Коняев, Николай Михайлович
Поделись знанием:
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
| Николай Коняев | |
 | |
| Дата рождения: |
25 августа 1949 (74 года) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
Россия |
| Род деятельности: |
прозаик |
| Жанр: |
фантастика, исторический роман, православная литература, агиография |
| Язык произведений: |
русский (пер. на английский, французский, немецкий) |
| Дебют: |
1974 |
Никола́й Миха́йлович Коня́ев (род. 25 августа 1949, посёлок Вознесенье, Ленинградская область) — русский писатель, секретарь Правления Союза писателей России. Председатель Православного общества писателей Санкт-Петербурга.
Содержание
Биография
Родился в посёлке Вознесенье на берегу Онежского озера. Закончил Литературный институт имени А. М. Горького. В 1984—1986 годах работал редактором на киностудии «Беларусьфильм» и в издательстве «Советский писатель». В 1986—1988 годах заведовал отделом прозы в журнале «Нева».
Участник VII Всесоюзного совещания молодых писателей (1979 год). Делегат VI съезда Союза писателей Российской Федерации, IIX и IX съездов писателей России, II и III съездов Международного сообщества писательских союзов.
Член редсоветов журналов «Молодая гвардия», «Роман-журнал XXI век», «Проза», «Немига литературная», «Родная Ладога», газеты «Литературный Петербург», сервера «Русское воскресение».
Премии
Романы и повести отмечались премией имени Василия Шукшина, премией имени Андрея Платонова, премией ВЦСПС, годовыми премиями журналов «Наш современник» (дважды), «Молодая гвардия (журнал)» (дважды), «Север», «Студенческий меридиан», премией «Русская повесть», премией правительства Санкт-Петербурга,
- Премия имени Валентина Пикуля — за книгу Коняев Н. М. Подлинная история Дома Романовых. — Вече, 2009. — 672 с. — (Классическая история). — ISBN 5-9533-0216-9. ISBN 978-5-9533-2483-0.
- Большая литературная премия России[1] и Премия святого благоверного князя Александра Невского — за книгу Коняев Н. М. Апостольский колокол. — СПб.: Сатисъ. Держава, 2003. — ISBN 5-98509-107-4..
- Государственная премиея Республики Саха (Якутия) — за весомый вклад в пропаганду и развитие духовной культуры народов республики и плодотворную творческую деятельность.[2]
Произведения
Первый рассказ опубликован в альманахе «Молодой Ленинград» в 1974 году. Рассказы и книги переводились на английский, немецкий, французский, китайский, иранский и сербский языки.
Художественные
- Такой ветер. Сборник рассказов. — М.: «Молодая гвардия», 1980. Тираж: 100 000 экз.
- Земля, которая помнит все. Сборник рассказов. — Л.: «Советский писатель», 1982. Тираж: 30 000 экз.
- Первые уроки. Сборник рассказов. — Минск: «Мастацкая литература», 1982. Тираж: 14 000 экз.
- О себе Ермак известие дал. Повесть, рассказы. — М.: Б-ка ж-ла «Молодая гвардия», 1984. Тираж: 75 000 экз. Повесть отмечена годовой премией журнала «Молодая гвардия».
- Ненайденные клады. Сборник рассказов. — Л.: «Советский писатель», 1987.
- Рассказы о землепроходцах. Повести. — Л.: «Детская литература», 1987. Тираж. 100 000 экз.
- Долгие дни лета. Роман, рассказы. — Л.: «Лениздат», 1988. Тираж: 65 000 экз.
- У тихой воды. Рассказы, повести. — М.: «Современник», 1989. Тираж: 30 000 экз.
- Пригород. Два романа и рассказ. — Л.: «Советский писатель», 1990. Книга отмечена премией СП России им. Василия Шукшина.
- Люся Лампочкина. Рассказы. — Л.: «Детская литература», 1990.
- Марсиане. Рассказы и повести. — М.: «Молодая гвардия», 1991.
- Гавдарея. Повесть-хроника. — «Наш современник», № 6-8, 1991. Повесть отмечена годовой премией журнала.
- Роковая ошибка Сталина. Сатирические рассказы. — М.: «Талицы», 1992.
- Неудавшийся побег. Роман. — «Подъем», № 8-9, 1993.
- Накануне или Сны непозабытые. Повесть. — «Континент», № 75.
- Столица нашего мира. Повесть. — Ж-л «Бежин луг», № 5, 1995.
