Контрольный совет

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Союзнический Контрольный совет (нем. Alliierter Kontrollrat, англ. Allied Control Council, фр. Conseil de contrôle allié) — орган верховной власти в оккупированной Германии, образованный после Второй мировой войны державами-победительницами. В подчинении Контрольного совета находилась Межсоюзническая комендатура, осуществлявшая властные полномочия в разделённом на оккупационные секторы Берлине.





История создания

Единый подход к послевоенному будущему Германии вырабатывался на встречах стран антигитлеровской коалиции начиная с Тегерана. На встрече в Касабланке в 1943 году было заявлено, что союзники будут вести войну против Германии до её безоговорочной капитуляции, а Ялтинская декларация содержала положения о разделении Германии на оккупационные зоны, координированной администрации и контроле, осуществляемом через Центральную контрольную комиссию. После безоговорочной капитуляции Германии 8 мая 1945 года 23 мая в Мюрвике было арестовано имперское правительство в главе с Карлом Дёницем и Иоганном Людвигом Шверин фон Крозигом.

В Берлинской декларации от 5 июня 1945 года державы-победительницы официально заявили о принятии на себя верховной власти в Германии в её границах на 31 декабря 1937 года и установили контрольный механизм и границы оккупационных зон Германии и оккупационных секторов Берлина. Окончательные границы Германии и её правовое положение должен был установить мирный договор, который так никогда и не был заключён до принятия Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии 1990 года.

В отношении Австрии, где 27 апреля 1945 года президиумы восстановленных Социал-демократической партии Австрии, Австрийской народной партии и Коммунистической партии Австрии в своём Обращении о самостоятельности Австрии в соответствии с Декларацией об Австрии, принятой на Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в 1943 году, объявили аншлюс недействительным, Австрию независимой и образовали временное правительство, 4 июля было подписано соответствующее Соглашение о системе контроля над Австрией.

Учреждение

В соответствии с контрольным механизмом, установленным соответствующим соглашением от 14 ноября 1944 года и подтверждённым на Потсдамской конференции летом 1945 года, верховная власть в Германии осуществляется главнокомандующими вооружённых сил четырёх держав-победительниц «каждым в своей зоне оккупации, по инструкциям от своих соответствующих Правительств, а также совместно, по вопросам, затрагивающим Германию в целом». Соответственно в Контрольный совет входили маршал Г. К. Жуков, генерал Эйзенхауэр, фельдмаршал Монтгомери и генерал Латр де Тассиньи.

Контрольный совет располагался в здании апелляционного суда Пруссии в берлинском районе Шёнеберг. Основной функцией Контрольного совета была выработка планов и достижение согласованных решений по главным военным, политическим, экономическим и другим вопросам, общим для всей Германии, которые должны приниматься единогласно. Каждая из сторон сохраняла полную ответственность за управление своей зоной оккупации.

Учредительное заседание Контрольного совета состоялось 30 июля 1945 года одновременно с проходившей Потсдамской конференцией. Заседания Контрольного совета в соответствии с регламентом созывались не реже одного раза в десять дней и в любое время по просьбе какого-либо из его членов. Заседания Контрольного совета готовил постоянно действующий Комитет по координации.

Комитет по координации

В Комитет по координации первоначально входили: от СССР — В. Д. Соколовский, от США — Люсиус Клей, от Великобритании — Брайан Х. Робертсон и от Франции — Луи М. Кёльц. В составе четырёхстороннего комитета действовали двенадцать отделов: военный, военно-морской, военно-воздушный, транспортный, политический, экономический, финансовый, по репарациям и поставкам, внутренних дел и связи, правовой, по делам военнопленных и перемещённых лиц и отдел рабочей силы. Ими поочерёдно в течение месяца управляли соответственно четыре директора.

