Концентрационный лагерь

Концентрацио́нный ла́герь, сокращённо концла́герь (англ. concentration — «сосредоточение, сбор» от лат. concentratio — «сосредоточение», нем. Konzentrationslager, das Lager — «склад, хранилище») — специально оборудованный центр массового принудительного заключения и содержания следующих категорий граждан различных стран:

• военнопленных и интернированных во время войны;
• политических заключённых при некоторых диктаторских режимах, во внесудебном порядке;
• лиц, лишённых свободы по национальному или иному признаку;
• заложников, обычно во время гражданских войн или оккупации;
• предназначенных к ликвидации в лагерях уничтожения в нацистской Германии и Хорватии.

Первоначально термин использовался в основном в отношении лагерей для военнопленных и интернированных лиц, но в настоящее время он, как правило, ассоциируется в первую очередь с концентрационными лагерями Третьего рейха и потому стал пониматься как обозначение места массового заключения с крайне жестокими условиями содержания.

Происхождение термина

Словосочетание «концентрационный лагерь» восходит к испанским исп. campos de concentración, в которых в 1895 году во время войны за независимость Кубы испанцы интернировали мирное население. Слово стало популярным во время англо-бурской войны в 1899—1902 годах из-за английских лагерей для гражданского бурского населения. Тогда же термин обрёл современное отрицательное значение в связи с ужасными условиями в этих лагерях, приведших к массовым смертям среди интернированных буров. В связи с гражданскими войнами и появлением тоталитарных режимов после 1918 года как сами лагеря, так и термин стали массовыми, распространившись с целью подавления оппонентов, в том числе и потенциальных, даже в мирное время.

История

Первые лагеря: британская Южная Африка, Намибия

Концлагеря времён англо-бурской войны

Принято считать, что первые концлагеря в современном понимании были созданы лордом Китченером для бурских семей в Южной Африке во время англо-бурской войны 1899—1902 гг. Целью создания «лагерей концентрации» (именно тогда и появился термин) было лишить бурских партизан-«коммандос» возможности снабжения и поддержки, сконцентрировав фермеров, в основном женщин и детей, в специально отведённых местах, снабжение которых было поставлено крайне плохо. Эти лагеря назывались «Refugee» (место спасения). Целью создания концентрационных лагерей, по официальным заявлениям британского правительства, являлось «обеспечение безопасности мирного населения бурских республик». В описаниях событий той войны бурский генерал Христиан Девет упоминает о концентрационных лагерях: «женщины держали повозки наготове, чтобы в случае приближения врага успеть скрыться и не попасть в так называемые концентрационные лагеря, только что устроенные тогда англичанами за фортификационной линией почти во всех селах с приставленными к ним сильными гарнизонами». Мужчин же британцы отправляли как можно дальше от родных земель — в концлагеря на территории Индии, Цейлона и других британских колоний. Всего в концентрационных лагерях британцы содержали 200 тысяч человек, что составляло примерно половину белого населения бурских республик. Из них по меньшей мере 26 тысяч человек погибло от голода и болезней.

К весне 1901 года британские концентрационные лагеря существовали практически на всей оккупированной территории бурских республик — в Барбертоне, Хейдельберге, Йоханнесбурге, Клерксдорпе, Мидделбурге, Почефструме, Стандертоне, Феринихинге, Фолксрюсе, Мафекинге, Айрине и других местах.

В течение только одного года — с января 1901 по январь 1902 года — в концлагерях от голода и болезней умерли около 17 тысяч человек: 2484 взрослых и 14284 ребёнка. Например, в лагере Мафекинг осенью 1901 года погибло около 500 человек, а в лагере в Йоханнесбурге умерли почти 70 % детей в возрасте до восьми лет. Интересно, что англичане не постеснялись опубликовать официальное извещение о смерти сына бурского комманданта Д. Херцога, гласившее: «В Порт-Элизабет умер военнопленный Д. Херцог в возрасте восьми лет».

Немецкие концлагеря в Намибии

Немцы впервые применили метод содержания заключённых мужчин, женщин и детей племён гереро и нама в концлагерях в Намибии (Юго-Западной Африке) в 1904 г. для борьбы с повстанцами из племени герреро, что в 1985 году в докладе ООН было отнесено к актам геноцида.