- Полет на Юпитер. Повесть. — Ж-л «Московский вестник», № 1, 1996.
- Последние дни. Повесть. — «Бежин луг», № 5, 1996.
- Охота в старых кварталах. Сборник рассказов. — М.: «Голос», 1996.
- Письма с того света. Роман. — «Подъем», № 8-11, 1997.
Исторические
- Закопанные и сожженные. Исторический роман. — «Нижний Новгород», № 7,8,10, 1997. Книжное издание — «Костер Аввакума», «Терра», 1998.
- Великая северная ревизия. Исторический роман. — В ж-ле «Подъем», № 5-8, 1999, изд-во «Терра».
- Коняев Н. М. Первые Романовы. — Вече, 2002. — 480 с. — (Тайны Земли Русской). — ISBN 5-94538-047-4.
- Коняев Н. М. Романовы. Расцвет и гибель династии. — Вече, 2003. — 544 с. — (Тайны Земли Русской). — ISBN 5-7838-1309-5.
- Коняев Н. М. Власов. Два лица генерала.. — М.: Вече, 2003. — 480 с. — ISBN 5-94538-250-4. — М.: Вече, 2001. — М.: Вече, 2003. — М.: Вече, 2008.
- Коняев Н. М. Гибель красных Моисеев: Начало террора. 1918 год. — Вече, 2004. — 496 с. — ISBN 5-9533-0267-3.
- Коняев Н. М. Трагедия ленинской гвардии. — Эксмо, 2007. — 576 с. — (Оклеветанная Русь).
- Коняев Н. М. Генерал Власов. Анатомия предательства.. — Вече, 2008. — 480 с. — (Военные тайны ХХ века). — ISBN 978-5-9533-2976-7.
- Коняев Н. М., Коняева М. Русский хронограф. История России в датах. — Вече, 2008. — 1152 с. — ISBN 978-5-9533-3319-1.
- Коняев Н. М., Коняева М. Русский хронограф. Том 1. Рюриковичи. 809-1598 г.г. — 2004. — Т. 1. — ISBN 978-5-9533-3319-1.
- Коняев Н. М., Коняева М. Русский хронограф. Том 2. Романовы. 1598 — 1917 гг. — 2005. — Т. 2. — ISBN 978-5-9533-3319-1.
- Коняев Н. М., Коняева М. Русский хронограф. Том 3. Советская империя. — 2006. — Т. 3. — ISBN 978-5-9533-3319-1.
- Коняев Н. М. От Ермака до Беринга. — Просвещение, 2009. — 176 с. — (Твой кругозор). — ISBN 978-5-09-019387-0.
- Коняев Н. М. Подлинная история Дома Романовых. — Вече, 2009. — 672 с. — (Классическая история). — ISBN 5-9533-0216-9. ISBN 978-5-9533-2483-0.
- Книга отмечена премией имени Валентина Пикуля.
- Коняев Н. М. Тайны Шлиссельбургской крепости. — Вече, 2011. — 400 с. — (Тайны Российской Империи). — ISBN 978-5-9533-5429-5.
- Коняев Н. М. Игрушки императоров. — Просвещение, 2011. — 192 с. — (Твой кругозор). — ISBN 978-5-09-021790-3. (детская литература)
- Коняев Н. М. Романовы. Творцы Великой Смуты. — Эксмо, 2011. — 304 с. — (История допетровской Руси). — ISBN 978-5-699-52038-1.
Биографические
- Коняев Н. М. Николай Рубцов. Ангел Родины. — Алгоритм, 2007. — 544 с. — (Память). — ISBN 978-5-9265-0384-2, ISBN 978-5-9265-0684-2 (ошибоч.).
- Коняев Н. М. Валентин Пикуль. — Алгоритм, 2007. — 400 с. — (Властители дум). — ISBN 978-5-9265-0318-7.
- Коняев Н. М. Гибель Николая Рубцова. «Я умру в крещенские морозы». — Эксмо, 2010. — 544 с. — (Тайны и трагедии великих поэтов). — ISBN 978-5-699-39806-5.
- Коняев Н. М. Дмитрий Балашов. На плахе. — Алгоритм, 2008. — 448 с. — (Властители дум). — ISBN 978-5-9265-0529-7.
- Коняев Н. М. Алексей Кулаковский. — Молодая гвардия, 2011. — ISBN 978-5-235-03465-5.
