Конфедерация Перу и Боливии

Конфедерация Перу и Боливии
исп. Confederación Perú-Boliviana
Flag of Peru (1825—1950).svg
←   ← 9 мая 1836 — 25 августа 1839 →   →
Флаг Герб
Столица	Такна
Язык(и)	испанский
Религия	католицизм

К:Появились в 1836 годуК:Исчезли в 1839 году

Конфедерация Перу и Боливии — государство в Южной Америке, существовавшее с 1836 по 1839 год. Конфедерация была образована из государств Перу (разделённого в тот момент на республики Южного и Северного Перу) и Боливии. Главой государства и главным идеологом его создания был, на тот момент президент Боливии, Андрес де Санта Крус. Столицей государства был объявлен город Такна в современном Перу.

Предыстория

Идея создание конфедеративного государства посещала умы лидеров Перу, но не находила поддержки среди руководства Боливии, поскольку им отводилась второстепенная роль. Но в силу политической нестабильности в Перу и укрепления власти в Боливии благодаря усилиям Андреса де Санта Круса ситуация коренным образом переменилась и уже президент Боливии Андрес де Санта Крус диктовал свои условия.

Создание конфедерации

Следуя своей цели, как президент Боливии для основания конфедеративного государства, Санта-Крус, пользуясь нестабильностью в Перу, организовал там несколько восстаний. Самая лучшая возможность представилась Санта-Крузу когда перуанский президент Луис Хосе де Орбегосо обратился к нему за помощью для победы над мятежным военачальником Филипе Сантьяго Салаверри. Санта Круз нанёс поражение Августину Гамарра 13 августа 1835 года, затем, 4 февраля 1836 года, был побеждён, а затем казнён Филипе Сантьяго Салаверри. При подстрекательстве Санта-Круза были основаны две республики Южного и Северного Перу, которые признали его как Верховного Правителя. Им был созван Конгресс из законодателей республик и Боливии, на котором 1 мая 1837 года была принята новая конституция Конфедерации Перу и Боливии. Под его руководством был подписан договор, объявлявший его Верховным Правителем конфедерации на десять лет.

Наделённый значительными полномочиями Санта-Круз пытался установить в Перу тот же самый тип авторитарного правления, который он установил в Боливии. Он выпустил ряд законов, таких как гражданский кодекс, уголовный кодекс. Провёл реформу сбора налогов, а также ограничил государственные расходы, что привело к значительному росту благосостояния государства в целом. Но идея конфедерации не нашла широкой поддержки среди простого населения, недовольного растворением национальной идентификации.

Распад Конфедерации

Многие из перуанских политиков противников идеи конфедерации были вынуждены уехать в Чили, где они нашли поддержку одного из министров правительства Чили. Совместно ими была собрана военная экспедиция, но они были окружены войсками Санта-Круса и были вынуждены сдаться. Вторая экспедиция оказалась более удачлива и победила Санта-Круса в сражении при Юнгай 20 января 1839 года, что привело к роспуску конфедерации.

Отрывок, характеризующий Конфедерация Перу и Боливии

– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.