Первая мировая война

Османская империя

Концентрационные лагеря для депортированных армян создавались властями Османской империи в 1915 году, на пути следования караванов депортированных армян в Сирию и Месопотамию. Такие лагеря существовали в 1915—1919 гг. в Хаме, Хомсе и под Дамаском (Сирия), а также в районе городов Эль-Баб, Мескене, Ракка, Зиарет, Семга, Рас-ул-Айн и в конечном пункте движения караванов — Дейр-эз-Зоре (Дейр-эз-Зорский лагерь).

В этих лагерях люди содержались под открытым небом, без воды и пищи. Именно голод и эпидемии, по свидетельствам очевидцев, стали причиной высокой смертности, в особенности среди детей. В марте 1916 турецкое правительство решило уничтожить оставшихся в живых депортированных армян. К этому времени в лагерях вдоль Евфрата и в Дейр эз-Зоре оставалось до 200 тыс. человек. В августе 1916 их депортировали в направлении Мосула, где людей уничтожали в пустынях Марате и Сувар; в ряде мест женщин, стариков и детей загоняли в пещеры и сжигали заживо. К концу 1916 лагеря вдоль Евфрата перестали существовать. Оставшиеся в живых в последующие годы обосновались в Киликии, перебрались в страны Европы и Ближнего Востока.

Германия

Адольф Гитлер в начале февраля 1919 года записывается добровольцем в службу охраны лагеря для военнопленных, находившегося близ Траунштайна неподалёку от австрийской границы. Примерно месяц спустя военнопленных — несколько сотен французских и русских солдат — выпустили, а лагерь вместе с его охраной расформировали.

Австро-Венгрия

В начале Первой мировой войны австро-венгерскими властями были созданы концентрационные лагеря, так как тюрьмы оказались переполненными. Основными были лагеря в Талергофе в Штирии и в Терезине в Северной Чехии. С началом войны в Австро-Венгрии была с новой силой развязана борьба с галицкими русофилами среди русинов. Борьба против русинской интеллигенции и крестьян, заподозренных в симпатиях к Российской Империи или просто считающих себя русскими, проводилась и раньше, но с началом войны она обрела массовые масштабы. Русинов стали помещать под стражу, а иногда и расстреливать без суда и следствия.

Несколько тысяч русинов содержались в Терезинской крепости, где их использовали на тяжёлых работах, и затем этапировали в Талергоф. Заключённые в Талергофском лагере находились в ужасных условиях. Так, до зимы 1915 года там не хватало на всех бараков и минимальных санитарных условий, для жилья отводились ангары, сараи и палатки. Узники подвергались издевательствам и побоям. В официальном рапорте фельдмаршала Шлеера (Schleier) от 9 ноября 1914 года сообщалось, что в Талергофе в то время находилось 5700 русинов. Всего через Талергоф с 4 сентября 1914 до 10 мая 1917 прошло не менее 20 тысяч галичан и буковинцев. Только в первые полтора года погибло около 3 тысяч заключённых. Всего же, по некоторым оценкам, во время Первой мировой войны было уничтожено не меньше 60 тысяч русинов.

Кроме всего прочего интернированию в Талергоф были подвергнуты граждане стран Антанты, на момент объявления войны находившиеся на австрийской территории (туристы, студенты, коммерсанты и т. д.)

Заключению в концентрационные лагеря подвергались также сербы. Так, именно в Терезинской крепости содержался Гаврило Принцип. Сербское гражданское население находилось в концлагерях Добож (46 тысяч), Арад, Нежидер, Дьор.

Советская Россия и СССР

В Советской России первые концентрационные лагеря были созданы по приказу Троцкого в конце мая 1918 года, когда предполагалось разоружение чехословацкого корпуса. Эти первые лагеря обычно создавались на месте освободившихся после обмена военнопленными лагерей 1-й мировой войны, и заключение в них было наказанием более мягким по сравнению с тюремным: в частности, декретом ВЦИК «О лагерях принудительных работ», заключённым, проявившим трудолюбие, разрешалось «жить на частных квартирах и являться в лагерь для исполнения назначаемых работ»[9]. Как правило, применяли заключение в концентрационный лагерь не за конкретную «вину» перед новой властью, а по тому же принципу, по которому в годы 1-й мировой войны интернировали лиц, не являвшихся военнопленными, а просто бывших гражданами враждебного государства, имевших родственников за линией фронта и т. п., — то есть к лицам, потенциально опасным из-за своих родственных и иных связей. В годы Гражданской войны нередко применялась такая мера, как заключение в концентрационный лагерь не на определённый срок, а «до окончания гражданской войны».

