Кооптация

Коопта́ция (лат. cooptatio — дополнительное избрание) — введение в состав выборного органа новых членов либо кандидатов собственным решением данного органа без проведения дополнительных выборов. Кооптация может в дальнейшем утверждаться на общем собрании соответствующей организации, если того требуют её учредительные документы.

В медицине, в частности в кардиологии, кардиохирургии и ультразвуковом исследовании сердца (эхокардиографии) термином кооптация определяется смыкание (линия, точки смыкания) створок клапанов сердца. Глубина кооптации - расстояние между плоскостью кольца клапана (чаще имеется в виду митральный клапан) и точкой соприкосновения его створок. Чем больше это расстояние, тем ниже коаптационная способность створок (т.е. способность створок к смыканию).

Особенности

Кооптация представляет собой вид «избрания сверху», чем потенциально создаёт почву для злоупотреблений: руководящие работники, таким образом, получают возможность оградить себя от влияния нижестоящей массы, избирая только «удобных» для себя членов-единомышленников. Поэтому она часто подвергается критике, как недемократический метод выборов.

Для некоторых организаций, тем не менее, кооптация является единственно практикуемой формой избрания членов — таковы, в частности, различные академии наук. Другие организации могут практиковать кооптацию при определённых условиях: например, в период 1908—1917 гг. партия большевиков, изначально придерживавшаяся принципа выбора руководителей «снизу», вынуждена была в условиях репрессий со стороны царского правительства официально применить метод кооптации для избрания руководящих органов, что было надлежащим образом закреплено в Уставе партии. Именно путём кооптации в Центральный комитет коммунистической партии был избран И. В. Сталин.

После Октябрьской революции принцип кооптации в компартии был формально упразднён, однако, с течением времени, фактически возродился в партийной и государственной жизни СССР в форме безальтернативных выборов: предложения руководящими кругами единственной кандидатуры для выборов с последующим «единогласным одобрением» массой избирателей. Такая практика действительно привела к большим злоупотреблениям и доказала порочность подмены демократической процедуры выборов широкомасштабной кооптацией.

В наши дни подобная практика существует при выборе Президиума Российской академии художеств.

«в период между заседаниями академического собрания президиум Академии вправе кооптировать в свой состав на имеющиеся вакансии новых членов из числа действительных членов Академии»
Устав Российской академии художеств, 1997 г.

Отрывок, характеризующий Кооптация

По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.