Приднестровский конфликт

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Конфликт в Приднестровье»)
Перейти к: навигация, поиск
 
Приднестровский конфликт
Кризис в Гагаузии Дубоссары Григориополь Рыбница Бендеры (1) Бендеры (2) Бомбардировки Приднестровья

Приднестро́вский конфли́кт (Молдавско-приднестровский конфликт) (рум. Conflictul din Transnistria) — конфликт между Молдавией и непризнанной Приднестровской Молдавской Республикой (ПМР).

Социально-политический конфликт, начавшийся ещё в советское время[1] (1989), усугубился после обретения Молдавией независимости и перерос в вооружённое противостояние[2], приведшее к многочисленным жертвам в 1992 году. Военные действия были прекращены после военного вмешательства России[3].

Конфликт не урегулирован политическими средствами до сих пор. Вооружённая стадия конфликта завершилась 1 августа 1992-го года. 7 июля 1992 года Россией и Молдавией был подписан план мирного разрешения конфликта; затем, 21 июля было заключено соглашение о мирном урегулировании, с которым согласилась приднестровская сторона; 29 июля[2][4], в Бендеры и Дубоссары были введены миротворческие силы России. 1 августа 1992 года было завершено разведение вооружённых формирований конфликтующих сторон[5].

В настоящее время безопасность в зоне конфликта обеспечивают Совместные миротворческие силы России[2], Молдавии, Приднестровской Молдавской Республики и военные наблюдатели от Украины. В ходе многочисленных переговоров при посредничестве России, Украины и ОБСЕ достигнуть соглашения по поводу статуса Приднестровья не удалось. Отношения между сторонами конфликта остаются напряжёнными. Молдавская сторона неоднократно высказывалась за вывод российских войск из региона.





Стороны конфликта

Бои шли между приднестровскими (просоветскими[1] и пророссийскими) силами, с одной стороны, и сторонниками территориальной целостности Молдавии[2], с другой стороны.

Приднестровье было представлено сторонниками обновлённого СССР:

Республика Молдова:

Зарождение конфликта

Перестройка, провозглашённая советским руководством в середине 1980-х годов, привела к повышению социальной активности населения страны. В национальных республиках это выразилось, в частности, в зарождении и росте националистических движений[2].

В Молдавии подавляющая часть интеллигенции и руководства Молдавской ССР поддержала националистические настроения идеологической направленности в провозглашении тезиса об идентичности молдавского и румынского языков и в призывах к объединению Молдавии и Румынии[1][2]. В марте 1988 года на съезде Союза писателей СССР в Москве прозвучало предложение придать государственный статус языкам титульных наций всех республик Советского Союза. Подавляющую часть молдавской интеллигенции привлекла возможность получения этнических преференций. В четвёртом (1988) номере журнала «Нистру», выпускавшегося Союзом писателей МССР, была опубликована программа с требованиями признать идентичность молдавского и румынского языков и перевести молдавский язык на латинскую графику[2].

В сентябре 1988 года было опубликовано «Письмо 66», в котором все 66 более-менее известные молдавские литераторы требовали признания государственным языком только молдавский язык на основе латинской графики и признать его идентичным румынскому языку. Осенью прошёл ряд демонстраций, на которых звучали всё более радикальные лозунги: «Молдавия — для молдаван», «Чемодан — вокзал — Россия», «Русских — за Днестр, евреев — в Днестр»[2][13].

В 1988—1989 гг. на волне Перестройки в Молдавии появились многочисленные националистические организации, выступающие под антисоветскими и антирусскими лозунгами. В конце 1988 года началось формирование Народного фронта Молдовы. Активизировались унионисты, которые под лозунгом «Один язык — один народ!» призывали присоединиться к Румынии[2]. Две центральные молдавские газеты с 1991 года начали выходить с эпиграфом «Suntem români şi punctum!» «Мы румыны — и точка!» на первой странице (над названием), являющимся высказыванием румынского поэта Михая Эминеску.

1989. Конфликт вокруг Закона о государственном языке

16 февраля 1989 года от имени Союза писателей Молдавии был опубликован законопроект «О функционировании языков на территории Молдавской ССР». Согласно проекту, родители лишались права выбора языка обучения детей, а за использование в официальном общении иного языка, кроме государственного, предусматривалась административная и, в ряде случаев, уголовная ответственность[14].

30 марта 1989 года был опубликован законопроект «О государственном языке», подготовленный рабочей группой Верховного Совета МССР, в котором единственным государственным языком провозглашался молдавский[14], при этом принятый закон гарантирует использование украинского, русского, болгарского, иврит, идиш, цыганского языков, языков других этнических групп проживающих на территории республики, для удовлетворения национально-культурных потребностей[15]. Особые гарантии предоставляются русскому языку, он получил статус языка межнационального общения, что обеспечивает осуществление реального национально-русского и русско-национального двуязычия[15]. Стоит отменить, что этот закон до сих пор действует, и с 1989 года не претерпел серьёзных изменений, все три поправки к этому закону ( в 2003, 2011 и в 2014 годах) относятся к второстепенным статьям и не влияют на статус языков. Несмотря на это, приднестровские депутаты заявляли о дискриминации русскоязычного населения. В Приднестровье оба эти законопроекта были восприняты как дискриминационные[2], что привело к возникновению стихийного[1] общественного движения, выступавшего за введение в Молдавии двух государственных языков — молдавского и русского. Также в Приднестровье высказывались протесты против перевода молдавской письменности на латиницу[2][13].

В мае 1989 года был создан «Народный фронт Молдовы», объединивший в себе ряд националистических организаций. В противовес ему в Кишинёве и Приднестровье[2] возникло «Интердвижение», позже получившее название «Унитате-Единство».

23 мая 1989 Тираспольский городской совет обратился к Президиуму Верховного Совета МССР с призывом принять закон о функционировании в республике двух государственных языков — молдавского и русского, а также продлить сроки обсуждения законопроектов до Пленума ЦК КПСС по межнациональным отношениям и провести по этим вопросам всенародный референдум.

2 августа 1989, в день празднования 49-й годовщины образования МССР, около ста человек из неформального объединения «Ватра» собрались в бендерском парке «Октябрьский». Они надели траурные повязки, прикрепили к одежде чёрные банты, развернули «триколоры» (трёхцветные румынские национальные флаги) и устроили несанкционированное шествие по улицам города. Прибывших сотрудников милиции они называли «оккупантами» и «сталинистами». Милиция задержала 14 участников митинга. К административной ответственности были привлечены организаторы шествия Н. Раковицэ, И. Николаева и А. Мырзу.

10 августа 1989 стало известно, что на предстоящей 13-й сессии Верховного Совета МССР будет обсуждаться даже не законопроект от 30 марта, а ещё более жёсткий[16] его вариант, в котором предусматривалось ведение делопроизводства исключительно на молдавском языке. В ответ на это 11 августа в Тирасполе был создан Объединённый совет трудовых коллективов (ОСТК), выступивший против этого законопроекта[2], который, по мнению создателей и лидеров ОСТК, мог привести к дискриминации по национальному признаку при осуществлении права на труд.

Политические забастовки 1989 года

В августе-сентябре 1989 года по решению ОСТК была проведена забастовка с требованием отложить сессию Верховного Совета. В забастовке участвовало более 30 тысяч человек[17], (более 200 трудовых коллективов)[18]. Также, более 400 трудовых коллективов к забастовке не присоединились, но заявили о своей солидарности с требованиями бастующих[17]. Семьи многих забастовщиков были вынуждены бежать от преследований властями Молдовы на территорию Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики в 1990—1992 годах[19]. Забастовке в Приднестровье предшествовала забастовка Таллина[20].

В ответ на забастовку Народный фронт организовал в Кишинёве митинг, названный Великим национальным собранием, на котором прозвучали призывы об исключении русского языка из общественной жизни республики[17] В митинге принимало участие около 500 тысяч человек со всей МССР[21]. В итоге, 31 августа 1989 года Верховный совет придал молдавскому языку статус государственного[2]. Позднее этот день был объявлен в Молдавии праздничным.

После принятия закона о государственном языке[2] к забастовке присоединились многие предприятия. Михаил Горбачёв попытался убедить руководителей предприятий приостановить забастовку, но это предложение было отклонено на митинге в Тирасполе. Забастовка всё-таки была прекращена 21 сентября после пленума ЦК КПСС, когда стало ясно, что помощи от центрального руководства СССР не последует.

1989—1990. Провозглашение независимости Приднестровья

Тем временем под патронажем ОСТК начали выходить газеты «Бастующий Тирасполь» и «Трудовой Тирасполь». 3—4 ноября 1989 года состоялась вторая конференция ОСТК, где было высказано предложение о создании автономии в Приднестровье. 4 ноября в ходе конференции уполномоченных трудовых коллективов Тирасполя была принята резолюция, предписывавшая ОСТК рассмотреть возможность проведения референдума по вопросу об автономии до XIV сессии Верховного Совета МССР.

3 декабря 1989 года в Рыбнице был проведён референдум по вопросу о целесообразности создания Приднестровской Автономной Социалистической Республики. 91,1 % принявших участие в референдуме высказались за создание автономии. 29 января 1990 года аналогичный референдум состоялся в Тирасполе.

Противостояние между Молдавией и Приднестровьем нарастает после избрания 25 февраля 1990 года нового состава Верховного Совета МССР[2], в котором приднестровские представители, оказавшись в меньшинстве, не имеют возможности оказывать какого-либо влияния на законодательную деятельность и вскоре после неоднократных угроз, психологического давления и избиений покидают сессию парламента. Один из членов Верховного Совета МССР, молдаванин И. Руссу писал, что «с мая 1990 года кулачный беспредел, угроза физической расправы стали главными аргументами парламентских демократов»[22][23].