Обращения и законы Контрольного совета

В Директиве № 10 Контрольного совета от 22 сентября 1945 года О методах законодательной деятельности Контрольного совета устанавливается, что законодательная деятельность Контрольного совета в оккупированной Германии осуществляется в форме:

  • обращений по вопросам особой важности для оккупационных властей или немецкого народа;
  • законов общего применения, если не указано иного;
  • приказов, в которых излагаются требования Контрольного совета к Германии, не установленные в Законах;
  • директив с целью ознакомления с общими намерениями и решениями Контрольного совета по административно-техническим вопросам;
  • инструкций, в которых излагаются конкретные требования к определённым органам.

Обращения и законы Контрольного совета подписывались членами Контрольного совета. Приказы подписывались членами Контрольного совета или членами Комитета по координации. Директивы и инструкции подписывались членами Комитета по координации. В отсутствие одного из членов Контрольного совета или Комитета по координации документы подписывались их заместителями.

Деятельность Контрольного совета

До 1948 года состоялось более 80 заседаний союзнического Контрольного совета. Первые два закона Контрольного совета касались отмены национал-социалистического права и роспуска и ликвидации национал-социалистических организаций. Наряду с установлением временных границ (например, линии по Одеру-Нейсе) и легитимизации депортации и переселения в фокусе внимания Контрольного совета находились вопросы демилитаризации экономики Германии. Как и репарации, экономическая демилитаризация, заключавшаяся в демонтаже и вывозе промышленного оборудования, проводилась каждой из оккупационных властей в автономном режиме, и единой политики Контрольного совета по этому вопросу не существовало.

Нарастающее напряжение в отношениях между СССР и западными державами, в частности на Ближнем Востоке и в Азии, привели к недоверию между сторонами, участвующими в управлении Германией. В июле 1946 года СССР расценил требования о сохранении экономической целостности Германии, выдвинутые США в Контрольном совете, как попытку оказать на себя влияние, что фактически стало концом идеи совместной деятельности в рамках Контрольного совета. В ответ на заявление СССР США и Великобритания направили свои действия на восстановление экономической целостности своих зон и учредили 1 января 1947 года Бизонию, к которой 8 апреля 1949 года, незадолго до образования Федеративной Республики Германия, присоединила свою оккупационную зону Франция.

25 февраля 1947 года был издан Закон Контрольного совета № 46, ликвидировавший государство Пруссия.

20 марта 1948 года Советский Союз бойкотировал заседание Контрольного совета в знак протеста против проведения Лондонского совещания шести держав, и больше Контрольный совет на заседания не собирался.

После проведения в ночь с 20 на 21 июня 1948 года сепаратной денежной реформы в трёх западных зонах оккупации, приведшей к денежной реформе в советской зоне оккупации Германии и блокаде Западного Берлина, раздел Германии стал неизбежным.

Фактически единственными функциями, выполнявшимися союзниками совместно, остались контроль воздушного движения, осуществлявшийся центром безопасности полётов с 1945 по 1990 годы, и охрана находившейся в ведении совместной администрации четырёх держав тюрьмы для военных преступников в Шпандау, где до 1987 года отбывал наказание последний из осуждённых на Нюрнбергском процессе нацистский военный преступник Рудольф Гесс.

Формальный Контрольный совет был ликвидирован только с объединением Германии после обретения Германией полного суверенитета в соответствии с положениями Договора «Два плюс четыре» 1990 года.

Союзническая комиссия по Австрии

Первым Соглашением о системе контроля над Австрией от 4 июля 1945 года четыре державы-победительницы учредили Союзническую комиссию по Австрии, состоявшую из Союзнического совета, Исполнительного комитета и четырёх штабов оккупационных властей по различным направлениям работы. Заседания Союзнической комиссии под сменным председательством также проводились один раз в десять дней. Вторым Соглашением, заключённым 28 июня 1946 года, временному правительству Австрии предоставлялись широкие законодательные полномочия без права вето на них со стороны оккупационных властей. Союзники сохранили за собой право вето только в отношении конституционных законов. Второе Соглашение сохраняло свою силу до принятия Декларации о независимости Австрии. Последнее заседание Союзнической комиссии по Австрии состоялось 27 июня 1955 года.

Напишите отзыв о статье "Контрольный совет"

Отрывок, характеризующий Контрольный совет

У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам: