Концлагеря Третьего рейха

Концентрационные лагеря Третьего рейха (нем. Konzentrationslager или KZ) — концентрационные лагеря, существовавшие до начала и во время Второй мировой войны на подконтрольной Германии территории. Множество узников концентрационных лагерей было убито, погибло от жестоких издевательств, болезней, плохих условий содержания, истощения, тяжёлого физического труда и бесчеловечных медицинских опытов.

Общая характеристика

Система концлагерей в Германии возникла в 1933—1934 годах в качестве импровизированного решения для борьбы с десятками тысяч противников нацистского режима.

Первые концлагеря были исправительно-трудовыми и располагались в самом Третьем рейхе. Их создание началось сразу после прихода нацистов к власти в 1933 г. с целью изоляции лиц, подозреваемых в оппозиции нацистскому режиму. По указу рейхспрезидента от 28 февраля 1933 года «О защите народа и государства» лица, подозреваемые во враждебности к режиму, могли подвергаться так называемому защитному аресту на неопределённый срок. Первыми узниками концлагерей стали члены КПГ и СДПГ. В июле 1933 г. число «превентивно» арестованных достигло 26 789, однако затем многие были освобождены и в конце 1937 г. число заключённых концентрационных лагерей уменьшилось до 8 тыс. После этого в концлагеря стали направлять уголовных преступников и так называемый асоциальный элемент — бродяг, пьяниц и т. п. Примерно в то же время германские евреи впервые стали подвергаться заключению в концлагеря лишь в связи со своей национальностью.

Ранние концлагеря ещё не имели единой структуры и различались как с точки зрения управления, так и с точки зрения охраны. С мая 1934 г. малые концлагеря поэтапно закрывались, а заключённые переводились в крупные концлагеря. С 1934 г. концлагерями ведала Инспекция концентрационных лагерей, которая в 1942 г. вошла в состав Главного административно-хозяйственного управления СС. В 1934-39 годах Инспектором концентрационных лагерей был Теодор Эйке, который до того был комендантом лагеря Дахау, одного из первых концентрационных лагерей. Эйке в октябре 1933 г. ввёл «лагерный распорядок», который с незначительными отклонениями был введён почти во всех существовавших на тот момент лагерях и сохранился до 1939 г. Охраняли концлагеря отряды «Мёртвая голова».

В 1938 г. общее число заключённых увеличилось с 24 тыс. до 60 тыс. в связи с аншлюсом Австрии, а также в связи с тем, что после «Хрустальной ночи» в концлагеря было заключено около 35 тыс. евреев. Однако до начала Второй мировой войны евреи могли добиться освобождения, если им удавалось получить эмиграционные документы. Это привело в 1939 г. к значительному уменьшению числа евреев, заключённых в концлагерях. Накануне войны общая численность узников концентрационных лагерей составила 25 тыс. человек

С началом войны лагерная система была расширена. Освобождения из концлагерей были отменены. Одновременно изменился и состав заключённых: кроме увеличившегося числа политических заключённых из Третьего рейха в лагерях в больших количествах оказались арестанты из оккупированных областей, в том числе советские военнопленные и люди, арестованные по приказу «Ночь и туман» (7.000 подозреваемых в участии в движении Сопротивления во Франции, Бельгии и Нидерландах, которые были вывезены в Германию и там приговорены). Во время Второй мировой войны в лагерях содержались также участники движения Сопротивления из других оккупированных стран, гомосексуалы, цыгане, Свидетели Иеговы.

Начиная с 1941 года, появляются «лагеря смерти», «фабрики смерти», единственной целью которых было методичное убийство европейских евреев. Эти лагеря были созданы на территории Восточной Европы, в основном в Польше.. Эти лагеря (Белжец, Собибор, Треблинка, Хелмно) часто упоминаются как концентрационные лагеря, хотя исследователи Холокоста проводят различия между концентрационными лагерями и лагерями смерти. Собственно в концентрационные лагеря заключались лишь те евреи, которых временно оставляли в живых для трудового использования.

В 1943 г. еврейские гетто, некоторые тюрьмы гестапо и рабочие лагеря для евреев на оккупированных территориях были объявлены концентрационными лагерями, хотя они частично функционировали как сборные и пересыльные лагеря.

