Контрудар левого крыла Западного фронта в районе Сухиничи и Козельск

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Контрудар левого крыла Западного фронта в районе Сухиничи и Козельск
Основной конфликт: Вторая мировая война
Дата

2229 августа 1942 года

Место

Калужская область

Итог

Победа Красной армии

Противники
СССР
часть сил
Западного фронта
Третий Рейх
2-я танковая армия
Командующие

генерал армии
Г. К. Жуков

генерал-полковник
Рудольф Шмидт
Силы сторон
300000 человек[1]
436 танков[1]
168 бронемашин[1]
677 орудий[1]
300000 человек[1]
223 танка[1]
Потери
неизвестно неизвестно

Контрудар левого крыла Западного фронта в районе Сухиничи и Козельск — фронтовая контрнаступательная операция части сил Западного фронта, проведённая с 22 по 29 августа 1942 года на левом фланге фронта. Именуется также как Контрудар войск Западного фронта в районе Сухиничи, Козельск.





Замысел операции

Замыслом командования советских войск предусматривалось[1] проведение операции по окружению немецкой группировки, вклинившейся в расположение советских войск — «подрезав» образованный клин с востока и одновременно атаковав под его основание с запада.

По замыслу командования операцией (командующий фронтом — Г. К. Жуков):

  • 3-я танковая армия, выполняя нанесение удара в направлении Сорокино, Речица, должна была выйти на рубеж Слободка, Старица и уничтожить противника в районе Бело-Камень, Глинная, Белый Верх и, соединившись с частями 16-й армии, окружить его ударную танковую группировку в районе Бело-Камень, Глинная, Гудоровский, Сорокино.
  • 61-я армия своей северной группой содействовала 3-й танковой армии: атакуя на её правом фланге форсирует реку Вытебеть в районе сел Бело-Камень, Волосово, Ожигово и в дальнейшем наступает на Тростянку. Южная группа армии обеспечивает левый фланг 3-й танковой армии, наступая в направлении Леоново, Кирейково с целью выхода на фронт Уколицы, Кирейково, 1 км южнее Передель.
  • 16-я армия, атакуя навстречу 61-й и 3-й танковой с рубежа Гретня, Кричина в направлении Озерны, Никитское, Отвершек, выходит на рубеж Старица, Дубна, Панево, не допускает отхода противника на юг и содействует замыканию кольца окружения.
  • ввод в бой танковых корпусов производится после прорыва обороны противника пехотой 3-й танковой армии (две стрелковые дивизии), прохода с боем до 16 км и форсирования реки Вытебеть в её глубине.

Силы сторон

2-я танковая армия (Германия)

Действовавшая против советских войск группа немецко-фашистских войск состояла пехотных и танковой дивизий, нескольких отдельных частей[1]:

Всего армия насчитывала до 300000 человек, однако танковые дивизии имели сильный недокомплект техники и к 1 июля 1942 года насчитывали[1]223 танка, в том числе 135 средних (Panzerkampfwagen III и Panzerkampfwagen IV):

Левый фланг Западного фронта

Для предстоящей операции помимо соединений и частей фронта была выделена 3-я танковая армия генерал-лейтенанта П. Л. Романенко, переброшенная из районе Черни[1], где находилась для отражения возможного наступления противника через Орел на Москву. Для усиления ей были переданы 1-я гвардейская мотострелковая дивизия, четыре артиллерийских полка РГК, два полка гвардейских минометов, два истребительно-противотанковых и пять зенитно-артиллерийских полков, а также другие части. Всего в 3-й танковой армии насчитывалось[1] 60 852 человека, 436 танков (48 КВ, 223 Т-34, 3 Т-50, 162 Т-60 и Т-70), 168 бронемашин, 677 орудий и минометов (в том числе 124 «сорокапятки»), 61 зенитная 37-мм пушка и 72 машины РСЗО. Армия была усилена также северной группой войск 61-й армии[2]:

  • 16-я армия (генерал-лейтенант И. Х. Баграмян) в составе: 5 гв. ск (11 гв. сд, 4, 19, 115, 123 сбр), 1 гв. кк (1, 2 и 7 гв. кд), 1 гв. мсд, 31 гв., 97, 322, 324, 385 сд, 41 гв. кап, 486 аап, 523, 1094 пап, 533, 696, 1171 иптап, 150 минп, 5, 31 и 240 огв. мдн, 1279, 1280 зенап, 10 тк (178, 183, 186 тбр, 11 мсбр), 6 гв., 94, 112, 146 тбр, 43 одн бронепоездов, 168 сап, 145, 243, 451 оиб.
  • 61-я армия (генерал-лейтенант П. А. Белов) в составе: 9 гв. ск (12 гв. сд, 105, 108, 110, 257 сбр), 149, 342, 346, 356 сд, 12 оибр, 60 гв. кап, 67 гв., 207 аап, 2 и 5 гв., 483, 546, 702 иптап, 130 минп, 54 гв. мп, 21 и 308 огв. мдн, 1281, 1282 зенап, 3 тк (50, 51, 103 тбр, 3 мсбр), 68, 192 тбр, 10 одн бронепоездов, 875 сап, 48 пмб, 535 оиб.
  • 3-я танковая армия (генерал-лейтенант П. Л. Романенко) в составе: 1 гв. мсд, 154, 264 сд, 2 гв., 995 аап, 128 гап, 1155 пап, 1172, 1245 иптап, 34, 62, 77 гв. мп, 65 и 502 огв. тмдн, 319, 470, 1265, 1274 зенап, 4, 470 озадн, 12 тк (30, 97, 106 тбр, 13 мсбр), 15 тк (105, 113, 195 тбр, 17 мсбр), 179 тбр, 8 мцп, 54 омцб, 182 оиб.