20 мая 1990 года сторонники Народного фронта Молдовы разогнали митинг женщин-матерей и избили более 20 депутатов, главным образом от Приднестровья[24]. Нападению подверглись как депутаты от Приднестровья И. Смирнов, В. Рыляков, П. Заложков, так и депутаты-руководители Интердвижения из Кишинёва А. Лисецкий, П. Шорников, И. Руссу, В. Яковлев, А. Сафонов, бежавшие затем в Приднестровье. 17 мая в газете «Литература ши артэ» было опубликовано объявление о предстоящем митинге Народного фронта под Бендерами. Одна из фраз объявления звучала так: «Продемонстрируем всем, что Тигина была, есть и остаётся румынским городом»[25]. В рабочих коллективах предприятий города Бендеры, предполагая провокационный характер акции, началось создание отрядов самообороны[25].

Митинг был назначен на 20 мая и, согласно заявке организаторов, должен был пройти в районе Варницы. Было объявлено, что митинг будет посвящён законам о языках, переходе на латиницу и принятию новой государственной символики. В нём участвовали около 3 тысяч человек, привезённых Народным фронтом из Кишинёва и сельских районов Молдавии. На митинге раздавались призывы идти на Бендеры и водрузить «триколор» над горсоветом, однако председатель исполкома Народного фронта И. Хадыркэ в своей речи просил воздержаться от этого. Была принята резолюция, выражавшая недоверие депутатам МССР, представлявшим Бендеры, и требовавшая от городских властей разместить над горсоветом трёхцветный флаг. После окончания митинга большинство его участников разъехалось, однако небольшая автоколонна предприняла попытку прорваться в Бендеры. Однако на этот случай городские власти установили железнодорожный состав возле переезда в районе «Бендерытранса», который заблокировал путь автоколонне. Члены НФ сумели отцепить вагоны и продвинуться дальше, однако после столкновения с одним из рабочих отрядов самообороны Бендер они оставили своё решение проникнуть в город. На следующий день по происшествию было возбуждено уголовное дело.

22 мая 1990 года. Похороны Дмитрия Матюшина, зверски убитого народофронтовскими боевиками у памятника Штефану чел Маре в центре Кишинёва. Толпа народофронтовцев и унионистов избила у здания Верховного Совета Молдавской ССР манифестантов, требовавших защитить русских детей и призвать убийц к ответу. Попутно били всех прохожих на проспекте Ленина, говоривших на русском языке. Лозунги фашиствующих молодчиков: "Убирайтесь в свою Сибирь", "Уходите, пока всех вас не прикончили"! Депутаты верховного Совета МССР от Приднестровья после угроз и избиений покидают Верховный Совет МССР.

2 июня 1990 года. В селе Парканы Слободзейского района состоялся первый Съезд народных депутатов Приднестровья, принявший решение о создании Приднестровской свободной экономической зоны.

5 июня 1990 года. Верховный Совет ССР Молдова признает непарвомочными решения Первого съезда депутатов Советов Приднестровья всех уровней. В Уголовный Кодекс Молдовы вносится статься 203-1 об уголовном преследовании инакомыслящих.

В июне 1990 года в Парканах состоялся I Съезд депутатов Приднестровья всех уровней. 23 июня Верховный Совет МССР утвердил Заключение специальной комиссии по пакту Молотова — Риббентропа, в котором создание МССР было объявлено незаконным актом, а Бессарабия и Северная Буковина — оккупированными румынскими[2] территориями[26]

В июле 1990 года Народный фронт выступил с требованием о переименовании Молдавии в Румынскую Республику Молдова[2]. Всё это вызвало отрицательную реакцию жителей Приднестровья и Гагаузии. 31 июля президиум Тираспольского городского совета в ответ на действия Кишинёва провозгласил, что если МССР была создана незаконно, то и левобережье Днестра также было незаконно в неё включено, поэтому президиум «не считает себя связанным какими-либо обязательствами перед руководством ССР Молдовы»[27][28].

Местные органы управления в Приднестровье и Гагаузии провели референдумы по вопросам функционирования языков, в результате которых на территории Приднестровья официальными языками провозглашались молдавский, русский и украинский, а в Гагаузии — молдавский, гагаузский и русский. Вслед за этим, 19 августа была провозглашена независимость Гагаузии, а 2 сентября 1990 года на II Чрезвычайном съезде депутатов всех уровней Приднестровья была образована Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая Республика в составе СССР (ПМССР).

Тогда же был избран её временный Верховный Совет с Игорем Смирновым в качестве председателя и принято решение о необходимости разработки конституции ПМССР к 1 декабря того же года.

12 июня 1990 года. Съезд народных депутатов РСФСР утвердил «Декларацию о суверенитете», провозглашавшую на территории России верховенство республиканских органов власти и республиканских законов над союзными. Декларация подхлестнула «парад суверенитетов», начались «война законов» и разрушение правовой системы. В течение июня-июля аналогичные декларации приняли большинство союзных республик.

23 июня 1990 года. Новый Верховный совет во главе с М. Снегуром провозглашает суверенитет Республики Молдова и объявляет незаконным «пакт Молотова — Риббентропа», то есть советско-германский договор о ненападении, и без того утративший силу 22 июня 1941 года.

26 июня 1990 года. Газета «Молодёжь Молдавии» публикует интервью М. Друка московской газете «Коммерсантъ» в котором он требует передать Молдове в аренду «исторически наш» порт Измаил, и говорит, что русскоязычное население «напоминает мне ОАСовцев в Алжире или белое меньшинство в Южной Африке… Мой им совет: не играть с огнём… Молдаване готовы идти до последнего, но не отступать. Если наших объяснений они не примут, тогда будет Ольстер или Карабах. Пусть они чётко сформулируют: „Мы не можем здесь жить“… Но некоторые русскоязычные депутаты ведут себя нагло, у них на всё один ответ: „нет“. Так же нельзя! Делайте что хотите, братья русские, но у себя»!

28 июня 1990 года. Парламент Молдовы принял «Заключение» по пакту Молотова-Риббентропа, которое объявляло Бессарабию и Северную буковину оккупированными румынскими территориями, а создание 2 августа 1940 года Молдавской ССР — незаконным актом. На улицах Кишинева разыгрался националистический шабаш, сопровождавшийся осквернением памятников освободителям Молдавии. Разгромом русскоязычных газет, погромами организаций и жилищ отдельных граждан, казавшихся боевикам «подозрительными».

30 июня — 1 июля 1990 года. Второй съезд НФМ принимает новую программу, в которой переименовывает молдавское государство в «Румынскую Республику Молдова»[2] и объявляет её «оккупированной территорией». В Бендерах проходит референдум по вопросу о вхождении города в состав Приднестровской АССР. Свыше 77 % всех избирателей города высказались за вхождение.

Июль-август 1990 года В городах и селах Приднестровья проходят референдумы о вхождении в состав Приднестровской АССР

25 июля 1990 года. В Комрате состоялся Чрезвычайный Съезд полномочных представителей гагаузского народа, в работе которого приняли участие 411 делегатов. Съезд утвердил флаг, герб и гимн ГАССР, а также временное положение о выборах народных депутатов ГАССР.

19 августа 1990 года. Провозглашена Гагаузская Республика в составе Союза ССР. Принята Декларация независимости Гагаузской Республики от Республики Молдова.

2 сентября 1990 года. На втором съезде народных депутатов Приднестровья, собравшим 580 делегатов, провозглашена Приднестровская Молдавская Республика.

3 сентября 1990 года. Парламент республики Молдова создает институт президентства и избирает президентом М. Снегура.

17 сентября 1990 года. Выездное заседание правительства Молдовы в г. Дубоссары. После заседания отвечавший на вопросы жителей премьер-министр Молдовы М. Друк оскорбил их, и был вынужден спасаться бегством. Толпа смяла кордоны полиции и сорвала румынский триколор[26]

Образование ПМССР вызвало отрицательную реакцию как со стороны официального Кишинёва и националистических организаций, так и от правительства СССР.

Редактор газеты «Литература ши арта» Николай Дабижа в конце 1990 года опубликовал брошюру «Заднестровская Молдова — исконная наша земля», в которой активно выступал против сепаратизма[29].

В декабре 1990 года Михаил Горбачёв подписал указ, в котором обращалось внимание на то, что «в ряде принятых Верховным Советом республики актов ущемляются гражданские права населения немолдавской национальности». Указ призывал руководство Молдавии «пересмотреть отдельные положения Закона республики „О функционировании языков на территории Молдавской ССР“ и Постановления Верховного Совета ССР Молдова о порядке его введения с тем, чтобы соблюдались интересы всех национальностей, проживающих на её территории», а также «принять все необходимые меры по нормализации обстановки, безусловному соблюдению на деле прав граждан любой национальности, недопущению разжигания межнациональных конфликтов». В то же время решения о провозглашении Гагаузской Республики и ПМССР считались не имеющими юридической силы[30].

Поход на Гагаузию

В октябре 1990 года в районах с компактным проживанием гагаузского населения были объявлены выборы в неконституционный орган — так называемый Верховный совет Гагаузии. Премьер-министр Молдавии Мирча Друк 25 октября с целью сорвать выборы направил в Комрат автобусы с волонтёрами (по гагаузским источникам, 50 000 человек[31]) в сопровождении милиции.