23 июля 1918 года Петроградский комитет РКП(б), приняв решение о красном терроре, постановил в частности взятие заложников и «устройство трудовых (концентрационных) лагерей». В августе того же года начали создаваться концентрационные лагеря в разных городах России. Сохранилась августовская (1918) телеграмма Ленина в Пензенский Губисполком: «Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города»[10]. Часть лагерей 1918-1919 гг. просуществовали не более нескольких недель, другие превратились в стационарные и функционировали несколько месяцев и лет; по утверждению ряда историков, некоторые из них — в радикально реорганизованном виде — существуют по сей день в качестве легальных мест заключения. Тем не менее, полный список ленинских лагерей никогда не был опубликован, а возможно, и не был составлен. Данные о численности как первых советских лагерей, так и интернированных в них лиц тоже остаются неизвестными — главным образом из-за того, что их создание в ряде случаев было импровизированным и не фиксировалось в документах. Лишь 15 апреля 1919 года был опубликован декрет ВЦИКа «О лагерях принудительных работ», предполагавший создание минимум одного лагеря на 300 человек при каждом губернском городе. К концу 1919 года действовал уже 21 стационарный лагерь.

Из концлагерей, устроенных иностранными интервентами, известен концлагерь на острове Мудьюг под Архангельском, сначала имевший статус лагеря для военнопленных (хотя заключали в него всех, заподозренных в большевизме), затем — ссыльно-каторжной тюрьмы.

К концу 1921 года в РСФСР было уже 122 лагеря. При этом в 117 лагерях НКВД(?) находилось 60 457 заключённых, в лагерях ВЧК более 25 000 — итого около 100 000.

Осенью 1923 года было 315 исправительных лагерей, из которых один из самых известных — созданный в том году СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения) — послужил основой возникшей впоследствии системы трудовых лагерей ГУЛАГа.

24 апреля 1930 по приказу ОГПУ было образовано Управление лагерями. Первое упоминание собственно о ГУЛаге (Главное управление лагерей) можно найти в приказе ОГПУ от 15 февраля 1931 года.

3 августа 1933 года постановлением СНК СССР утверждается Исправительно-Трудовой Кодекс РСФСР, прописывающий различные аспекты функционирования ИТЛ. В частности, кодексом предписывается использование труда заключённых и узаконивается практика зачёта двух дней ударной работы за три дня срока, широко применявшаяся для мотивации заключённых при строительстве Беломорканала.

10 июня 1934 года согласно Постановлению ЦИК СССР при образовании нового союзно-республиканского НКВД в его составе было образовано Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений. В октябре того же года это управление было переименовано в Главное управление лагерей, трудпоселений и мест заключения.

В дальнейшем это управление ещё дважды переименовывалось и в феврале 1941 получило закрепившееся название Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР. После окончания войны, в связи с реорганизацией наркоматов в министерства, Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний в марте 1946 года вошло в состав МВД СССР.

Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников [и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдалённые местности СССР]» для «шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп» в системе ГУЛага создавались особые лагеря (Степлаг, Минлаг, Дубровлаг, Озёрлаг, Берлаг). Заключённые в них должны были носить номера на одежде.

Польша

После разгрома Красной Армии под Варшавой и Львовом летом 1919 года в Польше оказалось большое число пленных красноармейцев. Они были сконцентрированы в лагеря, самый известный из которых Тухоль. Многие из военнопленных погибли в результате голода и издевательств польской охраны, а также от болезней.

Также при режиме «санации» в 1934 г. был создан концлагерь в Березе-Картузской для внесудебного заключения политических заключённых.

Концентрационные лагеря нацистской Германии

Первый концентрационный лагерь для политических заключённых (коммунистов и социал-демократов) в Германии был создан почти сразу после прихода к власти Гитлера, в 1933 г. Он располагался на окраине городка Дахау (близ Мюнхена).

В 1936 г. около Берлина был создан концентрационный лагерь Заксенхаузен

В 1937 г. неподалеку от Веймара был построен концлагерь Бухенвальд. Концлагерь Бухенвальд всемирно известен надписью над входом «Jedem das Seine» (каждому своё).

В 1938 г. после «Хрустальной ночи» в концентрационные лагеря начали направлять немецких евреев только в связи с их национальностью.

По приказу Генриха Гиммлера от 27 апреля 1940 года в оккупированной Польше был создан концлагерь Освенцим. 14 июня 1940 г. сюда привезли первый эшелон — 728 поляков.

На территории Польши, Чехии, Латвии и других восточноевропейских стран существовали также лагеря Майданек, Саласпилс и многие другие.

