Кора (народ)
| Самоназвание |
Náayarite |
|---|---|
| Численность и ареал | |
|
Всего: Мексика: 24390 человек (перепись 2000 года) (Цифра включает в себя членов семей, в которых как минимум один из родителей является носителем языка Кора) | |
| Язык | |
| Религия | |
| Расовый тип | |
| Родственные народы | |
Наро́д Ко́ра (исп. Cora) — коренная этническая группа западно-центральной Мексики, проживающая в муниципалитете Эль-Наяр на востоке штата Наярит, а также в некоторых поселениях соседнего штата Халиско. Сами Кора называют себя náayarite, что является мн.ч., а náayari — ед.ч. Собственно говоря, отсюда и пошло название штата Наярит (Nayarit). Перепись населенная 2000 года показала, что на сегодняшний день насчитывается около 24390 представителей этого народа. В эту цифру включались все члены семьи, где хотя бы один из родителей владел языком Кора, то есть являлся его носителем. Из этих 24 с небольшим тысяч, носителями являются 67 % (около 16357 человек), 17 % не говорят на языке, а ещё 16 % вообще отказались дать какую-либо информацию о владении языком.
История
Кора живут в труднопроходимой горной местности и глубоких ущельях в штате Наярит и вдоль границы со штатами Халиско, Дуранго и Сакатекас. В самом начале 18 века народ проявлял некую алогичность, не позволяя католическим миссионерам жить на их территории. Кора стали одним из единственных неверующих народов, в окружающем их море индейцев-христиан и испанской культуры. В 1716 году попытка испанской экспедиции взять Кора под свой контроль провалилась. Однако, в 1722 году испанцы вернулись с новыми силами, и Кора сдались. По некоторым испанским источникам многие из представителей народа тогда стали христианами и практиковали. Это продолжается и сегодня, что можно видеть из особых черт взятых Кора на вооружение некоторых христианских традиций.
Быт
Народ Кора занимается самыми обычными для коренных народов Америки видами деятельности. Развито растениеводство, так как Кора выращивают кукурузу, различные бобовые и амарант. Так же народ немного занимается скотоводством.
Религия
Религия Кора сегодня представляет собой синкретизм между Католицизмом и их верованиями до завоевания их испанцами.
Изначальное богословие народа состояло из трёх главных богов:
- Первым и самым главным был Бог солнца, Таяу (Tayau), «Наш отец» — говорили они. В течение дня он путешествует по небу, а ночью он сидел на своём золотом троне. Кора верили, что облака, на самом деле, являются дымом, который выходит из его курительной трубки. В первобытные времена, жрецы этого бога — Тонати (tonatí), были самыми главными представителями власти в общине Кора.
- Жена бога — Тетеван (Tetewan), является богиней подземного мира, и ассоциируется обычно с луной и дождём, а так же является олицетворением запада. Другие её имена могут быть Хурима (Hurima) и Насиса (Nasisa).
- Сын двух вышеописанных богов — Саутари (Sautari), «Собиратель цветов» — говорили Кора. Он ассоциировался с кукурузой и с вечером. Его другие имена были Хатсикан (Hatsikan) «Большой брат», Тахас (Tahás) и Ора (Ora). В более поздний период его начали ассоциировать с Иисусом Христом.
В некоторых мифах Кора очень чётко прослеживаются Мезоамериканские корни. Например, миф о сотворении пятого солнца. Другие частично взяты у их географических и лингвистических соседей — Уичоли. Примером может служить миф о сотворении человеческой расы, в котором последняя является потомком Человека и Женщины-Собаки, которые были единственными выжившими после катастрофического наводнения.
Язык
Язык Кора принадлежит к корачоль-астекской ветви Юто-ацтекской языковой семьи. В языке насчитывается два диалекта по системе ISO: Эль-наярский (на востоке) и Санта-тересский (на западе). А по системе INALI их девять.
Напишите отзыв о статье "Кора (народ)"
Ссылки
- Coyle, Phillip E. 1998. The customs of our ancestors: Cora religious conversion and millennialism, 2000—1722. Ethnohistory. 45(3):509-42.
- Ethnologue. [www.ethnologue.com/country/MX Mexico page]
- Jáuregui, Jesús. 2004. [www.cdi.gob.mx/index.php?id_seccion=660 Coras (PDF)]. Mexico: Comisión Nacional para el Desarrollo de los Pueblos Indígenas (CDI): Programa de las Naciones Unidas para el Desarrollo. Series: Pueblos Indígenas del México Contemporáneo [Indigenous Peoples of Contemporary Mexico]. (In Spanish)
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Кора (народ)
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
