Копытов, Николай Васильевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Васильевич Копытов
Дата рождения

5 июля 1833(1833-07-05)

Место рождения

Петербург

Дата смерти

9 февраля 1901(1901-02-09) (67 лет)

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

Российский Императорский флот

Годы службы

18501901

Звание

вице-адмирал

Командовал

корвет «Гридень»
фрегат «Пересвет»
фрегат «Адмирал Спиридов»
Черноморский флот

Сражения/войны

Крымская война

Награды и премии

Николай Васильевич Копытов (5 июля 1833 — 9 февраля 1901) — русский вице-адмирал (1888 год), главный командир флота и портов Чёрного и Каспийского морей.





Биография

Николай Копытов в 1843 году поступил морскую роту Александровского кадетского корпуса, а на следующий год был переведен в Морской кадетский корпус. В 1850 году он был произведен в чин гардемарина и в 18511852 годах крейсировал в Балтийском и Северном морях.

После окончания в 1852 году Морского кадетского корпуса Копытов был произведен в чин мичмана и оставлен для дальнейшего обучения в Офицерском классе. В 1853 году он крейсировал в Финском заливе на шхуне «Александра», а в 18541855 годах на корабле «Императорица Александра» и 72-пушечном винтовом корабле «Константин» под командованием капитана 1-го ранга Е. А. Беренса находился на Малом Кронштадском рейде для защиты Кронштадта от нападений англо-французского флота. В 1855 году был произведен в чин лейтенанта и в следующем году на винтовом корвете «Новик» был в компании на рейде Кронштадта.

В 18571860 годах Николай Васильевич на корвете «Новик» в составе отряда под командованием капитана 1-го ранга Кузнецова перешел к устью Амура, временно исправляя должность командира корвета плавал у берегов Кореи и Японии. В 1859 году был командирован с депешами из Сан-Франциско в Петербург, а на следующий год — из Петербурга в Шанхай на эскадру капитана 1-го ранга И. Ф. Лихачёва. В 1860 году был произведен в чин капитан-лейтенанта, а в 1862 году был награждён орденом Св. Владимира 4-й степени.

В 18611862 годах Копытов командовал парусно-винтовым корветом «Гридень» в Тихом океане. В марте 1863 года подал в отставку в чине капитана 2-го ранга, но спустя четыре месяца снова вернулся на действительную службу прежним чином.

В 18631864 годах командуя фрегатом «Пересвет» в составе эскадры под командованием контр-адмирала С. С. Лесовского участвовал в Американской экспедиции. В 1864 году он был награждён орденом Св. Станислава 2-й степени.

В 18651866 годах командуя фрегатом «Пересвет» перешел из Кронштадта в Средиземное море и обратно. В 1866 году Николай Васильевич был произведен в чин капитана 2-го ранга, а в 18671869 годах командовал броненосной батареей «Первенец» в Балтийском море. В 1870 году был награждён орденом Св. Анны 2-й степени, а в 1871 году был произведен в чин капитана 1-го ранга.

В 18711872 годах командовал броненосным фрегатом «Адмирал Спиридов» в Балтийском море, а затем был назначен военно-морским агентом в Великобритании. После возвращения на родину в 1876 году Копытов был назначен капитаном Кронштадтского порта, а в 1877 году был награждён орденом Св. Владимира 3-й степени.

23 марта 1882 года Николай Васильевич был произведен в чин контр-адмирала[1] и назначен командующим отрядом судов в Тихом океане. В 1884 году был назначен младшим флагманом Балтийского моря и награждён орденом Св. Станислава 1-й степени.

В 18851887 годах он командовал эскадрой в Балтийском море и в 1887 году был награждён «за заслуги и примерное радение» орденом Св. Анны 1-й степени. 1 января 1888 года Копытов был произведен в чин вице-адмирала и назначен старшим флагманом Балтийского моря.

1 января 1891 года Копытов был назначен главным командиром флота и портов Чёрного и Каспийского морей и военным губернатором Николаева, в том же году был награждён орденом Св. Владимира 2-й степени, а в 1894 году — орденом Белого Орла. В 1898 году он был освобожден от должности главного командира и назначен членом Адмиралтейств-совета и генерал-адъютантом.

Статьи в «Морском сборнике»

  • «Заметка на штурманский и артиллерийский вопрос»
  • «Заметка о заделке пробоин на военных железных судах»
  • «организация лоцманов Нью-Йоркского порта»
  • «По поводу чтений военно-морской истории в морском училище»
  • «Частная собственность воюющих на море»

Напишите отзыв о статье "Копытов, Николай Васильевич"

Ссылки

  • Скрицкий Н. В. Русские адмиралы. — М.: ИД «Рипол Классик, 2003. — С. 195-197. — 477 с. — ISBN 5-7905-1788-9.

Примечания

  1. Со старшинством в чине с 30 августа 1882 года

Отрывок, характеризующий Копытов, Николай Васильевич

Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.