До середины января 1945 года наряду с примерно 37 тысячами мужчин-охранников в концентрационных лагерях служило 3500 женщин. Они относились к так называемой Свите СС. Потребность в надзирательницах впервые возникла с преобразованием концлагеря Лихтенбург в концлагерь для женщин в декабре 1937 года. Эта потребность возрастала по мере увеличения количества женских концлагерей, таких как Равенсбрюк (1939), женский концлагерь в Аушвитц-Биркенау (1942), Маутхаузен (1943) и Берген-Бельзен (1944). В концлагере Освенцим с мая 1940 по январь 1945 года вместе с 8000 эсэсовцев-мужчин служили 200 надзирательниц. В скудной литературе, посвящённой этой теме, говорится о примерно 10 % женщин среди персонала концлагерей. Мужскому личному составу СС доступ в женские лагеря был закрыт, они были заняты только во внешней охране. Комендант лагеря, врачи, а также командиры охраны и рабочей службы могли входить в лагерь, как правило, лишь в сопровождении женского персонала лагеря. В результате начавшейся ликвидации концлагерей в связи с освобождением союзниками оккупированных Третьим рейхом территорий летом 1944 г. функционировали только 15 главных лагерей. Из около 700.000 человек, ещё содержавшихся в концлагерях в январе 1945 г., из-за катастрофически ухудшившихся условий в лагерях за последние месяцы войны погибли от трети до почти половины. Часть заключённых была убита охраной во время массовых расстрелов в лагерях или на «маршах смерти» в последние месяцы и дни войны. В марте-апреле 1945 года под руководством тогдашнего вице-президента шведского Красного Креста Фольке Бернадота на белых автобусах с эмблемой Красного Креста было переправлено в Швецию более 15.000 узников концлагерей, из них около 8000 составляли граждане Норвегии и Дании, а остальными были граждане ещё 20 стран, но в основном Франции и Польши.

Всего с 1939 по 1945 г. в концентрационные лагеря было заключено около 2,5 млн. человек, из которых немцы составляли примерно 15%. В концлагерях, за исключением Освенцима (Аушвиц-Биркенау) и Майданека (которые были также лагерями смерти), погибло, по разным оценкам, от 836 000 до 995 000 человек. В Освенциме и Майданеке погибло ещё около 1,1 млн. человек, из которых подавляющее большинство составили евреи.

История лагерей в Третьем рейхе

Историю лагерей можно условно разделить на 4 фазы:

Во время первой фазы в начале правления нацистов по всей территории Германии начали строиться лагеря. Эти лагеря имели большее сходство с тюрьмами, в них находились в основном политические заключённые, попавшие под так называемый «защитный арест». Строительством лагерей заведовали несколько организаций: СА, руководители полиции и СС под руководством Гиммлера, которые изначально были предназначены для защиты Гитлера. Во время первой фазы в заключении находилось около 26 тыс. человек, которые находились полностью во власти надзирателей. Инспектором был назначен Теодор Эйке, он руководил строительством и составлял уставы лагерей. Концлагеря стали местами вне закона и были недоступны для внешнего мира. Даже в случае пожара пожарные команды не имели права въезжать на территорию лагеря.

Вторая фаза началась в 1936 и закончилась в 1938 году. В этот промежуток времени из-за растущего числа заключённых стали строиться новые лагеря. Также изменился состав заключённых. Если до 1936 года это были в основном политические заключённые, то теперь в заключение попадали «асоциальные элементы» (бездомные и не желавшие работать), ранее осуждёные лица, Свидетели Иеговы и гомосексуальные мужчины. Таким образом, производились попытки очистить общество от людей, не вписывающихся в образ идеального арийского общества. Во время второй фазы были построены лагеря Заксенхаузен и Бухенвальд, которые были сигналами начинавшейся войны и возраставшего количества заключённых. После Хрустальной ночи в ноябре 1938 года в лагеря стали ссылаться евреи, что привело к переполнению существовавших и постройке новых лагерей.

Дальнейшее развитие лагерной системы произошло во время третьей фазы с начала Второй мировой войны и где-то до середины 1941 года, начала 1942. После волны арестов в нацистской Германии число узников удвоилось в течение небольшого промежутка времени. С началом войны в лагеря стали направляться заключённые из покорённых стран: французы, поляки, бельгийцы и другие. Среди этих заключённых было большое число евреев и цыган. Вскоре число заключённых в построенных на территориях завоёванных государств лагерях превзошло число узников на территории Германии и Австрии.

Четвёртая и последняя фаза началась в 1942 году и закончилась в 1945. Эта фаза сопровождалась усиленным преследованием евреев и советских военнопленных. Во время этой фазы в лагерях находились от 2,5 до 3 миллионов человек.