Официально признаны Правительством ФРГ следующие концентрационные лагеря (1939—1945 гг.) (естественно, что на самом деле концентрационных лагерей было намного больше, свыше 42 тысяч лагерей и гетто):

1. Арбайтсдорф (Германия)
2. Аушвиц/Освенцим/Биркенау (Освенцим, Польша)
3. Берген-Бельзен (Германия)
4. Бухенвальд (Германия)
5. Варшава (Польша)
6. Герцогенбуш (Нидерланды)
7. Гросс-Розен (Германия)
8. Дахау (Германия)
9. Кауен (Каунас, Литва)
10. Плашов (Краков, Польша)
11. Собибор (Собибур, Польша)
12. Заксенхаузен (Германия)
13. Майданек (Люблин, Польша)
14. Маутхаузен (Австрия)
15. Миттельбау-Дора (Германия)
16. Нацвейлер-Штрутгоф (Франция)
17. Нейенгамме (Германия)
18. Нидерхаген-Вевельсбург (Германия)
19. Равенсбрюк (Германия)
20. Рига-Кайзервальд (Латвия)
21. Малый Тростенец (пригород Минска (Белоруссия)
22. Файфара/Вайвара (Эстония)
23. Флоссенбург (Германия)
24. Штуттхоф (пригород Гданьска Штутово, Польша)

В 1942 году для «окончательного решения еврейского вопроса» в Польше были созданы лагеря смерти. Массовое уничтожение евреев также производилось в Освенциме и Майданеке.

11 апреля объявлен ООН Международным днём освобождения узников нацистских концентрационных лагерей.

Финляндия

После окончания гражданской войны 1918 около 70 тысяч «красных финнов» получили приговоры и были заключены в концентрационные лагеря. К концу года в заключении оставалось 6100 человек. Смертных приговоров было вынесено 555, исполнено 113. Во время Второй мировой войны финская армия оккупировала восточную (российскую) Карелию, где были созданы концентрационные лагеря для советских военнопленных и граждан славянского происхождения. 8 июля 1941 года генеральный штаб издал приказ о интернировании лиц «непонятной» национальности, то есть не родственной финноуграм. До этого 29 июня 1941 года генеральный штаб издал приказ соблюдать на территории СССР положения Гаагских конвенций, несмотря на то, что Советский Союз их не ратифицировал. В 1943 лагеря называют уже только как лагеря перемещённых лиц, чтобы подчеркнуть, например ради западной прессы, образ, отличный от нацистских лагерей уничтожения. Первый лагерь был основан 24 октября 1941 г. в Петрозаводске. Туда сразу собрали около 10 000 лиц «непонятной» национальности из жителей города.

Численность заключённых в финских концентрационных лагерях:

• 13,400 — 31 декабря, 1941
• 21,984 — 1 июля, 1942
• 15,241 — 1 января, 1943
• 14,917 — 1 января, 1944

Всего на территории восточной Карелии действовало 13 финских концентрационных лагерей, через которые прошло 30 тысяч человек из числа военнопленных и гражданского населения. Около трети из них погибло. Основной причиной смерти было скудное питание. В лагерях применялись телесные наказания (розги) и нанесение идентификационных татуировок.

В настоящее время правительство Финляндии не выплачивает компенсации бывшим заключённым лагерей.

Бывшие узники финских концлагерей уже дважды получали компенсацию - в 1994 и 1999 годах. Оба раза - от правительства Германии наряду с заключенными немецко-фашистских лагерей. Суммы зависели от того, сколько времени люди провели за колючей проволокой. В 1994-м размер компенсации составлял примерно 1200-1300 немецких марок, в 1998 году - 350-400 немецких марок. Но при выдаче третьей компенсации, самой значительной (до 5,7 тыс. евро), те, кто находился не в немецких, а в финских лагерях, оказались обделены.

Клавдия Нюппиева напоминает в интервью, что Германия заплатила «своим» более чем двумстам тысячам узникам лагерей по 7500 евро. «Мы хотели обратиться в Европейский суд по правам человека, но потом решили, ну да ладно. Мы уже свыклись с мыслью, что Финляндия компенсаций не выплатит», - сказала Клавдия Нюппиева и завершила интервью предположением, что их организация нынче не в особом фаворе у руководства республики, т.к. их больше не приглашают совместно с представителями других общественных организаций на встречи с главой правительства Карелии.

