Кончаловский, Пётр Петрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пётр Кончаловский
Пётр Кончаловский

Автопортрет, 1943 год
Место рождения:

Славянск,
Харьковская губерния, Российская империя
(ныне Донецкая область, Украина)

Жанр:

портрет, натюрморт, живопись

Стиль:

социалистический реализм

Влияние на:

Н. А. Загреков

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Звания:
Премии:

Пётр Петро́вич Кончало́вский (9 [21] февраля 1876 года, Славянск — 2 февраля 1956, Москва) — русский, советский живописец.

Академик АХ СССР (1947). Народный художник РСФСР (1946). Лауреат Сталинской премии первой степени (1943).





Биография

Учился в Харьковской рисовальной школе, в вечерних классах СХПУ, в академии Жюлиана в Париже (1897—1898) и в Петербургской Академии художеств (1898—1907) у В. Е. Савинского, П. О. Ковалевского.

Жил в Москве. В 1932 г. Пётр Петрович приобрёл у А. И. Трояновской усадьбу Бугры (ныне известную как «дача Кончаловского»), позже вошедшую в границы города Обнинска.

Один из основателей объединения «Бубновый валет», его председатель (1911). Также был членом художественных объединений:

Действительный член АХ СССР (1947). За 60 творческих лет художник создал около двух тысяч полотен.

Умер 2 февраля 1956 года. Похоронен на Новодевичьем кладбище (участок № 4).

Семья

Награды и премии

Живопись

В живописи был сезаннистом и вообще испытывал сильное влечение к Европе, прекрасно говорил по-французски. Также испытал влияние своего тестя, В. И. Сурикова, с которым впервые выезжал на этюды в Испанию, позже они работали по всей Европе. В раннем периоде художник стремился выразить праздничность цвета, свойственную русскому народному творчеству, при помощи конструктивности цвета Поля Сезанна. Известен стал благодаря своим натюрмортам, часто исполненным в стиле, близком аналитическому кубизму и фовизму.

В начале 20 века Кончаловский входил в пору творческой зрелости. Поиск своего пути в искусстве шел очень тяжело, он мучился от неудовлетворенности собой, и все только что написанные работы шли под нож. В 1907 году Петр Кончаловский с женой Ольгой и детьми Мишей и Наташей гостил в имениях Белкино и Бугры  Боровского уезда Калужской губернии, именно в Белкине, как вспоминает Ольга Кончаловская, "началась у Петра Петровича совсем новая линия работы, после многих лет мучительных исканий он нашел путь и с этого момента считал свою жизнь ясной".

Петр Петрович много и плодотворно работал в Белкине, писал старый особняк, сад и окрестности в стиле импрессионизма. Кончаловские часто приезжали сюда в последующие годы, а спустя 25 лет приобрели имение Бугры у А.И. Трояновской, дочери И.И.Трояновского.

Мастерская художника расположена в доме на Садовом кольце у Триумфальной площади, в том самом подъезде, где жил М. Булгаков, со времён революции и поныне принадлежит семье Кончаловских. После Октябрьской революции Пётр Петрович перешёл к более реалистической манере, став одним из ведущих мастеров советской живописи. При помощи цвета художник стал передавать то, что называется «радостью, счастьем жизни». При этом во многих известных его работах буйство красок не может заслонить и драматизм (портрет Вс. Э. Мейерхольда), и комизм (портрет А. Н. Толстого) ситуации, времени и личности, участвующей в создании портрета. Портрет Мейерхольда Кончаловский писал, когда Всеволод Эмильевич уже лишился своего театра, а сам художник (будучи академиком в то время) не стал писать портрет И. В. Сталина, сославшись на то, что он «реалист» и не может делать портреты по фотографии.

Оставаясь независимым (насколько это было возможно в те времена), художник все свои работы представлял на суд супруги, Ольги Васильевны. Если она говорила: «Не то», то участь холста была предрешена — «под нож», или Пётр Петрович использовал их под новые произведения, безжалостно загрунтовывая предыдущую работу. С внешним миром старался не конфликтовать, свои суждения высказывал обычно с большой долей иронии. Персональная выставка в СССР состоялась только после смерти Сталина.

Лермонтов в творчестве Кончаловского

Во время поездки по Кавказу в 1927, Кончаловский выполнил ряд натурных зарисовок и этюдов маслом, в том числе навеянных лирой М. Ю. Лермонтова:

  • «Мцыри. Гроза» (масло, собрание семьи художника);
  • «С развалин Мцыри»;
  • «Казбек»;
  • «Пятигорск. Дом Лермонтова»

В 1941 году Пётр Петрович приступил к работе над портретом Лермонтова, который в основном закончил в 1943 году. Подготовительные рисунки, эскизы к портрету (масло, итальянский карандаш, графит) хранятся в семье художника.

Театральные работы

Кончаловский также известен как мастер театральной декорации, в 1912 оформил оперу А. Г. Рубинштейна «Купец Калашников» для театра Зимина. Сам художник эту работу относил к одной из своих лучших в этом жанре. Ныне 6 эскизов декораций и 17 эскизов костюмов хранятся в ГЦТМ им. А. А. Бахрушина; эскиз декорации «Зима. Улица» можно увидеть в издании музея «Альбом. ЦГТМ им. Бахрушина, М., 1971, с. 140», 4 эскиза — в издании Пахомова, с. 338—390.

Графика и книжная иллюстрация

Художник оставил большое графическое наследие.

Интересные факты

Однажды в мастерскую Кончаловского пришёл В. В. Маяковский в экстравагантной жёлтой блузе, с красно-оранжевой морковкой, торчавшей вместо платка из кармана, («бубнововалетчики» к тому времени с «футуристами» уже поссорились). «Футуристам здесь делать нечего», — сказал художник и захлопнул дверь перед носом поэта.

Библиография

Альбомы, каталоги, монографии, сборники статей

Статьи

Напишите отзыв о статье "Кончаловский, Пётр Петрович"

Примечания

  1. 1 2 [www.mediaatlas.ru/anons/?id=4433 Газета «Московский Комсомолец» — Анонсы изданий Медиа Атлас]

Ссылки

  • [www.pkonchalovsky.com Фонд Петра Кончаловского, официальный сайт]
  • Петра Кончаловского|Фонд Петра Кончаловского, страницa Wikipedia]]
  • [www.artonline.ru/encyclopedia/281 Кончаловский Петр Петрович. Биография и творчество художника на Artonline.ru]
  • [www.artpoisk.info/artist/konchalovskiy_petr_petrovich_1876 Кончаловский Петр Петрович: Биография, картины]
  • [www.staratel.com/pictures/ruspaint/281.htm Кончаловский, Пётр Петрович] в библиотеке «Старатель»
  • [www.labasfond.ru/about/memories/512.html Воспоминания А. Лабаса о П. Кончаловском]с

Отрывок, характеризующий Кончаловский, Пётр Петрович

Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.