Виды смерти заключённых

• 14 f 1 : естественная смерть
• 14 f 2 : самоубийство или смерть от несчастного случая
• 14 f 3 : расстрел при попытке к бегству
• 14 f I : казнь
• 14 f 13 : Особое распоряжение по поводу больных и слабых заключённых (акция 14f13, согласно которой слабые и больные заключённые умерщвлялись)

Марши смерти

По мере приближения войск союзников с конца 1944 года германское руководство начало перемещение узников концлагерей с оккупированных территорий в лагеря внутри самой Германии. Сначала заключённых вывозили поездами, затем начали транспортировать пешком. Во время этих перемещений многие узники погибали от голода, холода, болезней, истощения сил и насилия охраны. Из-за массовой гибели заключённых во время пеших переходов и появилось название «марши смерти».

Всего на 15 января 1945 года в немецких концлагерях находилось 714 211 заключённых (511 537 мужчин и 202 647 женщин). По подсчётом Мартина Брошата (англ.), треть этих заключённых погибли во время «маршей смерти». Иегуда Бауэр отмечает, что эта цифра не учитывает многие дополнительные жертвы, которые не числились в статистике узников на 15 января 1945 года.

В книге чехословацких авторов Ирены Мала и Людмилы Кубатовой «Марши смерти» содержится неполный список 52 «маршей смерти» из нацистских лагерей на основе материалов, собранных сразу после войны Администрацией помощи и восстановления Объединённых Наций.

Фото

• Horror chamber at the Buchenwald concentration camp near Jena, Germany.jpg

  Крематорий Бухенвальда

• Buchenwald-J-Rouard-10.jpg

  Тела замученных узников Бухенвальда

• Buchenwald Slave Laborers Liberation.jpg
• Some of the bodies being removed by German civilians for decent burial at Gusen Concentration Camp, Muhlhausen, near Linz, Austria.jpg

См. также

• Концентрационный лагерь
• Гетто в период Второй мировой войны
• Список нацистских концентрационных лагерей (de:Liste der Kriegsgefangenenlager der Wehrmacht)
• Список концлагерей Независимого Государства Хорватия
• Международный день освобождения узников фашистских концлагерей
• Отряды «Мёртвая голова»
• Пометка заключённых в концентрационных лагерях

Литература

• Bauer Y. The Death-Marches, January-May, 1945 (англ.) // Modern Judaism. — Oxford University Press, Feb., 1983. — Vol. 3, fasc. 1. — P. 1-21.
• Richard J. Evans. The Coming Of The Third Reich. — London & New York: Penguin, 2003. — ISBN 978-0-141-00975-9.
• Richard J. Evans. The Third Reich In Power. — London & New York: Penguin, 2005. — ISBN 978-0-141-00976-6.
• Hans Beimler. Im Mörderlager Dachau. Vier Wochen in den Händen der braunen Banditen, Moskau 1933. — Der erste authentische Bericht über die Zustände in einem faschistischen KZ.
• Wolfgang Benz, Barbara Distel (Hrsg.). Der Ort des Terrors. Geschichte der nationalsozialistischen Konzentrationslager. 9 Bände, C. H. Beck, München 2005—2009, ISBN 3-406-52960-7.
• The United States Holocaust Memorial Museum Encyclopedia of Camps and Ghettos, 1933-1945 / Ed. Geoffrey P. Megargee. — Indiana University Press, 2009. — Vol. 1.

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/12182 Концентрационные лагеря] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• [www.bundesarchiv.de/zwangsarbeit/haftstaetten/index.php.ru?tab=24 Концентрационные и внешние лагеря]
• [lib.udm.ru/lib/MEMUARY/KONCLAGER/ Мемуары узников концлагерей]
• [www.dw.de/%D0%B2-%D1%82%D1%80%D0%B5%D1%82%D1%8C%D0%B5%D0%BC-%D1%80%D0%B5%D0%B9%D1%85%D0%B5-%D0%B1%D1%8B%D0%BB%D0%BE-%D0%BD%D0%B0%D0%BC%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B5-%D0%BB%D0%B0%D0%B3%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B9-%D1%87%D0%B5%D0%BC-%D1%81%D1%87%D0%B8%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D1%81%D1%8C-%D0%B4%D0%BE-%D1%81%D0%B8%D1%85-%D0%BF%D0%BE%D1%80/a-16659217 В третьем рейхе было намного больше лагерей, чем считалось до сих пор — DW.de, 11.02.2013]
• Нильс Кристи [saint-juste.narod.ru/christie.html Охранники в концлагерях]

Отрывок, характеризующий Концлагеря Третьего рейха

Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.
– Я слыхал про такого рода дела и знаю, что Государь очень строг в этих случаях. Я думаю, надо бы не доводить до Его Величества. По моему, лучше бы прямо просить корпусного командира… Но вообще я думаю…
– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.