Конья (ил)
Поделись знанием:
Координаты: 38°00′48″ с. ш. 32°41′56″ в. д. / 38.01333° с. ш. 32.69889° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.01333&mlon=32.69889&zoom=12 (O)] (Я)
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Включает |
31 район |
| Административный центр | |
| Население (2009) |
2 192 166 (6-е место) |
| Плотность |
53,7 чел./км² (49-е место) |
| Площадь |
40 824 км² |
|
| |
| Часовой пояс |
UTC+2, летом UTC+3 |
| Код ISO 3166-2 |
TR-42 |
| Телефонный код |
+90 332 |
| Код автом. номеров |
53 |
| [www.konya.gov.tr/ Официальный сайт] | |
Конья (тур. Konya) — ил в центральной части Турции.
География
Ил Конья граничит с илами: Эскишехир и Афьонкарахисар на северо-западе, Ыспарта на западе, Анталья, Караман и Мерсин на юге, Нигде и Аксарай на востоке, Анкара на севере.
Это крупнейший по площади ил страны.
Анатолийское плоскогорье: Плато Обрук, Ликаонская равнина (плато Конья) — сухие степи и полупустыни на серых и бурых почвах.
Озёра Туз, Акшехир, Бейшехир, Сугла, Батаклык.
В районе города Каратай в провинции Конья находится крупнейшая (на 2016 год) солнечная электростанция Турции — Кызорен (Kızören), общей мощностью 22,5 МВт, построенная на территории в 43 га[1][2].
В провинции Конья находится эпипалеолитическое поселение Пинарбаши (Pinarbaşi)[3]. В 9 км от Чатал-Хююка находится неолитическое поселение Бонджуклу (tr:Boncuklu Höyük), датируемое возрастом 10300—9500 лет[4].
Население
Население — 2 192 166 жителей по переписи 2009 года, 2412 тыс. по оценке 2007 года.
Крупнейшие города — Конья (742 тыс. жителей в 2000 году), Акшехир, Бейшехир[en], Ильгын, Карапынар, Кулу[en], Саители, Сейдишехир, Чумра, Эрегли.
Административное деление
Ил Конья делится на 31 район, 3 из которых являются районами города Конья:
- Ахырлы (Ahırlı)
- Акёрен (Akören)
- Акшехир (Akşehir)
- Алтынекин (Altınekin)
- Бейшехир (Beyşehir)
- Бозкыр (Bozkır)
- Челтик (Çeltik)
- Джиханбейли (Cihanbeyli)
- Чумра (Çumra)
- Дербент (Derbent)
- Деребуджак (Derebucak)
- Доганхисар (Doğanhisar)
- Эмиргази (Emirgazi)
- Эрегли (Ereğli)
- Гюнейсыныр (Güneysınır)
- Хадым[en] (Hadim)
- Халкапынар (Halkapınar)
- Хююк (Hüyük)
- Ылгын (Ilgın)
- Кадынханы (Kadınhanı)
- Карапынар (Karapınar)
- Каратай (Karatay)
- Кулу (Kulu)
- Мерам (Meram)
- Сарайоню (Sarayönü)
- Сельчуклу (Selçuklu)
- Сейдишехир (Seydişehir)
- Ташкент (Taşkent)
- Тузлукчу (Tuzlukçu)
- Ялыхююк (Yalıhüyük)
- Юнак (Yunak)
Напишите отзыв о статье "Конья (ил)"
Примечания
- ↑ [www.hurriyetdailynews.com/company-opens-turkeys-largest-solar-power-plant-in-central-anatolia.aspx?pageID=238&nID=98783&NewsCatID=348 Company opens Turkey’s «largest solar power plant» in Central Anatolia]
- ↑ [www.enerjiatlasi.com/gunes/karatay-kizoren-ges.html Konya Karatay Kızören Güneş Enerji Santrali]
- ↑ [www.researchgate.net/publication/276204241_Epipalaeolithic_marine_shell_beads_at_Pinarbasi_Central_Anatolia_from_an_Eastern_Mediterranean_perspective Epipalaeolithic marine shell beads at Pinarbaşi. Central Anatolia from an Eastern Mediterranean perspective]
- ↑ [www.cell.com/current-biology/abstract/S0960-9822(16)30850-8 Kılınç G. M. et al. The Demographic Development of the First Farmers in Anatolia, 2016.]
Ссылки
- [www.konya.gov.tr/ Сайт правительства ила Конья]
|
Это заготовка статьи по географии Турции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| Административное деление ила Конья
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Конья (ил)
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