Авиационную поддержку осуществляла 1-я воздушная армия (генерал-полковник авиации С. А. Худяков) силами частей и соединений:

Подготовка операции

Для проведения операции проводилась перевозка 3-й танковой армии из-под Тулы в район Козельска. Переброска проходила с 15 по 19 августа и велась комбинированным порядком — танки перевозились по железной дороге (всего переброшено 75 эшелонов), моторизованные и мотоциклетные части армии передвигались походным порядком, пройдя расстояние 120 км в течение четырёх суток. 25-километровый марш танковой армии из района выгрузки в исходный район для наступления был закончен к 21 августа. Сложнее обстояло дело со стрелковыми дивизиями, имевшими недостаточно автотранспорта — они прибыли на место самыми последними[1]. Смена частей 61-й армии 154-й и 264-й стрелковыми дивизиями 3-й танковой армии, прорывающими оборону противника на участке ввода этой армии, была произведена в ночь с 20 на 21 августа[1].

Задачи для наступления армиям были поставлены 18 августа. Исключение составили две стрелковые дивизии 3-й танковой армии, прибывшие на место в ночь на 21 августа.

Ход операции

Немецкое командование обнаружило готовящийся контрудар, отслеживая перемещения 3-й танковой армии, противник перешел к обороне по южному берегу реки Жиздра. Передний край обороны 53-го армейского корпуса был усилен большим количеством противотанковых средств, минными полями, спешно вырытыми окопами и легкими блиндажами, а танки отведены в глубину для создания оперативного резерва. Воздушной разведкой 1-й воздушной армии были обнаружены корпусные резервы: Панево, Жилково — до двух пехотных полков с танками; Ульяново, Дурнево — скопление пехоты и танков; севернее Кирейково — до двух полков с танками. 25-я моторизованная дивизия находилась во втором эшелоне в районе Дубна, Белый Верх, Старица. Вся оборона противника опиралась на рубежи рек Жиздра и Вытебеть, сеть лощин и оврагов, а населенные пункты были превращены в укрепленные узлы.

22 августа 1942 года в 6:15, после полуторачасовой артиллерийской подготовки и авиационного налета, советские войска перешли в наступление. Ударная группа 16-й армии по причине слабого состава и неудобной для наступления местности успеха не имела, продвинувшись лишь на несколько сот метров. Левый фланг 16-й армии вместо удара на восток, навстречу 3-й танковой армии, наступал на юг, медленно выдавливая противника на прежнюю линию обороны. К 29 августа они вышли на рубеж Гретня, Восты, Волосово, за восемь дней пройдя от 1 до 5 км.

Группа Мостовенко, атакуя стрелковыми частями усиленными танками в обход узлов сопротивления противника с последовательной их ликвидацией к 24 августа вышла к реке Вытебеть и 26 августа овладела селом Бело-Камень, но дальше продвинуться не смогла.

Стрелковые дивизии в группах Копцова и Богданова уже в первой половине 22 августа вклинились в оборону немцев на 4-5 км, овладели Госьково и вышли к селу Мызин. Встреченные вторыми эшелонами противника с танками, были остановлены.

В результате план операции был сломан, танковые бригады, получив новые задачи, поспешно разворачивались на новые направления без заранее организованной разведки маршрутов и без обеспечения пехотой. Они то и дело попадали на минные поля или болотистые участки леса.

23 августа соединения наступали в прежних направлениях. Лишь 12-й танковый корпус со 154-й стрелковой дивизией были повернуты на юго-запад — на Мызин, Бабинково, Дурнево и Старицу. Вырвавшаяся вперед часть его правофланговой 97-й танковой бригады (15 танков и до роты мотострелков) была отрезана противником и лишь к исходу дня с большим трудом выведена из окружения при помощи 106-й танковой бригады. В ночь с 23 на 24 августа была предпринята попытка ночной атаки, однако из-за отсутствия координации действий подразделений и проработанного плана наступления успеха достичь не удалось. С рассветом 24 августа, понеся большие потери и пройдя 1 — 2 км, части 3-й танковой армии вновь были остановлены артиллерией и авиацией противника.

