Коольс, Эжен

Эжен Коольс

Эжен Коольс (фр. Eugène Cools; 27 марта 1877, Париж — 5 августа 1936, Л’Иль-Адам) — французский композитор, музыкальный критик и редактор бельгийского происхождения.

Окончил Парижскую консерваторию, ученик Габриэля Форе, Шарля Видора и Андре Жедальжа. В 1907—1923 гг. был ассистентом Жедальжа в консерваторском классе контрапункта и фуги, с 1919 г. преподавал в Нормальной школе музыки. У Коольса учились Люсьен Дюрозуар, Хосе Антонио де Доностиа, Жоао де Соуза Лима. Публиковался как музыкальный критик в журнале Monde Musical. В 1927 г. заменил умершего Макса Эшига во главе музыкального издательства Eschig.

В обширном композиторском наследии Коольса наибольший успех выпал на долю Симфонии до минор op. 59, исполненной в 1907 году Оркестром Колонна. Ему принадлежат также симфоническая поэма «Смерть Шенье» (фр. La mort de Chénier), несколько музыкальных комедий, Поэма для фортепиано с оркестром, Поэма для альта с оркестром, Ноктюрн для скрипки с оркестром, многочисленные фортепианные пьесы, экзаменационные сочинения для консерватории, в том числе для тромбона и фагота. Коольс также много работал как аранжировщик и компилятор — в частности, переоркестровал ряд вальсов Иоганна Штрауса и составил из музыки Джоаккино Россини оперу «Бомарше» на сюжет из жизни знаменитого драматурга.

Дочери Коольса также стали пианистками: Жанин (ум. 1935), ученица Маргерит Лонг, первой исполнила «Воспоминания о бразильских лесах» Эйтора Вилла-Лобоса и «Пять впечатлений» Александра Тансмана, тогда как Дениз (1903—?) приобрела известность скорее своими стихотворениями.

Ссылки

• [www.musimem.com/cools_eugene.htm Denis Havard de la Montagne. Eugène Cools] // Musica et memoria  (фр.)

Отрывок, характеризующий Коольс, Эжен

Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.