Контум (провинция)
Страна | |
---|---|
Статус | |
Включает |
8 уездов и административный центр |
Административный центр | |
Крупнейшие города | |
Население (2009) |
430 037[1] (61-е место) |
Плотность |
44,37 чел./км² (62-е место) |
Национальный состав | |
Конфессиональный состав |
католики, буддисты |
Площадь |
9 691 км² |
Высота над уровнем моря • Наивысшая точка |
|
Часовой пояс | |
Код ISO 3166-2 |
VN-28 |
Телефонный код |
+84 60 |
[www.kontum.gov.vn Официальный сайт] |
Конту́м (вьетн. Kon Tum, тьы-ном 崑嵩) — провинция Вьетнама на плоскогорье Тэйнгуен. Административный центр провинции — город Контум — находится в 1080 км от Ханоя и в 765 км от Хошимина.
Содержание
География
На востоке граничит с соседними странами — Лаосом и Камбоджей, на севере, западе и юге — с провинциями Куангнам, Куангнгай и Зялай соответственно. Провинция Контум славится своими живописными видами природы: есть один национальный парк и три природоохранных района. Джунгли занимают половину территории провинции. Климат тропический муссонный. Максимальная точка над уровнем моря — гора Нгоклинь (Ngoc Linh), 2598 метров. Вблизи границы с провинцией Зялай расположено водохранилище гидроэлектростанции Яли.
История
Через провинцию во времена войны с США проходила «тропа Хо Ши Мина» и происходило много сражений.
Население
В провинции проживает много этнических групп: вьеты - 46,6%, седанги - 24,3%, бахнар - 12,5%, зярай - 4,8%, раглай и другие.[2]
Административное деление
Контум подразделяется на:
- город провинциального подчинения Контум
и 8 уездов[3]:
- Дакглей (Đắk Glei)
- Дакха (Đắk Hà)
- Дакто (Đắk Tô)
- Конплонг (Kon Plông)
- Конрэй (Kon Rẫy)
- Нгокхой (Ngọc Hồi)
- Шатхэй (Sa Thầy)
- Туморонг (Tu Mơ Rông)
Экономика
Основа экономики — выращивание кофе, чая, какао и скотоводство.
Транспорт
Два национальных шоссе. Небольшой аэропорт в городской общине-коммуне Дакто[vi] (уезд Дакто), основной — в соседней провинции Зялай (аэропорт Плейку). Пограничный переход с Лаосом.
Напишите отзыв о статье "Контум (провинция)"
Примечания
Это заготовка статьи по географии Вьетнама. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
Отрывок, характеризующий Контум (провинция)
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.
От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.