Православие
- Гуси-лебеди. Православные рассказы для детей. — СПб, 1988.
- Коняев Н. М. Апостольский колокол. — Благо, 2006. — 336 с. — ISBN 5-98509-107-4.
- О жизни настоятеля Валаамского монастыря Дамаскина (Кононова). Книга отмечена Большой литературной премией Союза писателей России, Премией святого благоверного князя Александра Невского.
- Коняев Н. М. Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней. — Вече, 2009. — 304 с. — (Православие. Традиции. Люди). — ISBN 978-5-9533-3753-3.
- Книга об истории Валаамского монастыря, о подвижниках благочестия — настоятеле монастыря игумене Дамаскине, святителе Игнатии (Брянчанинове), Сергие и Германе Валаамских.
- Коняев Н. М. Устроители Святой Руси. — Вече, 2009. — 320 с. — (Православие. Традиции. Люди). — ISBN 978-5-9533-3810-3.
- Коняев Н. М. На земле Святой Троицы. — Вече, 2010. — 320 с. — (Православие. Традиции. Люди). — ISBN 978-5-9533-4048-9.
- Коняев Н. М. Великая Пасха. Праздник праздников. — Вече, 2010. — 272 с. — (Православие. Традиции. Люди). — ISBN 978-5-9533-4650-4.
- Коняев Н. М. Святые и святыни Северной Пальмиры. — Вече, 2011. — 416 с. — (Православие. Традиции. Люди). — ISBN 978-5-9533-5107-2.
- Коняев Н. М. Никола Хлебный. — Сибирская Благозвонница, 2011. — 394 с. — ISBN 978-5-903212-12-5.
- Святой профессор. — М.: Русь, 2008. — 212 с. — ISBN 978-5-8090-0048-2.
- Жизнеописание святого мученика Юрия Новицкого.
- Облеченный в оружие света. — М.: Русский остров, 2009. — М.: «Вече», «Ковчег», 2002; — Житомир: NI-KA, 2004. — М.: Алгоритм, 2005.
- Документальная повесть о жизненном пути и духовных свершениях высокопреосвященного митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна.
Труды Н. М. Коняева, посвященные темам, связанным с православным христианством, получили в 2010 году гриф «Одобрено» Издательского Совета Русской православной церкви, благословлены архиереями Русской православной церкви.[3]
Интервью, беседы
- [благовестсамара.рф/-public_page_8374 Николай Коняев: Писатель — тот, кто раскрывает Божьи замыслы]] // Портал православной газеты «Благовест»
- [www.lgz.ru/article/-42-6484-29-10-2014/bez-chitatelya-ne-ostanemsya/ Николай Коняев. Без читателя не останемся] // Литературная газета, 2014, № 42(6484)
Напишите отзыв о статье "Коняев, Николай Михайлович"
Примечания
- ↑ [www.velib.com/premiums.html?id=rus Премии в области культуры России и СССР]
- ↑ [www.1sakhapresident.ru/index.php/ru/2008-12-30-01-55-52/25-2008/122-19-2008 Коняеву Н. М. присуждена премия им. А. Е. Кулаковского]
- ↑ [www.pravizdateli.ru/?cmd=view&id=32 Николай Коняев выдвинут на соискание Патриаршей литературной премии]. Правкнига, 04.03.11.
Ссылки
- [litcenter.spb.su/konyaev.html Николай Коняев]
- [lib.cerkov.ru/authors/693 Коняев Николай Михайлович]
- [www.portal-slovo.ru/authors/67.php Коняев Николай Михайлович]
- [www.1sakhapresident.ru/index.php/ru/2008-12-30-01-55-52/25-2008/122-19-2008 Коняеву Н. М. присуждена премия им. А. Е. Кулаковского]
- Фёдоров В. С. [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0010/47ce18d1.shtml Коняев Николай Михайлович]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Коняев, Николай Михайлович
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
Категории:
- Родившиеся 25 августа
- Родившиеся в 1949 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Подпорожском районе
- Писатели по алфавиту
- Лауреаты Большой литературной премии России
- Писатели России XX века
- Русские писатели XX века
- Писатели России XXI века
- Русские писатели XXI века
- Писатели СССР
- Авторы исторических романов
- Писатели-фантасты России
- Писатели-фантасты СССР
- Биографы
- Агиографы
- Выпускники Литературного института имени А. М. Горького
- Лауреаты премии имени Валентина Пикуля