Хорватия

В августе 1941 года была создана система концентрационных лагерей Ясеновац на территории Независимого хорватского государства, активно сотрудничавшего с гитлеровской Германией, в 60 километрах от Загреба, в районе городка Ясеновац.

К востоку от Ясеновца находился лагерь № 1 — у сел Брочицы и Крапье, его филиал в бывшей тюрьме в Старой Градишке; лагерь № 2 — на берегах Савы и Струги, около 3 километров к северо-западу от Ясеновца; лагерь № 3 — на бывшем кирпичном заводе Озрена Бачича, в устье Лони, в трёх километрах вниз по течению от Ясеновца.

В системе лагерей Ясеновац от голода, эпидемий, тяжёлой работы и в результате прямого уничтожения погибло от 300 до 600 тысяч человек, из них почти 20 тысяч — дети.

Большинство жертв были сербами и евреями.

Италия

На оккупированной итальянскими войсками территории Югославии для словенцев и хорватов, подозреваемых в связи с югославскими партизанами, был создан концлагерь на острове Раб. Туда также направляли евреев, которые содержались в достаточно хороших условиях.

Лагеря в США во время Второй мировой войны

Когда после неожиданного нападения Японии на Перл Харбор США вступили в войну, около 5 тысяч американских японцев служили в военных частях, и абсолютное большинство были дисквалифицированы, несмотря на их американское гражданство. Донесения секретной разведки о существующей подпольной организации, занимающейся шпионажем для Японии, состоящей из иммигрантов и их потомков в первом и втором поколениях, послужили причиной продолжившегося расследования, уже с обыском предприятий и вторжением в частные дома. В итоге военный министр убедил президента Франклина Рузвельта принять меры против этнических японцев, проживающих в Соединённых Штатах.

19 февраля 1942 года президент подписал приказ номер 9066, по которому 120 тысяч американцев японского происхождения, как являвшихся, так и не являвшихся гражданами США, живших на расстоянии менее 200 миль от Тихоокеанского побережья, должны были быть переселены в специальные лагеря, где они содержались до 1945 г.

СФРЮ

В СФРЮ в 1949—1956 г. политические заключённые (в частности, сталинисты) заключались в трудовой лагерь на Голом острове.

Война во Вьетнаме

С 1962 г. во время гражданской войны правительство Южного Вьетнама при поддержке США начало реализацию т. н. Программы стратегических деревень. Она была нацелена на подрыв партизанского движения путём создания «укреплённых» или «стратегических» деревень, в которые перемещалось, в том числе насильственным путём сельское население. Крестьянам предполагалось раздавать оружие, проводить среди них базовую военную подготовку, создавая таким образом зоны безопасности в противовес «освобождённым районам» Национального фронта освобождения. Вскоре программа была признана неудачной, после 1964 г. термин «Стратегические деревни» исчезает из южновьетнамских и американских документов, хотя об официальном прекращении программы так и не было объявлено.

Вопрос о том, можно ли отнести «стратегические деревни» к концлагерям, является спорным. По заявлениям США и Южного Вьетнама, переселение крестьян носило добровольный и самоорганизованный характер, а поселения создавались в целях самообороны. Жителям «стратегических деревень» также полагались подъёмные средства и денежные выплаты за работу и участие в возможных боевых действиях с партизанами. В то же время практическая реализация программы вызывала большое количество проблем, отмеченное в том числе у самих американцев. Так, вместо предполагавшейся реконфигурации сел с целью облегчения их обороны зачастую осуществлялись перемещения целых населённых пунктов. Это вызывало резкие протесты населения, которое таким образом лишалось возможности ухаживать за могилами предков. Кроме того, выделенные на реализацию программы средства расхищались, что ставило жителей перед угрозой нищеты и голода. Это дало повод другой воющей стороне — Северному Вьетнаму, — и поддерживавшему его СССР и другим социалистическим странам и антивоенному движению на Западе рассматривать «стратегические деревни» как разновидность концлагерей и один из примеров «преступлений американского империализма во Вьетнаме».

Опуская идеологическую составляющую, следует отметить, что по некоторым признакам (насильственное перемещение населения в условиях военного времени в специально отведённые для этого места) данная концепция действительно частично подпадает под определение концентрационного лагеря, хотя другие черты программы под данное определение не подпадают.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Чили

В 1973 г. после военного переворота в Чили был создан ряд концентрационных лагерей для политических заключённых, наиболее известным из которых является концлагерь, созданный на стадионе в Сантьяго. На стадионе «Чили», также превращённом в концлагерь, в частности, был убит известный певец Виктор Хара.