В Гагаузии началась мобилизация. Население Приднестровья также поддержало гагаузов[2], направив туда 26—27 октября рабочие дружины на нескольких десятках автобусов. Автоколонна проследовала через территорию Одесской области и прибыла сначала в Чадыр-Лунгу, а оттуда, оставив там часть рабочих, направилась в Комрат. Над Молдавией нависла угроза гражданской войны.

После переговоров в ночь с 29 на 30 октября часть приднестровцев вернулась домой в обмен на отвод от Комрата такого же количества молдавских волонтёров.

События ноября 1990 года в Дубоссарах и Бендерах

В связи с обострением конфликта между центральным руководством и местными властями Приднестровья, сюда из Кишинёва и других районов Молдавии были направлены милицейские[1] подразделения для контроля над ситуацией и подавления возможных беспорядков. Это, однако, лишь усилило противостояние, вызвало возмущение местного населения[2], привело к созданию отрядов самообороны и народных дружин, а позднее — и к первым кровопролитиям.

22 октября в Дубоссарах состоялся митинг протеста против размещения в районе без согласия местных властей вооружённого отряда на милицейских машинах без номеров. Горсовет по требованиям митингующих заявил протест председателю ВС Молдавии Мирче Снегуру, после чего дополнительные сотрудники МВД Молдавии были рассредоточены по пригородным сёлам. Порядок же в городе стали охранять сформированные отряды приднестровских народных дружинников.

2 ноября 1990 года в Дубоссары пришло сообщение, что кишинёвская милиция хочет захватить город. В этот же день министр внутренних дел Молдавии Ион Косташ (на рум.) подписал приказы «О деблокировании Дубэсарьского моста через реку Днестр и охране общественного порядка в городе Дубэсарь» и «Об организации КПП на транспортных магистралях и дорогах Григориопольского и Дубэсарьского районов». Позднее он заявлял, что «приказом было запрещено применение огнестрельного оружия за исключением случаев, предусмотренных уставом»[32].

Жители Дубоссар заблокировали мост через Днестр, но в пять часов вечера ОМОН под командованием начальника кишинёвского ГУВД Вырлана начал штурм. Омоновцы сначала стреляли в воздух, потом применили дубинки и слезоточивый газ «черёмуха». К месту происшествия прибыли также 135 курсантов школы милиции и 8 офицеров во главе с подполковником Нейковым. В ходе столкновения на Дубоссарском мосту впервые с начала конфликта было применено оружие. В результате применения оружия сотрудниками ОМОНа три человека (водители Валерий Мицул и Владимир Готка и 18-летний Олег Гелетюк) были убиты, шестнадцать — ранено[2][33][34], из них девять человек получили пулевые ранения. События были засняты оператором телекомпании NBC. Уголовные дела, возбуждённые по данным фактам, не получили дальнейшего рассмотрения и уже вскоре были закрыты. ОМОН через некоторое время отступил, а вечером того же дня по приказу ОСТК все въезды в город были блокированы.

Утром того же дня группой жителей села Варница возле объединения «Бендерытранс» были захвачены девять бендерских дружинников, проводивших патрулирование. Согласно показаниям двух из них, их привели в варницкий сельсовет, где их избивали и пытались заставить подписать протокол, в котором говорилось, что они пытались сорвать «триколор» в центре села. Около двух часов дня в сельсовет прибыли представители бендерского городского отдела внутренних дел и увезли дружинников. Вечером интервью с ними было показано на бендерском телевидении. Избитых снимал оператор телевидения В. Воздвиженский, погибший в Бендерах в июне 1992 года[32]. Этот репортаж, а также распространявшиеся сведения о событиях в Дубоссарах, привёл к созданию в Бендерах временного комитета по чрезвычайным ситуациям, предпринявшего срочные меры по блокировке въездов в город. Был организован штаб обороны, началась запись добровольцев. Вечером в Бендеры стали поступать сведения, что в каушанском направлении замечены автобусы и машины. Выяснилось, что с юга к городу направляются 120 транспортных единиц. Около полуночи стало известно, что к городу со стороны Кишинёва направляется ещё одна автоколонна. По бендерскому радио было передано сообщение «Просим всех мужчин выйти на площадь и помочь защитить город от национал-экстремистов!»[35]. Многие откликнулись, и дополнительные силы были переброшены ко въездам в город. Молдавская автоколонна со стороны Каушан повернула в Урсою и расположилась в Гербовецком лесу. В ту ночь столкновения не произошло, однако постепенный отход молдавских отрядов начался лишь во второй половине 3 ноября. В Бендеры поступили сведения, что в Новых Аненах на стадионе был разбит палаточный лагерь молдавских волонтёров, поэтому заслоны на въездах в город и дежурства приднестровских добровольцев оставались ещё и 4 ноября.

Как в приднестровском, так и в молдавском обществе нарастало возмущение. Мирча Друк был встречен в парламенте Молдавии криками «Убийца!», «Жос!» (Долой!)[33].

Распад СССР. Эскалация конфликта

С декабря 1989 года по ноябрь 1990 года в городах и районах Приднестровья прошли местные референдумы по вопросу образования Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики. Из 472 тыс. внесённых в списки избирателей проголосовали 370 тыс., или 79 %. Из них «за» образование Приднестровской Молдавской Советской Социалистической Республики высказалось более 355 тыс., то есть 95,8 % голосовавших, или 75,3 % от числа избирателей, внесённых в списки. Против проголосовало только 1,9 %[36][37]. 17 марта 1991 года проводился Всесоюзный референдум о сохранении Союза ССР, но органы власти Молдавии воспрепятствовали проведению референдума на территории республики, поэтому центральные республиканские комиссии по проведению референдума не были созданы и голосование прошло только в воинских частях. Из 701 тыс. проголосовавших за сохранение[1] Советского Союза высказалось 98,3 %[38]. В Бендерах в референдуме приняли участие 73 тыс. — 77,2 % из 94 тыс. внесённых в списки жителей города и соседних сёл. Из них за сохранение СССР высказалось 98,9 %, против — менее 1 % (620 человек)[39].[40]. Проведение референдума в Приднестровье усилило недовольство кишинёвских властей. Обстановка усугубилась после путча ГКЧП 1921 августа 1991 года. После провала путча в Кишинёве был проведён митинг, на котором звучали призывы к выходу Молдавии из Советского Союза. Президиум ОСТК Тирасполя, со своей стороны, поддержал ГКЧП, опубликовав в «Трудовом Тирасполе» заявление: «Мы целиком и полностью поддерживаем решительные меры Государственного Комитета по чрезвычайному положению СССР, исполняющего обязанности президента страны и руководства СССР, направленные на сохранение нашей великой Родины, на стабилизацию общественно-политической обстановки»[41][42].

22 августа 1991 года отряды кишинёвского спецназа арестовали часть депутатов Верховного и местных советов Приднестровья. 23 августа была распущена Компартия Молдавии. 25 августа в Тирасполе была принята Декларация о независимости ПМССР. 27 августа Молдавия объявила о своей независимости, а 29 августа в Киеве кишинёвскими спецслужбами был арестован председатель Верховного совета ПМССР Игорь Смирнов. Арестован был и лидер Гагаузии Степан Михайлович Топал.

1 сентября депутаты Тираспольского горсовета Галина Андреева и Светлана Мигуля возглавили женский забастовочный комитет и провели в центре Тирасполя многотысячный женский митинг, на котором была принята резолюция с требованиями освободить арестованных приднестровских и гагаузских политиков и начать формирование народной гвардии. После митинга женщины блокировали железную дорогу, начав тем самым так называемую «рельсовую блокаду». В последующие дни блокада распространилась и на Бендеры. На следующий день, 2 сентября 1991 года, IV съезд депутатов Приднестровья всех уровней утвердил Конституцию, флаг и герб ПМССР. В сентябре Верховный Совет Приднестровья принял решение о создании Республиканской гвардии. Началось переподчинение отделов внутренних дел Приднестровья.

25 сентября 1991 года отряды полиции особого назначения (ОПОН) Республики Молдовы с использованием спецсредств ночью по дамбе у Днестра вошла в город Дубоссары, где применила оружие против мирных жителей, избиениям подверглись более 100 человек[43]. В ответ на это один из лидеров Приднестровья Григорий Степанович Маракуца возглавил милицию и приступил к созданию военизированных формирований. Под давлением общественности 1 октября из Дубоссар был выведен молдавский ОПОН и освобождены Смирнов и другие приднестровские депутаты[43].

5 ноября 1991 года решением Верховного Совета название ПМССР было сменено на новое — Приднестровская Молдавская Республика. 1 декабря 1991 состоялся второй референдум о независимости ПМР. В голосовании приняло участие 78 % избирателей, «за» проголосовали 97,7 % участников референдума[36].

