пропаганда
• Консультирование по выходу
• Тоталитарная секта
• Деструктивный культ
• Проект «МК Ультра»
• Проект «Блюбёрд»
• Пропаганда в США
• Манкурт
• Культ личности
• Подсознательное
• Реклама
• Зомби
• Гипноз

Ссылки

• [www.skepdic.com/mindcont.html Mind control (brainwashing)] // The Skeptic’s Dictionary
• Лифтон Р. Дж. [ec-dejavu.ru/w/Washing_brain.html Что такое «промывание мозгов»?] // Лифтон Р. Дж. Технология "промывки мозгов". — СПб.: "Прайм-Еврознак", 2005. — С. 28-31, 498-520.
• Anthony, Dick. 1990. «Religious Movements and 'Brainwashing' Litigation» in Dick Anthony and Thomas Robbins, In Gods We Trust. New Brunswick, NJ: Transaction
• [www.cesnur.org/testi/se_brainwash.htm BRAINWASHING AND MIND CONTROL CONTROVERSIES: UPDATES AND DOCUMENTS] — архив документов о теории «промывания мозгов» на сайте CESNUR
  • [www.cesnur.org/testi/APA_Documents.htm Documents on Brainwashing Controversies and the APA] // CESNUR
    • [www.cesnur.org/testi/molko_brief.htm APA Amicus curiae], February 11, 1987
    • APA Board of Social and Ethical Responsibility for Psychology, [www.cesnur.org/testi/APA.htm Memorandum on Brainwashing: Final Report of the Task Force], May 11, 1987
• Bardin, David, [csj.org/infoserv_articles/bardin_david_psy_coercion_human_rights.htm «Mind Control ('Brainwashing') Exists»] in Psychological Coercion & Human Rights, April 1994,
• David Bromley, «A Tale of Two Theories: Brainwashing and Conversion as Competing Political Narratives» in Benjamin Zablocki and Thomas Robbins (editors), Misunderstanding Cults, 2001, ISBN 0-8020-8188-6
• Hadden, Jeffrey K., [religiousmovements.lib.virginia.edu/cultsect/brainwashing.htm «The Brainwashing Controversy»], November 2000
• Hadden, Jeffery K., and Bromley, David, eds. (1993), The Handbook of Cults and Sects in America. Greenwich, CT: JAI Press, Inc., pp. 75-97
• Hassan, Steven Releasing The Bonds: Empowering People to Think for Themselves, Somerville MA: Freedom of Mind Press, 2000. ISBN 0-9670688-0-0.
• Hindry, Roderick, Indoctrination and Self-deception or Free and Critical Thought? Lewiston, N.Y.: E. Mellen Press, 2001. ISBN 0-7734-7407-2
• Huxley, Aldous, Brave New World Revisited. Perennial (2000); ISBN 0-06-095551-1
• Introvigne, Massimo, [www.cesnur.org/testi/gandow_eng.htm Liar, Liar: Brainwashing, CESNUR and APA] on the CESNUR website, 1998. Retrieved 2008-03-02
• Kent, Stephen A.: Brainwashing Programs in The Family/Children of God and Scientology , in Benjamin Zablocki and Thomas Robbins (ed.), Misunderstanding Cults, 2001, ISBN 0-8020-8188-6
• Marks, John, [www.druglibrary.org/schaffer/lsd/marks.htm «The Search for the Manchurian Candidate»], 1978
• Richardson, James T., «Brainwashing Claims and Minority Religions Outside the United States: Cultural Diffusion of a Questionable Concept in the Legal Arena», Brigham Young University Law Review circa 1994
• Melton, J. Gordon [www.cesnur.org/testi/melton.htm Brainwashing and the Cults: The Rise and Fall of a Theory]. CESNUR: Center for Studies on New Religions (10 декабря 1999). Проверено 15 июня 2009. [www.webcitation.org/64qgIPMwK Архивировано из первоисточника 21 января 2012].
• Scheflin, Alan W and Opton, Edward M. Jr., The Mind Manipulators. A Non-Fiction Account. New York: Paddington Press, 1978, p. 437. ISBN 0-448-22977-3
• Schein, Edgar H. et al., Coercive persuasion: A socio-psychological analysis of the «brainwashing» of American civilian prisoners by the Chinese Communists. New York: W. W. Norton, 1961
• Shapiro, K. A. et al., «Grammatical distinctions in the left frontal cortex», J. Cogn. Neurosci. 13, pp. 713—720 (2001). [www.ncbi.nlm.nih.gov/entrez/query.fcgi?db=PubMed&cmd=Retrieve&list_uids=11564316&dopt=Citation]
• Singer, Margaret «Group Psychodynamics», in Merck’s Manual, 1987.
• Wakefield, Hollida, M.A. and Underwager, Ralph, Ph.D., Coerced or Nonvoluntary Confessions, Institute for Psychological Therapies, 1998
• West, Louis J., «Persuasive Techniques in Religious Cults», 1989
• Zablocki, Benjamin: The Blacklisting of a Concept: The Strange History of the Brainwashing Conjecture in the Sociology of Religion. Nova Religio, October 1997, Vol. 1, No. 1: 96-121.
• Zablocki, Benjamin, [www.rci.rutgers.edu/~zablocki/Anthony.htm «Methodological Fallacies in Anthony’s Critique of Exit Cost Analysis»] (недоступная ссылка с 30-05-2013 (3981 день) — история, копия), ca. 2002,
• Zimbardo, Philip, [www.csj.org/infoserv_articles/zimbardo_philip_mindcontrol.htm Mind Control: Psychological Reality or Mindless Rhetoric?] in Monitor on Psychology, November 2002
• Барбашин М. Ю. [psyfactor.org/lib/propaganda18.htm Технологии информационного воздействия и социальной вакцинации] // Psyfactor