К исходу 25 августа наступавшие на запад правое крыло и центр ударной группировки (группа Мостовенко и 15-й танковый корпус) очистили от противника леса восточнее Вытебети и на всем фронте вышли к реке, но форсировать её так и не смогли. 1-я гвардейская мотодивизия овладела селом Сметское и, выровняв общий фронт наступающих частей, продолжала вести безуспешный бой в полосе 4 км. Наступавшее на юг и юго-запад левое крыло (12-й танковый корпус, 154-я и 264-я стрелковые дивизии и южная группа 61-й армии) в эти дни успеха не имели, лишь на отдельных участках продвинувшись на 1-1,5 км.

В ночь на 26 августа командующий 3-й танковой армией перебросил 15-й танковый корпус из центра на левый фланг наступления, поставив задачу действуя совместно с 12-м танковым корпусом и 154-й стрелковой дивизией наступать на юг, на Сорокино. После 15-километрового марша 15-й танковый корпус на рассвете 26 августа перешел в наступление, но успеха так и не добился. Более того, противник сам контратаковал силами переброшенных сюда 11-й и 20-й танковых дивизий. Это вынудило командование армии вывести 15-й танковый корпус за линию прежней обороны в районе Новогрыни для создания оперативного резерва. К утру 27 августа все контратаки противника были отражены, а 15-й танковый корпус переброшен на самый левый фланг в район Пакома — для поддержки атаки южной группы 61-й армии. В целом южная группа 61-й армии, ведя лобовое наступление на опорные пункты противника, к этому времени продвинулась на своем правом фланге 3 — 4 км, а на левом — всего лишь на 1 км.

Несмотря на массированные атаки вражеской авиации, группа Мостовенко захватила Волосово, а 1-я гвардейская моторизованная дивизия, форсировав реку, заняла сёла Жуково и Волосово.

Итоги операции

В результате проведения операции войска Западного фронта вышли на рубеж Глинная, Жуково, Гаськова, Передель, продвинувшись в глубину территории, занятой противником на 6-8 км.

Напишите отзыв о статье "Контрудар левого крыла Западного фронта в районе Сухиничи и Козельск"

Примечания

 
Великая Отечественная война

Вторжение в СССР Карелия Заполярье Ленинград Ростов Москва Горький Севастополь Барвенково-Лозовая Демянск Ржев Харьков Воронеж-Ворошиловград Сталинград Кавказ Великие Луки Острогожск-Россошь Воронеж-Касторное Курск Смоленск Донбасс Днепр Правобережная Украина Крым Белоруссия Львов-Сандомир Яссы-Кишинёв Восточные Карпаты Прибалтика Курляндия Бухарест-Арад Болгария Белград Дебрецен Гумбиннен-Гольдап Будапешт Апатин-Капошвар Польша Западные Карпаты Восточная Пруссия Нижняя Силезия Восточная Померания Моравска-Острава Верхняя Силезия Балатон Вена Берлин Прага

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Исаев А., Свирин М., Дриг Е., Гончаров В., Кошкин И. Второй блин комом? Танковые войска в операциях левого крыла Западного фронта // [www.ladoshki.com/55512-books-%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0-%D0%92%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B9-%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BD-%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%BC-%D0%A2%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B5-%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0-%D0%B2-%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F%D1%85-%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BA%D1%80%D1%8B%D0%BB%D0%B0-%D0%97.htm Танковый прорыв. Советские танки в боях 1937-1942 гг.] / Гончаров Владислав. — Яуза - Эксмо, 2007. — 448 с. — (Военно-Историчекий форум). — ISBN 978-5-699-20460-1.
  2. Коллектив авторов. Боевой состав Советской Армии. Часть II. (Январь — декабрь 1942 г.) / Грылев А.Н.. — Военно-Научное управление Генерального Штаба. — М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1966. — 266 с.

Литература

  • Баграмян, Иван Христофорович. Глава третья. На Западном фронте // Так шли мы к победе. — М. : Воениздат, 1977.</span>
  • Исаев А., Свирин М., Дриг Е., Гончаров В., Кошкин И. Второй блин комом? Танковые войска в операциях левого крыла Западного фронта // [www.ladoshki.com/55512-books-%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0-%D0%92%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B9-%D0%B1%D0%BB%D0%B8%D0%BD-%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%BE%D0%BC-%D0%A2%D0%B0%D0%BD%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B5-%D0%B2%D0%BE%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B0-%D0%B2-%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F%D1%85-%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BA%D1%80%D1%8B%D0%BB%D0%B0-%D0%97.htm Танковый прорыв. Советские танки в боях 1937-1942 гг.] / Гончаров Владислав. — Яуза - Эксмо, 2007. — 448 с. — (Военно-Историчекий форум). — ISBN 978-5-699-20460-1.

См. также

Ссылки

  • [gigabaza.ru/doc/76524.html «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945» / М. Л. Дударенко, Ю. Г. Перечнев, В. Т. Елисеев и др. — М.: Воениздат, 1985. — 598 с. Электронная версия]

Отрывок, характеризующий Контрудар левого крыла Западного фронта в районе Сухиничи и Козельск

Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.