К вечеру 12 декабря обстановка наэлектризовалась до предела. В 15 часов возле предприятия по ремонту сельхозтехники полицией были, в буквальном смысле, захвачены возвращающиеся со службы сотрудники милиции В. Цуркан и Н. Дёготь. Захватом руководили заместители комиссара полиции Колесник и Шалин. Над задержанными учинили физическую расправу, а Рачула поспешил состряпать и передать в прокуратуру «документы» на возбуждение уголовного дела «за незаконное ношение оружия и службу в милиции». Полицейские на постах, особенно у плотины, вели себя вызывающе, то и дело открывали беспорядочную стрельбу из автоматического оружия. А уже ближе к ночи в горсовет, являющийся тогда штабом обороны города, поступила информация, что на другом берегу Днестра вооружённых людей переодевают в гвардейскую форму. А затем, уже под утро другого дня, произошла кровавая стычка. Но потери понёс и враг, и притом чувствительные. Омоновцы потеряли троих убитыми и шестерых ранеными. По всей видимости, эта потеря и стала главной причиной расстройства хорошо продуманной в высоких кабинетах операции. Интервенты впервые столкнулись с вооружённым сопротивлением и только теперь почувствовали запах собственной крови. По свидетельству очевидцев, драма, разыгравшаяся на развилке дорог, шокировала омоновцев и временно их парализовала. Поэтому первоначальный план захвата города путём соединения сил ОМОНа и дубоссарских полицаев на площади Победы рухнул. Подтянув значительные силы к Лунге и плотине ГЭС, Косташ остановился в ожидании. А по национальному радио и телевидению Молдовы по-прежнему лился поток грязи и дезинформации. Говорилось, что первыми открыли огонь «сепаратисты» и т. д. и что «своими действиями они хотят сорвать нормализацию отношений РМ с членами сообщества независимых государств»[44]

13 декабря 1991 года, на следующий день после ратификации Беловежского соглашения Верховным Советом РСФСР, молдавская полиция совершила третью попытку взятия под контроль Дубоссар. В ходе 4-минутной перестрелки на «Кругу» на въезде в г. Дубоссары на рассвете молдавская полиция атаковала пост ГАИ дубоссарской милиции ПМР, усиленный РОСМ (народной дружинниками из рабочих отрядов содействия милиции ПМР из г. Рыбница, посмертно удостоеных почётного «гвардейского» звания в ПМР). Погибло трое нападавших полицейских-спецназовцев ОПОНА Молдовы (ещё шестеро были ранены), с одной стороны, и двое приднестровцев, с другой стороны (работник Рыбницкого ДОССАФа капитан В. В. Щербатый; ополченец-пулемётчик из с. Ульма Рыбницкого района сержант А. Н. Патергин, единственный успевший открыть огонь c поста ГАИ на «кругу» по нападавшим)[6]; смертельно раненый милиционер ГОВД ПМР г. Дубоссары (инспектор ГАИ), родом из с. Михайловка Рыбницкого района, старшина Ю. Цуркан находился без сознания и был принят полицейскими за мёртвого. Всего было ранено 15 человек из 27-ми находившихся на посту ГАИ приднестровцев, с другой стороны; 24 оставшихся из них были уведены в плен в Кишинёв[44][45][46][47][48]. В ответ, по версии молдавской стороны, начались некие «захваты в заложники молдавских полицейских в Приднестровье», так молдавская сторона назвала взятых полицией Молдовой в плен работников ГАИ дубоссарской милиции ПМР.

12 декабря полиция Молдовы, находясь на правом берегу Днестра в районе плотины ГЭС, начала демонстративную подготовку плавсредств для форсирования реки, а также периодическую беспорядочную стрельбу из стрелкового оружия. Эти действия были направлены на устрашение защитников Дубоссар и создание ложного впечатления, что именно на данном участке готовится главный удар. Последовавшие события свидетельствуют о достижении в какой-то мере этой цели.

Около 6 часов утра 13 декабря 1991 г. опоновцы окружным путём, через сады, перебрались в с. Лунга, где соединились с ожидавшими их полицейскими г. Дубоссар. Объединенная группа во главе с подполковником Гомурарь по заранее разработанному плану со стороны города (с тыла) скрытно подошла к посту, который находился на перекрёстке Полтавского и Тираспольского шоссе («круг»). При этом вся группа была одета не в полицейскую форму, а точно в такую же, в какой были гвардейцы ПМР (т. е. «афганку»), что на первых порах ввело в заблуждение приднестровцев. После разгрома поста гвардейцев подразделение полиции стало продвигаться в г. Дубоссары и к 7 часам 13 декабря выдвинулось в направлении горсовета, однако, натолкнувшись на импровизированную баррикаду, сооруженную из кучи песка, и обнаружив готовых к ведению боевых действий гвардейцев, откатилось обратно в район поста ГАИ у моста[49]

В Бендерах председатель горисполкома Вячеслав Васильевич Когут ввёл чрезвычайное положение. Сведения о столкновении 13 декабря весьма противоречивы. Заявления Молдовы, что гвардейцы утром якобы обстреляли пост молдавской полиции в г.Криуляны до сих пор не являются подтверждёнными.

14 декабря, по версии молдавской стороны, стычки в Дубоссарах продолжились[уточнить]. По версии Молдовы «был убит лейтенант молдавской полиции», так в Молдове прокомментировали убийство 13.11.1991 полицейскими на "круг"у дубоссарского милиционера — старшины Ю. Цуркана, скончавшегося от ран в дубоссарской больнице 14 декабря 1991 года[43][44].

В Бендеры были направлены два автобуса с молдавскими полицейскими. В Приднестровье начали прибывать казаки и добровольцы из разных городов России. 14 и 15 декабря в Кишинёве прошли две встречи Снегура и Смирнова, в ходе которых были приняты решения о создании «согласительной комиссии», отводе вооружённых отрядов к местам постоянной дислокации, снятии дорожных заграждений и освобождении раненных и задержанных[43][50][50].

18 декабря Россия признала независимость Молдавии, 21 декабря её примеру последовала Украина. В тот же день Снегур подписал договор о вступлении Молдавии в СНГ[51].

В течение зимы 1991—1992 гг. отношения между Кишинёвом и Тирасполем обострялись. Произошёл ряд столкновений[2], одно из которых в первые дни весны 1992 года и послужило поводом для начала крупномасштабных боевых действий.

Вооружённый конфликт

В ночь с 1 на 2 марта 1992 года из засады была расстреляна машина с дубоссарскими милиционерами, выехавшими, как оказалось позднее, по ложному вызову из здания молдавской полиции[52], так и приднестровские спецслужбы[53][неавторитетный источник? 3223 дня]. Начальник милиции Дубоссар Игорь Сипченко скончался от ран утром 02.03.1992, водитель милиционер П. Олейник был ранен. Приднестровские казаки и милиционеры, в сопровождении жён полицейских, подозревавшие молдавских полицейских (так как ложный вызов в милицию, по которому на место своей смерти выехал Игорь Сипченко, поступил с дежурной части полиции), окружили здание дубоссарской полиции, районный отдел которой работал здесь параллельно с приднестровской милицией, и потребовали, чтобы полицейские сдали оружие и покинули помещение. Когда они садились в автобус (его подогнали ко входу в здание полиции) полоснула автоматная очередь со второго этажа здания полиции. В ходе перестрелки четверо из дубоссарских казаков были ранены и один (М. Ю. Зубков) погиб, но полицейские в итоге были разоружены. Милиционерам пришлось обыскать всё здание полиции, но стрелявший полицейский спрыгнул с крыши на задний двор и бежал из города Дубоссары. Задержанные полицейские (27 человек) были отправлены в городской совет Дубоссар, где на первом этаже размещалась дубоссарская милиция, на дознание, а затем в следственный изолятор бывшего здания полиции.

135 бывших полицейских перешло на сторону милиции ПМР и стали милиционерами, они 02.03.1992 года арестовывали тех, кто по их мнению из их бывших сослуживцев-полицейских организовал и осуществил засаду на Игоря Сипченко. Остальные 188 из 350 полицейских находившихся в здании полиции (половина были из г. Дубоссары и сёл района, а половина — усиление (ОПОН) из севера Молдавии) спаслись бегством, переодевшись в гражданскую одежду, побросав оружие и спец снаряжение (их отступление через заборы заднего двора прикрывал автоматчик, убивший 19-летнего Ю. Зубкова), и вечером они объявились в г. Кишинёве во главе с руководством полиции г. Дубоссары.

20 марта задержанных 27 полицейских Молдовы обменяли на бывшего командующего 14-й армией генерал-лейтенанта Яковлева, захваченного 16 марта на территории Одесской области и содержавшегося под стражей в Кишинёве. Полицейские в лицо рассмеялись брату погибшего Андрею Сипченко, ныне возглавляющему де-факто правящую партию в ПМР «Возрождение», некоторые, из числа с гордостью написавшие признательные показания в своём «геройстве» во славу «территориальной целостности Республики Молдова», пообещали вернуться и устроить над ним такую же расправу, как до этого была над Игорем Сипченко. Андрею Сипченко пришлось на несколько месяцев до окончания войны уехать в Новокузнецк, город рождения Игоря Сипченко, где он и похоронил урну с пеплом брата[6].

2 марта отряд специального назначения МВД Молдавии атаковал[54][55] полк российской 14-й армии, дислоцировавшийся возле села Кочиеры. Офицеры и прибывшие им на помощь гвардейцы оказали сопротивление. Молдавскими полицейскими были блокированы жилые дома с семьями военнослужащих. Согласно приднестровским источникам[56], российские офицеры и члены их семей были захвачены в заложники. С помощью казаков они были освобождены. В Кочиерах и Дороцком расположились силы МВД Молдавии и был начат артиллерийский и ракетный обстрел Дубоссар и Григориополя.