Литература

• Barker, Eileen, The Making of a Moonie: Choice or Brainwashing, Oxford, UK: Blackwell Publishers, 1984 ISBN 0-631-13246-5
• House Un-American Activities Committee, Communist Psychological Warfare (Brainwashing), United States House of Representatives, Washington, D. C., Tuesday, March 13, 1958
• Hunter, Edward, Brain-Washing in Red China. The Calculated Destruction of Men’s Minds, New York: The Vanguard Press, 1951; 2nd expanded ed.: New York: The Vanguard Press, 1953
• Lifton Robert Jay. Thought reform and the psychology of totalism; a study of «brainwashing» in China. — Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1989. — ISBN 0-8078-4253-2.
• Sargant, William Walters, Battle for the Mind: A Physiology of Conversion and Brainwashing. Cambridge, MA: Malor Books, 1997. ISBN 1-883536-06-5
• Taylor Kathleen Eleanor. [books.google.com/books?id=BIuju20yhDkC&dq Brainwashing: the dream of mind control]. — Oxford University Press, 2004. — ISBN 9780192804969.
• Langone, Michael D, ed.: Recovery from cults: help for victims of psychological and spiritual abuse. New York: W.W. Norton, 1993. ISBN 0-393-70164-6 , ISBN 0-393-31321-2
• Benjamin Zablocki and Thomas Robbins (editors), Misunderstanding Cults, 2001, ISBN 0-8020-8188-6
• Philip Zimbardo, [www.apa.org/monitor/nov02/pc.html «Mind control: psychological reality or mindless rhetoric?»] Monitor on Psychology, Volume 33, No. 10 November, 2002
• [suppressedminds.com/mind-control-and-the-new-world-order-by-al-neal Mind Control and the New World Order by Al Neal (video)]

• Баукин А. В. [www.dissercat.com/content/manipulirovanie-soznaniem-opyt-sotsialno-filosofskogo-analiza Манипулирование сознанием: опыт социально-философского анализа]. Дисс. на соиск. уч. ст. кандидат философских наук. Москва, 2007
• Шипова А. В. [www.dissercat.com/content/manipulirovanie-soznaniem-i-ego-spetsifika-v-sovremennom-obshchestve Манипулирование сознанием и его специфика в современном обществе]. Дисс. на соиск. уч. ст. кандидат философских наук. Ставрополь, 2007

Отрывок, характеризующий Контроль сознания

– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.