Места внесудебного содержания, созданные США во время «войны с террором»

В контексте «войны с террором» в 2002 г. для внесудебного содержания задержанных в ходе военной операции в Афганистане и в других странах иностранных граждан, подозреваемых в связях с «Аль-каидой», властями США был создан концентрационный лагерь на территории военной базы Гуантанамо на Кубе. До 2006 г. для той же цели также существовало неизвестное количество секретных тюрем ЦРУ на территориях разных стран мира, в том числе стран ЕС.

Современность

Согласно сообщениям различных источников, в Северной Корее существует сеть концентрационных лагерей, в которых содержатся заключённые — как уголовные, так и политические. Правительство КНДР категорически отвергает такие сообщения, называя их фабрикацией, подготовленной «южнокорейскими марионетками» и «правыми японскими реакционерами».

Комитет по правам человека ООН и правозащитные организации считают, что на 2013 год в этих лагерях содержится около 200 тысяч заключённых. Они отмечают крайне жестокие и бесчеловечные условия в этих лагерях: острую нехватку продовольствия, практическое отсутствие медицинской помощи, надлежащего жилья и одежды, рабский труд, жестокое обращение и пытки со стороны охранников, изнасилования и казни заключённых. 11 марта 2013 года спецпредставитель ООН Марзуки Дарусман (Marzuki Darusman) представил доклад о ситуации с правами человека в КНДР. 17 февраля 2014 года ООН опубликовала официальный доклад, посвящённый нарушениям прав человека в КНДР. Согласно докладу в 4-х больших лагерях содержится от 80 до 120 тысяч человек. Авторы доклада объемом около 400 страниц обвинили власти и лично Ким Чен Ына в «невыразимых зверствах» в отношении заключённых.

См. также

• Концентрационные лагеря Третьего рейха
• Гетто в период Второй мировой войны
• Список нацистских концентрационных лагерей
• Список концлагерей Независимого Государства Хорватия
• Лагеря смерти
• Эксперимент Милгрэма
• Концлагерь Радогощь, Лодзь (Rozszerzone Więzienie Policyjne/Radogoszcz Prison)

Литература

• Бруно Беттельгейм — "Просвещённое сердце";
• Г. Шура — «Евреи в Вильно»;
• С. С. Авдеев — Немецкие и финские лагеря для советских военнопленных в Финляндии и на временно оккупированной территории Карелии 1941—1944 гг. Петрозаводск, 2001;
• Э. М. Ремарк — «Искра Жизни»;
• Джон Бойн — "Мальчик в полосатой пижаме";
• Уильям Стайрон — "Выбор Софи";
• [samlib.ru/c/chizhow_j/new-hoess.shtml Гесс Рудольф — "Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса"];
• Kogon Eugen — "Der SS-Staat. Das System der deutschen Konzentrationslager".
• [samlib.ru/c/chizhow_j/okg.shtml Когон Ойген. Государство СС. Система немецких концентрационных лагерей (фрагменты перевода на русский) ]

Ссылки

• [www.baltmemo.com/kofman_lagers.htm ФРАНЦУЗСКИЙ ВЗГЛЯД НА ПРОБЛЕМУ КОНЦЛАГЕРЕЙ НА ЗЕМНОМ ШАРЕ]. baltmemo.com. Проверено 20 июня 2015.
• [genrogge.ru/riazanskiy_konclager_1919-1923/index.htm Григоров А. А., Григоров А. И. Заключенные Рязанского губернского концлагеря 1919—1923 гг.] Списки, личные дела, регистрационные карточки, анкеты, различные ведомости и протоколы; документы на освобождение из концлагеря. — М.: Типография ООО «МИД», 2013. — 483 с. — ISBN 5-85167-036-3
• [www.mauthausen.ru/ Общество бывших российских узников концлагеря Маутхаузен. ]
• [dic.academic.ru/dic.nsf/lower/15650 Юридический словарь]
• [rugrad.eu/communication/blogs/kalgad/246/ «Месть за подвиг Маринеско»] Марш смерти в Восточной Пруссии — гибель 5000 евреев, заключённых концлагеря Штуттхоф (его отделений) в районе Кёнигсберг — Пальмникен в период с 24 января по 1 февраля 1945 года.

• Нильс Кристи [saint-juste.narod.ru/christie.html Охранники в концлагерях].

Отрывок, характеризующий Концентрационный лагерь

Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.