Вообще в этот период действия молдавской стороны имели резко выраженный диверсионно-террористический характер. Бурную реакцию не только в ПМР, но и в Венгрии вызвало зверское убийство 14 марта 1992 года под теми же самыми Рогами Сергея Величко. Жителей захваченных сел ПМР расстреливали за отказ идти служить «волонтёрами», обычным явлением стали грабежи и насилия. Снайперы правого берега уничтожали любую «движущуюся цель», будь то военный или гражданский человек. 24 марта полицейские расстреляли на окраине Дубоссар двух подростков, собиравших стреляные гильзы. Через день в селе Дороцкое снайпер Молдовы застрелил тракториста, который перевозил цыплят. 26 марта были совершены две диверсии в Григориополе — взрыв распределительной электроподстанции и выведение из строя насосной станции, обеспечивавшей окрестные села энергией и водой. 30 марта группа боевиков расстреляла и машину «скорой помощи», которая везла из села Спея роженицу в родильный дом и семилетнего мальчика, которому требовалась срочная операция. Акушерка была убита, трое человек, в том числе больной мальчик, — ранены. Как стало известно 27 марта, когда в Григориополе была задержана группа диверсантов с правого берега, в её состав входили уголовники-рецидивисты, выпущенные из тюрьмы в обмен на соглашение участвовать в военных действиях против ПМР. Аналогичная группа несколькими днями раньше была задержана в Дубоссарах. Одновременно разворачивались кровопролитные бои в районе сёл Кочиеры и Кошница[20].

1 апреля в Бендеры вошло подразделение молдавской полиции в сопровождении двух бронетранспортёров БТР-70. Полиция предприняла попытку разоружить приднестровских гвардейцев. Под перекрёстный огонь попал автобус с работницами хлопкопрядильной фабрики. Были погибшие и раненые с обеих сторон. Одна женщина погибла и несколько гражданских лиц были ранены.

30 апреля у села Карагаш в окрестностях Тирасполя был убит депутат и приднестровский политик Николай Остапенко; по версии приднестровцев, в этом были виновны люди из боевой группы Илашку. В Приднестровье началась мобилизация. 14 тысячам рабочих было выдано оружие. По приказу приднестровского командования были взорваны мосты через Днестр у Криулян и села Бычок. Была организована оборона плотины Дубоссарской электростанции и рыбницкого моста.

Несмотря на усиленную пропаганду части молдавских СМИ, военные действия в Приднестровье вызывали отказ идти на мобилизацию у большинства молдаван. Дезертирство принимало массовые формы. Социальные мотивы вражды Молдавии и Приднестровья по сути дела отсутствовали. Молдавская полиция и армия зачастую вели боевые действия неохотно[1]. Хотя с марта по апрель 1992 года в молдавскую армию было призвано около 18 тысяч резервистов, подавляющая часть призывников уклонялась от мобилизации. Под давлением общественности в молдавском парламенте начали брать верх умеренные силы, и 18 июня 1992 года парламент принял постановление о мирном урегулировании конфликта и создании смешанной комиссии.

Однако надеждам умеренных сил в молдавском руководстве не суждено было сбыться, когда 19 июня 1992 года в Бендеры были направлены регулярные части молдавской армии и бронеколонны МВД (решение об этом было принято на совещаниях 14-15 июня 1992 года[1]). На тот момент президентом и главнокомандующим Молдавии был Мирча Снегур, председателем парламента — Алесандр Мошану, главой правительства — Валерий Муравский, министром обороны — И. Г. Косташ.

Музей войны в Бендерах

Начались кровопролитные бои в Бендерах. 20 июня молдавские войска вышли к бендерскому мосту через Днестр. Начался штурм горисполкома, обороняемого приднестровцами. Кишинёв попытался использовать авиацию для взрыва моста, однако бомбы попали в жилые районы села Парканы, убив нескольких мирных жителей. Молдавские силы МВД неудачно попытались штурмовать расположение 14-й армии в г. Бендеры. В расположении российского полка произошёл взрыв, унёсший жизни 26 солдат. Тем временем на сторону приднестровцев перешли добровольцы из 14-й армии, у многих из которых были местные семьи. Они вместе с казаками, гвардейцами и ополченцами прорвались в Бендеры и выбили молдавские войска из большей части города.

18 июня парламентарии Молдовы вместе с приднестровскими депутатами утвердили основные принципы мирного урегулирования. Однако правительство Молдовы, очевидно, стремилось прежде подавить сопротивление приднестровцев, а уже затем вести переговоры с позиции силы. В качестве объекта для главного удара были выбраны Бендеры[1]. Мотивы кишиневских стратегов понятны. Во-первых, город, находящийся на правобережье Днестра, не прикрывался естественной линией обороны — рекой. Во-вторых, город был «раздвоен»: большинство жителей проголосовали за создание Приднестровской Молдавской республики (ПМР), а меньшинство поддержало Кишинёв, в нем одновременно действовали и милиция ПМР, и молдавская полиция, существовали органы власти обеих сторон. В-третьих, в случае успеха операции на бендерском направлении армия Молдовы открыла бы себе путь на Тирасполь.

Поводом для начала операции стал инцидент, подробности и суть которого сейчас определить невозможно. Но вспыхнувшая 19 июня мелкая стычка быстро переросла в уличные бои. Вечером по кишиневской и каушанской трассам в Бендеры вошли колонны бронетранспортёров, артиллерии, танков Т-55. Бои ожесточились. С молдавской стороны в них принимали участие части национальной армии, МВД и МНБ, отряды волонтёров и самообороны. Со стороны ПМР — республиканская гвардия, милиция, отряды казаков и ополченцев.

К рассвету 20-го части армии Молдовы захватили ключевые пункты города, из пригорода велся миномётный обстрел города. Беспорядочная стрельба из всех видов оружия привела к большому числу жертв среди мирного населения.

Одна из мин попала в склад горюче-смазочных материалов в/ч 48414, входящей в состав 14-й армии России, — погибли российские солдаты. Несколько танков вооружённых сил ПМР пытались прорваться в Бендеры на помощь обороняющимся, но были остановлены огнём противотанковых пушек «Рапира».

Днём войска Молдовы предприняли штурм Бендерской крепости, где располагалась ракетная бригада 14-й армии. При отражении атаки ракетчики понесли потери убитыми и раненными. Весь день продолжались провокации войск Молдовы против 14-й армии, сохранявшей строгий нейтралитет.

21 и 22-го бои за город продолжались: велся миномётный обстрел, город наводнили молдавские снайперы, стрелявшие по любой движущейся цели, минировались улицы. Не было возможности убрать трупы, лежавшие на улицах, что в 30-градусную жару создавало угрозу эпидемии. Жители хоронили убитых прямо во дворах.

23-го для уничтожения моста через Днестр, связывающего Приднестровье с Бендерами, командование армии Молдовы решило использовать два самолёта МиГ-29, которые несли по шесть бомб ОФАБ-250. Для контроля за результатами налёта в операции принял участие один МиГ-29УБ. Пилоты произвели бомбометание, но неточно: мост остался цел, а все бомбы упали на близлежащее болгарское село Парканы. Официальные лица Молдовы поначалу отрицали причастность своих ВВС к налёту. Они и до сих пор отрицают наличие человеческих жертв в результате бомбардировки.

23-го наступило относительное затишье. Городской совет сумел договориться с отделом полиции о прекращении огня, чтобы похоронить убитых, число которых достигло трёхсот. Однако по-прежнему действовали снайперы, минировались улицы.

29-го затишье закончилось: армия Молдовы возобновила массированный обстрел города из гаубиц, минометов, гранатометов и стрелкового оружия. Вооружённым формированиям ПМР удалось подавить некоторые огневые точки противника лишь через три-четыре дня[2]

В Приднестровье прибывали добровольцы из России, российское руководство больше не могло сохранять нейтралитет, и 7 июля в регион прибыли полномочные представители президента России. Тем временем в Кишинёве левые силы начали выступления за отставку правительства и парламента, допустивших гражданскую войну. Глава правительства и министр обороны ушли в отставку. Удалось достичь соглашений о прекращении огня, а 21 июля в Москве Ельциным и Снегуром, в присутствии Смирнова, было подписано соглашение «О принципах урегулирования вооружённого конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдовы».

Потери

По разным оценкам потери в ходе конфликта были следующими. На середину июля 1992 года с обеих сторон погибло более 1 тысячи человек, в том числе около 400 мирных жителей[3]. К середине июля с обеих сторон погибло[прояснить] 950 человек, около 4,5 тысяч ранено[57]. Только приднестровская сторона потеряла около 500 человек погибшими, 899 было ранено, а около 50 пропали без вести, однако эксперты считают, что настоящие потери были бо́льшими[58][59].

В ходе событий лета 1992 года в Бендерах погибло не менее 489 человек, из которых 132 — мирные жители, 5 — дети. Ранены 1242 человека, из которых 698 — мирные жители, 18 — дети. Пропали без вести — 87 человек. Впоследствии 40 человек умерли от ранений. Уничтожено и повреждено 1280 жилых домов, из которых 60 полностью разрушены. Разрушено 19 объектов народного образования (из них 3 школы), 15 объектов здравоохранения. Повреждены 46 предприятий промышленности, транспорта, строительства. Не подлежат восстановлению 5 многоэтажных жилых домов государственного жилого фонда, 603 государственных дома повреждены частично. Городу был причинён ущерб на сумму, превышающую 10 миллиардов рублей по ценам 1992 года.[60]

Отношения Молдавии и ПМР после окончания вооружённого конфликта

С 1 августа 1992 года Приднестровский конфликт перешёл в мирную фазу. В ходе многочисленных переговоров при посредничестве России, Украины и ОБСЕ достигнуть соглашения по поводу статуса Приднестровья не удалось. Отношения между сторонами конфликта остаются напряжёнными.

Перейдя в стадию мирного урегулирования, приднестровский конфликт по сей день остаётся одной из сложнейших проблем региона. Ситуация усугубляется тем, что представления сторон по ряду позиций, в частности, по вопросу о собственной безопасности, радикально разнятся[1]. Приднестровье обвиняет Молдавию в многомиллионных долгах, отрицательном импортно-экспортном сальдо, потребляющем характере экономики. Исходя из этих суждений, в Приднестровье господствует мнение о невыгодности и убыточности объединения с Молдавией. Молдавская сторона, в свою очередь, представляет ПМР в виде так называемой «чёрной дыры», зоны контрабанды и криминального режима[61].

К обвинениям прибавляются и такие объективные факторы, как то, что за более чем 21 год фактической независимости друг от друга в ПМР и Молдавии успели сложиться две самостоятельные экономики и социально-политические системы, а также независимые элиты с зачастую противоположными интересами, которые ни одна из сторон уже не может игнорировать. В том числе и нежелание подавляющей части населения отказываться от родного русского языка и нежелание быть в составе Румынии[1]. До сих пор не получив легитимности на мировой арене, Приднестровье стало региональным «игроком», который способен заблокировать решения, не соответствующие его интересам[61].

1992—1996

В конце 1992 года возобновились переговоры по поводу особого статуса Приднестровья, посредником в которых выступила Россия[62], с 1993 года в качестве посредника выступила и миссия ОБСЕ, а в 1995 году — Украина. С 1994 года ПМР и Молдавией был подписан ряд документов, определяющих принципы выработки статуса Приднестровья: заявление от 28 апреля 1994 года.

25 июня 1994 года генерал-лейтенант Сергей Степашин и бригадный генерал Василий Калмой встречались в штабе 14-й армии с Александром Лебедем. Вскоре после этой двухчасовой встречи был освобожден от должности начальник особого отдела армии полковник Николай Злыгостев, лояльно относившийся к ПМР и пытавшийся объективно информировать Центр о деятельности А. Лебедя.

Степашин не планировал встречаться с представителями МГБ ПМР, однако во дворе штаба и.о. министра госбезопасности ПМР Олег Гудымо, обеспечивавший проезд гостей командарма по территории ПМР, все же беседовал с С. Степашиным несколько минут. В чем заключались договоренности, достигнутые между А. Лебедем и руководителем МНБ Молдовы В. Калмоем при посредничестве руководителя спецслужбы России С. Степашина, не могло долго оставаться тайной. После этой необычной встречи молдавские спецслужбы начали широкомасштабное использование возможностей генерала Лебедя для осуществления подрывной деятельности против Приднестровской Молдавской Республики. Особенно активно для этой цели использовалась военная комендатура 14-й РОА, возглавляемая полковником Михаилом Бергманом. Не без ведома командарма, в ней служили завербованные МНБ агенты и сотрудники полиции. После разгона в августе 1995 года этого «уникального» в истории армии государства российского спецподразделения, они перебежали в Молдову. По образному выражению О. Гудымо, «при Лебеде спецслужбы Молдовы получили уникальную возможность наносить удары по Приднестровью из-под полы российской шинели». Это было документально зафиксировано правоохранительными органами ПМР после привлечения к уголовной ответственности в сентябре 1995 года двух российских военнослужащих этой комендатуры, которые одновременно являлись сотрудниками полиции Молдовы, - Виталия Ландарева и Ивана Жосана. Подобно им, в двух ипостасях, в комендатуре полковника Бергмана служили два десятка таких, одетых в российскую военную форму, предателей Приднестровья, включая, по утверждению министра ГБ ПМР генерала В. Шевцова, и самого Михаила Бергмана, «агента четырёх разведок».

МНБ сначала планировало «изъять» несколько десятков лидеров ПМР, затем ликвидировать подразделения защиты ПМР. После военной неудачи 1992 года власти Молдовы взяли курс на вбивание клиньев между руководством ПМР и 14-й армии. Регулярно встречались директор румынской службы информации В. Мэгуряну и министр национальной безопасности Молдовы В. Калмой. Упор с террора перенесен на сбор политической, экономической и военной информации. В. Мэгуряну признавал, что «спецслужбы должны стоять в авангарде процесса подготовки воссоединения. После визита к командарму в 1994 году С. Степашина и В. Калмоя Лебедь фактически консолидировался с МНБ в борьбе против ПМР. Активным участником этой войны был комендант 14-й армии полковник Михаил Бергман[63]

«Теперь главное внимание уделяется расшатыванию устоев ПМР изнутри»[64].

1996—2005

В 1996-1997 годах стороны подписывали меморандум № 1 «Об основах нормализации отношений между Республикой Молдовой и Приднестровьем» от 17 июня 1996 года, меморандум № 2 от 28 июня 1996 года, меморандум № 3 от 8 мая 1997 года[65]. Однако все эти документы не принесли существенных улучшений в вопросе урегулирования отношений между конфликтующими сторонами. В 2000 году состоялись встречи Путина с Лучинским и Смирновым, а после визита президента России в Кишинёв 16—17 июня 2000 года им было принято решение о создании госкомиссии по содействию политическому урегулированию приднестровской проблемы во главе с Примаковым. Комиссией был выработан проект соглашения между конфликтующими сторонами на основе принципа территориальной целостности Молдавии. Обе стороны согласились принять его за основу, однако, потом началась его критика как в ПМР, так и в Молдавии, и он был отклонён на слушаниях в Комитете по делам СНГ в российской Думе[58].

Летом 2001 года отношения между ПМР и РМ снова начали обостряться. 1 сентября 2001 года Молдавия произвела замену таможенных печатей, в результате чего предприятия ПМР должны были получать разрешения на экспорт в Кишинёве, что привело к срыву работы предприятий-экспортёров[66].

Начиная с 8 сентября 2003 года мобильная связь в ПМР, предоставляемая оператором Интерднестрком, была частично парализована. Причиной этого было начавшееся в тот день «глушение» сигнала оператора в спектре частоты 800 МГц. Данное глушение исходило от вышки государственной компании «Радиокомуникаций» (Radiocomunicaţii) высотой 245 метров, расположенной в городе Каушаны. Одновременно в тот же день утром молдавский оператор фиксированной связи Moldtelecom полностью закрыл доступ к телефонным кодам районов приднестровского региона. Дозвониться в Приднестровье из Молдавии стало невозможно ни со стационарных, ни с мобильных телефонов. В Молдове не отрицали процесс использования тех же частот, которые использовал и Интерднестрком, однако в качестве причины указывали начало тестирования цифрового телевидения, которое работает на той же частоте 800 Мгц[67]. В ПМР это восприняли как спланированное давление с целью информационной блокады. В качестве ответных мер начали глушить радиочастоты молдавских мобильных сетей GSM [68]. В результате ответного глушения со стороны Приднестровья более 40 % территории покрытия, включая Кишинёв и двух молдавских операторов, оказалось частично парализованным[69]. Также под влияние искажающего сигнала попали частично мобильные сети операторов Румынии. Ситуация с вводом 1 этапа Национального плана нумерации с ноября того же года усугубилась.

В 2003 году усилилась активность Европейского союза и США, а Россией был выработан так называемый «Меморандум Козака», направленный на объединение Молдавии с ПМР в составе федеративного молдавского государства. Однако меморандум так и не был принят. Президент Молдавии В. Воронин обозначил отсутствие одобрения со стороны международного сообщества, которое было необходимо ввиду выбранного Молдавией курса на европейскую интеграцию, как главную причину своего отказа подписать это соглашение[70].

После 2005 года

В 2005 г. принято решение администрации Приднестровья организационно-экономически вычленить производственную инфраструктуру региона (энергетический комплекс, система газоснабжения, железнодорожное хозяйство, электронные коммуникации), отделив их от аналогичных структур Республики Молдова. Ответными действиями молдавской стороны стали поиск альтернативных источников электроснабжения в Украине и Румынии, строительство железнодорожной ветки РевакаКайнары, перенаправление поездов через север Молдовы, а не Бендерско-Тираспольский железнодорожный узел как прежде, и т. д.[71]

По состоянию на 2008 год конфликт остаётся неразрешённым и, по мнению некоторых политологов, отсутствуют какие-либо предпосылки для его политического разрешения в ближайшем будущем[72]. В большинстве случаев между простыми гражданами Молдавии и Приднестровья нет межнациональных, этнических, религиозных или других форм вражды[73].

В конце сентября 2014 года при выступлении на заседании Генассамблеи ООН министр иностранных дел Молдавии Наталья Герман сообщила, что находящиеся в Приднестровье российские войска без миротворческого статуса «создают дополнительные препятствия для процесса урегулирования», и Молдавия ожидает их вывод без промедления. РФ обязалась это сделать по Стамбульским соглашениям 1999 года. Также российская миротворческая миссия в Приднестровье должна быть превращена из военной в гражданскую, чтобы дать «стимул политическому процессу[74]». Требования властей Молдавии были поддержаны 28 января 2015 года резолюцией ПАСЕ[75].

Российская позиция по этому конфликту весьма переменчива. Так, в 2012 году вице-премьер и спецпредставитель президента России Дмитрий Рогозин пригрозил повесить на Молдавию долг Приднестровья за потребленный российский природный газ, если государство не признает самопровозглашённое образование[76]. В октябре 2014 года глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что Приднестровье будет иметь право самостоятельно определить своё будущее в случае изменения Молдавией своего внеблокового военно-политического статуса, в чём получит поддержку со стороны РФ[77].

В декабре 2014 года канцлер ФРГ Ангела Меркель привела Приднестровье (а также Абхазию, Южную Осетию, ДНР и ЛНР), как пример использования РФ зон «замороженных конфликтов» для дестабилизации обстановки в странах, решивших подписать соглашение об ассоциации с Евросоюзом[78].

23 января 2015 года заместитель министра иностранных дел РФ Григорий Карасин на выступлении в Госдуме охарактеризовал будущее спорного региона как «особый район с особыми гарантиями статуса в рамках единого молдавского государства[78]».

Культурное значение

  • О событиях приднестровского конфликта сочинено много песен и стихов. Наиболее известные песни о событиях 1992 года исполнены Александром Эдуардовичем Крыловым: «Средь горящих Бендер…», «Награды», «На кочиерском плацдарме», «Баллада о Бендерском батальоне» и другие. Событиям в Бендерах посвящена песня Евгения Лукина «Городок».
  • Одним из культурных явлений приднестровского конфликта остаётся сохранение кириллической графики в молдавском языке и формальное наличие преподавания этих орфографических правил в вузах и в школах на территории ПМР (за исключением восьми частных школ с формально «румынским языком обучения», действующих на территории ПМР). Фактически на территории ПМР используются орфографические правила, утверждённые Верховным Советом Молдавской ССР 17 мая 1957 и 2 августа 1967 года. Это была последняя модификация кириллического алфавита, используемого молдаванами с 1926 года. Указанные последние изменения были произведены в Молдавской ССР, в то время, когда Румыния (созданная путём объединения исторической Молдавии и Валахии в 1859 году), уже около ста лет как отказалась от кириллических букв.

См. также

Напишите отзыв о статье "Приднестровский конфликт"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Московский комсомолец, 07.08.2012. [www.mk.ru/social/2012/08/07/734167-konflikt-glubokoy-zamorozki.html Конфликт глубокой заморозки.] Марина Перевозкина. Опубликован в газете «Московский комсомолец» № 26009 от 8 августа 2012
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ЖУРНАЛ РГГУ. Новый исторический вестник № 17 (1) 2008. Н. И. Харитонова. [www.nivestnik.ru/2008_1/21haritonova_21.shtml ПРИДНЕСТРОВЬЕ: ВОЙНА И ПЕРЕМИРИЕ (1990—1992 гг.)]
  3. 1 2 История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — Кишинёв, 2002. — С. 335.
  4. [radiopmr.org/programs/7474/ «Приднестровье в зеркале времён»: 20 лет без войны]
  5. [www.olvia.idknet.com/ol10-08-08.htm В ПРИДНЕСТРОВЬЕ В ДЕНЬ ОКОНЧАНИЯ ВОЙНЫ 1992 ГОДА ПОМИНАЮТ ПОГИБШИХ ЗАЩИТНИКОВ ПРИДНЕСТРОВСКОЙ МОЛДАВСКОЙ РЕСПУБЛИКИ]
  6. 1 2 3 [www.dubossary.ru/page.php?165 Официальный сайт г. Дубоссары. Список погибших и пропавших без вести защитников Дубоссар в 1990—1992 гг.]
  7. [dediserver.eu/hosting/ethnodoc/data/19901129-2.pdf Декрет о государственной власти Приднестровской МССР]
  8. [zavtra.ru/content/view/pridnestrovskie-uroki-dlya-donbassa/ «Приднестровские уроки для Донбасса»], Клим Подкова, 22 июня 2015 Газета «Завтра»
  9. [artofwar.ru/i/iwan_d/text_0260-3.shtml Днестрянский Иван. 14-я общевойсковая российская армия в Приднестровском конфликте]
  10. [www.olvia.idknet.com/ol60-08-01.htm Обращение ветеранов Великой Отечественной войны, труда и Вооружённых Сил Приднестровской Молдавской Республики к министру обороны Российской Федерации Иванову Сергею Борисовичу]
  11. Официальный сайт Министерства обороны ПМР. Раздел История. [www.mopmr.idknet.com/index.php/360-my-ne-mogli-postupit-inache «Мы не могли поступить иначе»]
  12. Официальный сайт Министерства обороны ПМР. Раздел Новости. [www.mopmr.idknet.com/index.php/o-sluzhbe/istoriya/648-18-maya-1992-goda-den-perekhoda-inzhenerno-sapernogo-batalona-pod-yurisdiktsiyu-pmr «18 мая 1992 года — день перехода инженерно-сапёрного батальона под юрисдикцию ПМР»]
  13. 1 2 Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — С. 373.
  14. 1 2 История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — Кишинёв, 2002. — С. 327.
  15. 1 2 Парламент Республики Молдова. [lex.justice.md/viewdoc.php?action=view&view=doc&id=312813&lang=2 ЗАКОН О функционировании языков на территории Молдавской ССР] (01.09.1989).
  16. История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — Кишинёв, 2002. — С. 328.
  17. 1 2 3 История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней = Istoria Republicii Moldova: din cele mai vechi timpuri pină în zilele noastre / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — изд. 2-е, переработанное и дополненное. — Кишинёв: Elan Poligraf, 2002. — С. 329. — 360 с. — ISBN 9975-9719-5-4.
  18. История Приднестровской Молдавской Республики. — Том 2. Вторая часть. С. 70-75
  19. История Приднестровской Молдавской Республики. — Том 2. Вторая часть. С. 80-85
  20. 1 2 К. Г. Мяло. «Россия и последние войны XX-ого века»
  21.  (англ.) Andrei Panici, [dev.eurac.edu:8085/mugs2/do/blob.pdf?type=pdf&serial=1047909431571 «Romanian Nationalism in the Republic of Moldova»], American University in Bulgaria, 2002; p. 39
  22. Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — С. 374.
  23. Руссу И. Г. Заметки о Смутном времени. — Кишинёв, 1999. — С. 26.
  24. История Приднестровской Молдавской Республики. — Том 2. Вторая часть. С. 75-80
  25. 1 2 [web.archive.org/web/20120322084326/www.pridnestrovie-daily.net/gazeta/articles/view.aspx?ArticleID=14431 Рабочий комитет!]//газета Приднестровье
  26. 1 2 artofwar.ru/i/iwan_d/text_0230-1.shtml И.Днестрянский. ХРОНИКА ПРОТИВОСТОЯНИЯ
  27. Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — С. 375.
  28. Непризнанная республика. Очерки. Документы. Хроника. — М., 1997. — Т. 1. — С. 97.
  29. Дабижа Н. Заднестровская Молдова — исконная наша земля = Moldova de peste Nistru — vechi pămînt strămoşesc. — Кишинёв: Hyperion, 1990. — ISBN 5-368-01371-X.
  30. [bestpravo.com/ussr/data01/tex10546.htm Указ Президента СССР о мерах по нормализации обстановки в ССР Молдова.] // Известия, 23 декабря 1990
  31. [edingagauz.com/content/view/170/76/ Как мы выстояли]
  32. 1 2 Днестровский разлом. Приднестровский кризис и рождение ПМР: роль и место спецслужб.
  33. 1 2 История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — Кишинёв, 2002. — С. 331.
  34. Стати В. История Молдовы. — Кишинёв, 2002. — С. 396.
  35. В цветущих акациях город… Бендеры: люди, события, факты. — С. 304.
  36. 1 2 [www.olvia.idknet.com/ol63-09-06.htm Референдумы в Приднестровье — Справка] // Ольвия-пресс.
  37. Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — С. 376.
  38. [www.vremyababurin.narod.ru/Num5_2001/N5_2001.html Воля, которую мы потеряли…] // Время. — 16 марта 2001. — № 5.
  39. В цветущих акациях город… Бендеры: люди, события, факты. — С. 311.
  40. Бабилунга Н. В., Бомешко Б. Г. Приднестровский конфликт: исторические, демографические, политические аспекты. — Тирасполь, 1998. — С. 30—31.
  41.  // Трудовой Тирасполь. — 21—28 августа 1991.
  42. Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — С. 377.
  43. 1 2 3 4 [www.dubossary.ru/download.php?view.1 В. Дюкарев. «Дубоссары 1989—1992 гг. За кулисами политики»]
  44. 1 2 3 [www.dubossary.ru/news.php?extend.1694 Официальный сайт г. Дубоссары. Декабрь 91-го: кровь на «Кругу»]
  45. [www.dubossary.ru/news.php?extend.242 Официальный сайт г. Дубоссары 13 декабря — День памяти 2008]
  46. [www.dubossary.ru/news.php?extend.689 Официальный сайт г. Дубоссары 13 декабря — День памяти 2009]
  47. [www.dubossary.ru/news.php?extend.1162 13 декабря — День памяти 2009]
  48. [www.dubossary.ru/news.php?extend.3795 Официальный сайт г. Дубоссары. В Дубоссарах почтили память павших защитников республики (видео) 2014]
  49. [war.freemd.info/?id=escalation История Войны. Глава «Эскалация конфликта»]
  50. 1 2 История Приднестровской Молдавской Республики. — Том 2. Вторая часть. С. 122
  51. [www.cis.minsk.by/main.aspx?uid=178 Алма-Атинская Декларация].
  52. В цветущих акациях город… Бендеры: люди, события, факты. — С. 330.
  53. Бергман М. Вождь в чужой стае.
  54. Стати В. История Молдовы. — Кишинёв, 2002. — С. 400.
  55. История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — Кишинёв, 2002. — С. 334.
  56. [mkspmr.idknet.com/content/view/813/2/ Общие новости Верховного Совета] // Пресс центр межведомственного координационного совета при президенте ПМР. — 02.03.2007.
  57. История Молдовы. — С. 401.
  58. 1 2 Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — С. 380—382.
  59. Бабилунга Н. В., Бомешко Б. Г. Приднестровский конфликт: исторические, демографические, политические аспекты. — Тирасполь, 1998. — С. 52.
  60. В цветущих акациях город… Бендеры: люди, события, факты. — С. 377.
  61. 1 2 Молдавия и Приднестровье: проблемы и тенденции развития // Молдавия. Современные тенденции развития. — Российская политическая энциклопедия. — С. 349—350.
  62. С 4.11.1992 по 8.1.1993 На должности Командующего миротворческими силами в Приднестровье находился генерал-лейтенант Щепин Ю. Ф.
  63. [www.olvia.idknet.com/razlom/glava_4.htm Ольвия-пресс. Глава четвёртая. "Что дальше?"]
  64. «Независимая Молдова», 22.01.1994.
  65. [www.polit.ru/article/2006/03/23/memorand/ Меморандум об основах нормализации отношений между Республикой Молдова и Приднестровьем]
  66. Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — Российская политическая энциклопедия. — С. 403—404.
  67. [www.velton.ua/ru/press-center/didgest/arxiv/2003/09_2003_op.doc Операторы Молдавии и Приднестровья ведут войну] // Дайджест информационных материалов. — 15.08.2003. — С. 4—6.
  68. Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — Российская политическая энциклопедия. — С. 410—411.
  69. Синявская Н. [www.beltsy.md/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=1445&mode=thread&order=0&thold=0 Каушаны глушат Приднестровье, а Тирасполь — Молдову] // Комсомольская правда в Молдове. — 19 сентября 2003.
  70. [www.photo.md/news_info.php?news_id=718&lang=rus Заявление президента Владимира Воронина по поводу меморандума об основных принципах государственного устройства Республики Молдова]. 2003, 26 ноября // Дата обращения 20.04.2011
  71. Центр стратегических исследований и реформ (CISR) в сотрудничестве с Friedrich Ebert Stiftung (Германия), 2005. [www.cisr-md.org/pdf/0507%20transnistria-rus.pdf Рынок Приднестровья: его влияние на политику и экономику Республики Молдова. Заключение]
  72. [www.turkishweekly.net/news/62136/settlement-of-the-transnistrian-conflict-came-to-a-deadlock.html Settlement of the Transnistrian Conflict Came to a Deadlock] // EurasianHome. — 23.12.2008.
  73. «Уникальность этого конфликта состоит в первую очередь в том, что он не является межнациональным, межэтническим. Он организован по совершенно иному принципу. Характер конфликта традиционно описывают как противостояние русскоязычного региона с националистической Молдавией. Однако граница между ПМР и Молдавией — это не граница между русскоязычным и румыноязычным населением. Треть населения Приднестровья — молдаване по национальности, и русского населения там не больше. Крупное русскоязычное меньшинство (по разным подсчётам, составляющее от четверти до трети всех граждан) живёт и в самой Молдавии и ни в коей мере не является приднестровской „пятой колонной“. Русские и русскоязычные в Молдавии не чувствуют своей причастности к Приднестровью, а очень многие даже не симпатизируют ему, о чём свидетельствуют соцопросы. Приднестровские молдаване проявляют себя такими же убеждёнными сторонниками государственности ПМР, как и две другие трети её населения (русские и украинцы). Все три языка — молдавский (румынский), русский и украинский — являются в ней государственными.» [www.nr2.ru/pmr/107536.html В чем причины и суть приднестровского конфликта?] // Новый регион 2. — 03.03.07.
  74. Александр Братерский. [www.gazeta.ru/politics/2014/09/26_a_6236785.shtml Приднестровье меж двух огней] „Gazeta.ru“, 26.09.2014
  75. Виктория Власенко. [www.dw.de/резолюция-пасе-вызов-россии-или-справедливая-мера/a-18222095 Резолюция ПАСЕ: вызов России или справедливая мера?] «Deutsche Welle», 29.01.2015
  76. [www.rbc.ru/rbcfreenews/20120418060404.shtml Д. Рогозин: Если Кишинев не признает Тирасполь, тогда долг за газ, потребленный Приднестровьем, — это долг Молдавии.] «РБК», 18.04.2012
  77. [www.interfax.ru/402777 Лавров рассказал о планах применения «украинского сценария» в Молдавии] «Интерфакс», 20.10.2014
  78. 1 2 Дима Швец. [slon.ru/fast/world/nezavisimaya-gazeta-uznala-o-pervom-otkaze-rossii-ot-pomoshchi-pridnestrovyu-1208567.xhtml «Независимая газета» узнала о первом отказе России от помощи Приднестровью] «Slon.ru», 26.01.2015

Источники

  • Белая книга ПМР / Авторский коллектив. — М.: REGNUM, 2006. — 168 с.: ил. ISBN 5-91150-013-2 [www.iarex.ru/books/book6.pdf Текст]
  • Бергман М. [www.lindex.lenin.ru/Lindex4/Text/9220.htm «Вождь в чужой стае». Главы из книги]. — Человек и его права. — Тирасполь, 2005.
  • Гросул В. Я., Гузенкова Т. С. Приднестровье // Молдавия. Современные тенденции развития. — Российская политическая энциклопедия, 2004. — С. 373—382. — ISBN 5-8243-0631-1.
  • История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней = Istoria Republicii Moldova: din cele mai vechi timpuri pină în zilele noastre / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. — изд. 2-е, переработанное и дополненное. — Кишинёв: Elan Poligraf, 2002. — С. 326—335. — 360 с. — ISBN 9975-9719-5-4.
  • Кодряну Г. [www.olvia.idknet.com/razlom/razlom.htm Днестровский разлом. Приднестровский кризис и рождение ПМР: роль и место спецслужб]. — Тирасполь: ГИПП «Типар», 2002.
  • Стати В. История Молдовы.. — Кишинёв: Tipografia Centrală, 2002. — С. 391—403. — 480 с. — ISBN 9975-9504-1-8.
  • Худяков, Виктор Васильевич. В цветущих акациях город… Бендеры: люди, события, факты / ред. В.Валавин. — Бендеры: Полиграфист, 1999. — С. 269—384. — 464 с. — 2000 экз. — ISBN 5-88568-090-6.

Литература по теме

  • Шорников, Пётр Михайлович (Научная монография). [berg-bendery.org/Shornikov-book-md-07.pdf Молдавская самобытность]. — Тирасполь: Приднестровский государственный университет, Научно-исследовательская лаборатория «История Приднестровья», Союз молдаван Приднестровья, 2007.
  • Мяло, Ксения Григорьевна (Научная монография). Россия и последние войны ХХ века (1989-2000). К истории падения сверхдержавы. — Москва: "Вече", 2002.
  • Дюкарев В.В. [www.dubossary.ru/download.php?view.1 Дубоссары 1989-1992 гг. За кулисами политики]. — Тирасполь: Упрполиграфиздат ПМР, 2000.
  • Бабилунга Н. В., Бомбешко Б. Г. [otvaga.vif2.ru/Otvaga/wars1/wars_32.htm Бендеры: расстрелянные, непокорённые]. — Тирасполь: Приднестровский Государственно-Корпоративный Университет, 1993.
  • Бондаренко С. С. [artofwar.ru/img/b/bondarenko_s_s/krovavoeletovbenderax1992/index.shtml Бендерский альбом. 1992 год].
  • Жирохов М. А. [artofwar.ru/z/zhirohow_m_a/text_0160.shtml Авиация в конфликте в Приднестровье].
  • Лебедь А. И. За державу обидно… — М.: Редакция газеты «Московская правда», 1995. — ISBN 5-7482-0006-6.
  • Медведев Е. [artofwar.ru/k/kazakow_a_m/ Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)].
  • Пряхин В. Ф. Приднестровское урегулирование. Мышеловка для российской дипломатии // Региональные конфликты на постсоветском пространстве: (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах, Приднестровье, Таджикистан). — М.: ГНОМ и Д, 2002. — ISBN 5-296-00130-3.
  • [lenta.ru/articles/2005/11/25/kozak/ Слабость президента Воронина. Дмитрий Козак рассказал «Коммерсанту» о причинах срыва приднестровского урегулирования] // Lenta.Ru. — 25.11.2005.
  • [borm-md.org/node/874 20 лет войны в Приднестровье. Из книги «БЪЛГАРИТЕ В РЕПУБЛИКА МОЛДОВА. ОРГАНИЗАЦИОННА ДЕЙНОСТ», страницы 315—317,323-325.] // Болгарская община в Республкике Молдова. — 22.06.2012.
  • Козлов А. В., Чернобривый В. Н. Непокоренное Приднестровье. Уроки военного конфликта. М., «Вече», 2015.

Ссылки

  • [19iyunya1992.moy.su/ Сайт о Бендерской трагедии 1992 года]
  • [war.freemd.info/ История войны 1992 года в Приднестровье]
  • [www.memo.ru/hr/hotpoints/moldavia/index.htm «Молдавия, 1992 год» на сайте общества «Мемориал»]
  • [bratstvo.info/photogallery/thumbnails.php?album=14 Фотоальбом «Ужасы приднестровской войны. История повторяется»] (укр.)
  • Ефим Бершин. «Дикое поле. Приднестровский разлом» (журнальная публикация). [magazines.russ.ru/druzhba/2002/9/ber.html начало] и [magazines.russ.ru/druzhba/2002/10/bersh.html окончание]
  • Александр Тарасов. [scepsis.ru/library/id_180.html «Написанное болью»] — подробный разбор книги Ефима Бершина «Дикое поле. Приднестровский разлом» и анализ приднестровского конфликта как социального.
  • [www.newscom.md/rus/pridnestrov_e-vremya-sobirat_-kamni.html «Приднестровье. Время собирать камни»] — Документальный фильм Валерия Демидецкого и Сергея Ткача об истоках приднестровского конфликта.
  • [pmr-history.ru/?page=war Приднестровский конфликт]

Отрывок, характеризующий Приднестровский конфликт

Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.