Конфедерация горских народов Кавказа

Конфедерация народов Кавказа
Флаг Конфедерации народов Кавказа
Этническая принадлежность:	Абхазы Абазины Аварцы Адыги (Черкесы) Чеченцы-aккинцы Балкарцы Даргинцы Карачаевцы Лакцы Осетины Чеченцы
Лидеры:	Муса Шанибов (1-й Президент) Юсуп Сосламбеков (2-й Президент)
Штаб-квартира:	в Сухуме
Активна в:	Северный Кавказ, Абхазия, Южная Осетия
Дата формирования:	1 ноября 1991 года
Участие в конфликтах:	Война в Абхазии (1992—1993)

Конфедера́ция го́рских наро́дов Кавка́за (КГНК) — межэтническое объединение, призванное объединить народы Кавказа в связи с начавшимся в конце 1980-х годов процессом реинтеграции, связанной с провозглашением кавказскими республиками в составе СССР, а впоследствии автономиями Грузии и России государственного суверенитета. Создана в 1989 году. В октябре 1992 года из названия Конфедерации убрано слово «горских».

Участники

На III съезде основным решением стало то, что субъектами являются не республики, а народы, входящие в Конфедерацию: абхазы, абазины, аварцы, адыги (черкесы), ауховцы-чеченцы, балкарцы, даргинцы, карачаевцы, лакцы, осетины.

История

Впервые подобная организация возникла в 1917 году, когда был создан Союз объединённых горцев Кавказа. А 11 мая 1918 года провозглашена Горская республика, в которую вошли республики Северного Кавказа и Абхазия.

В августе 1989 года представители кавказских национальных движений провели в Сухуми I съезд народов Кавказа, где создали Ассамблею горских народов Кавказа. С 13 на 14 октября 1990 года прошёл II съезд горцев Кавказа в Нальчике. На нём было объявлено, что организация является правопреемницей Горской республики. На прошедшем 1-2 ноября 1991 года III съезде в Сухуми представители двенадцати народов подписали Договор и приняли Декларацию о конфедеративном союзе горских народов Кавказа, а также решили сформировать Кавказский парламент, Третейский суд, Комитет обороны, другие структуры, а также определили столицу Абхазии город Сухуми штаб-квартирой Конфедерации. Конфедерация горских народов Кавказа определила саму себя как «суверенное национально-государственное образование».

Российская Федерация проявила настороженность по отношению к КГНК, так как опасалась начала процесса отделения Северного Кавказа от России на базе этой организации. Предпосылками таких опасений стали присутствие на съездах КГНК представителей президента Грузии Звиада Гамсахурдии, которым было заявлено о праве Грузии войти в КГНК, и сепаратистские настроения генерала Джохара Дудаева, избранного в октябре 1991 года президентом Чеченской Республики Ичкерия. Ещё сильнее страсти накалились осенью 1991 года, когда Гамсахурдиа и Дудаев стали обсуждать проект Кавказской Конфедерации, в которой Абхазии отводилась, по словам Дудаева, особая роль «Кавказской Швейцарии». Подобные инициативы стали существенным аргументом в пользу поддержки Россией Шеварднадзе, более озабоченного территориальной целостностью Грузии, чем панкавказскими проектами.

Участие в грузино-абхазском конфликте 1992—1993 гг.

В грузино-абхазском конфликте вооружённые отряды Конфедерации поддержали абхазскую сторону, внеся свой вклад в победу Абхазии в войне 1992—1993 годов.

Арест Шанибова

В сентябре 1992 года по требованию Грузии, хотевшей решительных мер против «террористической организации» КНК, российская прокуратура санкционировала арест Президента Конфедерации М. Шанибова. После митингов в его поддержку на Северном Кавказе, Шанибова освободили в г. Ростов-на-Дону.

Отношение к чеченскому конфликту

После войны в Абхазии КНК больше не выступала напрямую от своего имени в последующих военных конфликтах. В конце 1994 года прибывший в Москву в составе делегации представителей кавказских народов вице-президент «Конфедерации народов Кавказа» Жантемир Мухамедович Губачиков выступил на заседании Государственной Думы с заявлением, в котором указал на то, что причины непрекращающихся, на тот момент времени, попыток выхода Чечни из состава России находятся в нежелании государственной власти, в частности, её представителей Рамазана Абдулатипова и Сергея Шахрая, проводить переговоры с лидерами самоопределившейся Чечни. Тогда же Ж. М. Губачиков сообщил, от имени всех кавказцев и по поручению участников чрезвычайного Съезда народов Кавказа, следующее:

Поэтому, уважаемые депутаты Государственной Думы, я хочу еще раз высказать от имени народов Северного Кавказа такую точку зрения: огнём и мечом невозможно решить политическую проблему, нужны переговоры, нужны компромиссы. По нашему убеждению, на это готовы руководители Чеченской Республики. Хотим мы или не хотим, сегодня в Чечне есть законно избранная власть во главе с Дудаевым. Я уже сказал о том, что она получила в своё время поддержку со стороны Верховного Совета Российской Федерации и Президента Российской Федерации. Товарищи, Сталин не дошел до уровня физического уничтожения чеченского народа, он сумел только выселить чеченский народ. А сегодня благодаря необдуманным реакционным действиям некоторых кругов, во главе которых стоит партия войны, развязавшая эту войну, хотят уничтожения чеченского народа.

Нельзя этого допустить! Я хочу попросить вас, уважаемые депутаты, принять сегодня мудрое и мужественное решение, предусмотрев несколько таких предложений. Первое. Надо немедленно остановить кровопролитие, вывести российские войска с территории Чечни. Второе. Не торопясь провести переговорный процесс с законно избранной властью Чеченской Республики. Пусть и с участием оппозиции, но решить проблемы только мирным путём. Третье. Я приветствую Лысенко и других. Надо отменить старое решение Верховного Совета Российской Федерации в отношении нелегитимности и незаконности избрания Президента Чеченской Республики. Сегодня это мешает. Я прошу вас отменить его сегодня. И наконец, надо привлечь к ответственности, к уголовной ответственности тех, кто (как говорят руководители Российской Федерации, Чеченская Республика является её субъектом) на территории этого субъекта развязал войну, кто сегодня огнём и мечом уничтожает людей, вооружил оппозицию, дал миллиарды, танки, самолеты, вертолеты, благодаря чему сегодня идет вот такая война, провести расследование, чтобы эти люди понесли наказание. И последнее, товарищи. У нас нет такой национальной политики в Российской Федерации, к которой можно было бы с доверием отнестись со стороны народов, особенно Северного Кавказа. Такая политика нужна нам. Мы просим Государственную Думу, уважаемый Иван Петрович: такая политика нужна, и здесь закоперщиком, инициатором должна выступить Государственная Дума. Мы надеемся, что такая политика все-таки у нас когда-то появится. Уважаемые депутаты, я выражаю вам искреннюю благодарность еще раз за то, что предоставили мне слово. Мы выполняли всего лишь поручение чрезвычайного съезда народов Кавказа, который состоялся в городе Нальчике 11 декабря. На нем приняты документы. На наш взгляд, они и серьезны, и конструктивны…

Он розданы вам. Я надеюсь, что вы обратите на них внимание. Спасибо за внимание.

— Ж.М. Губачиков, вице-президент «Конфедерации народов Кавказа»; стенограмма заседания Государственной Думы от 13.12.94.

Во время войны в Чечне, начавшейся в 1994 году, КНК не встала на сторону Дудаева, ограничившись призывами к миру, однако ряд полевых командиров (в том числе Шамиль Басаев) перешли на сторону самопровозглашённой Ичкерии.

Настоящее время

Юсуп Сосламбеков, следующий после Шанибова Президент Конфедерации, в 1996 году провел «восстановительный съезд», однако реанимировать структуру не удалось.

В настоящее время Конфедерация народов Кавказа продолжает своё существование, но не играет существенной роли в текущей политической ситуации. В марте 2007 в Москве прошёл учредительный съезд Российского конгресса народов Кавказа (РКНК), где была обозначена основная цель организации — защита интересов кавказцев через своих представителей в федеральных органах власти России. По мнению Председателя другой "Конфедерации народов Кавказа" Заала Касрелишвили, Конфедерацию горских народов опекает российское Главное разведывательное управление

Ссылки

• [www.iea.ras.ru/books/Adygea1997/090120041251_4.htm Российская Академия Наук. Документы 1990—1991 года: Декларация «О конфедерации союза горских народов Кавказа»]
• [www.nasledie.ru/oborg/2_4/0002/agnk_17.html Договор о Конфедеративном Союзе горских народов Кавказа]
• [www.nasledie.ru/oborg/2_4/0002/agnk_16.html Положение о руководящих органах Конфедерации горских народов Кавказа]

Отрывок, характеризующий Конфедерация горских народов Кавказа

– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.