Кундуриотис, Георгиос
| Георгиос Кундуриотис
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Георгиос Кундуриотис на портрете 1845 года</td></tr> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 31 декабря 1823 года — 26 апреля 1826 года | |||
| Предшественник: | Петрос Мавромихалис | ||
| Преемник: | Андреас Заимис (как Председатель Правительственной комиссии Греции) | ||
| |||
| 4 марта — 15 октября 1848 года | |||
| Монарх: | Оттон I | ||
| Предшественник: | Кицос Дзавелас | ||
| Преемник: | Константин Канарис | ||
| |||
| 26 сентября 1844 года — 8 апреля 1847 года | |||
| Монарх: | Оттон I | ||
| Предшественник: | должность учреждена | ||
| Преемник: | Анагностис Делияннис | ||
| |||
| 14 апреля — 8 октября 1832 года | |||
| Предшественник: | Иоаннис Колеттис | ||
| Преемник: | Иоаннис Колеттис | ||
| Награды: |
| ||
Георгиос Кундуриотис (греч. Γεωργιος Κουντουριώτης; 1782, о. Идра, Османская империя — 1858, Афины, Греция) — греческий арматор и государственный деятель. Уроженец острова Идра.
Содержание
Биография
В XV веке на острове Идра нашло убежище бежавшее от турецкого нашествия греческое население соседнего Пелопоннеса, среди которого были представлены и многочисленные православные албанцы-арнауты. Последние, сплотившись в крепкий фис (клан), оставили заметный след в диалекте островитян. В русской литературе XVIII-XIX веков албанцев острова Идры иногда именовали "гидриотами". Со временем (г)идриоты стали отличными моряками. Имела арнаутские корни и семья арматоров Кундуриотисов.
Вместе со своим братом Лазарем, Георгиос Кундуриотис потратил значительные денежные средства на дело освобождения Греции от турецкого ига. В 1824 году Георгиос Кундуриотис был во главе временного правительства, выбранного народным собранием в противовес правительству Колокотрони. Ему удалось получить первый греческий займ в Лондоне, что дало ему перевес над партией Колокотрони.
В том числе и из-за нерасторопности Кондуриоти турецкий флот успел незамеченным проплыть через Дарданеллы и произвести резню на острове Псаре. После этого Кондуриоти как политик отступил на второй план. В 1832 году Иоаннис Колеттис ввёл его в комитет семи, где он действовал как сторонник французской партии. В 1843 году он был президентом государственного совета, в 1844—1847 годах — председателем Сената, в 1848 году занимал пост премьер-министра. Умер в 1858 году.
Семья
Его внуком был прославленный греческий адмирал Павлос Кунтуриотис.
Напишите отзыв о статье "Кундуриотис, Георгиос"
Примечания
Литература
- Кондуриоти, Георг // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Это заготовка статьи о главе правительства. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Кундуриотис, Георгиос
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
