Корвин, Томас
| Томас Корвин Thomas Corwin 
| ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| 23 июля 1850 — 6 марта 1853 | ||||
| Президент: | Миллард Филлмор | |||
| Предшественник: | Уильям Мередит | |||
| Преемник: | Джеймс Гатри | |||
| ||||
| 16 декабря 1840 — 14 декабря 1842 | ||||
| Предшественник: | Уилсон Шеннон[en] | |||
| Преемник: | Уилсон Шеннон | |||
| ||||
| 4 марта 1845 — 20 июля 1850 | ||||
| Предшественник: | Бенджамин Теппен[en] | |||
| Преемник: | Томас Юинг | |||
| Рождение: | 29 июля 1794 Кентукки, США | |||
| Смерть: | 18 декабря 1865 (71 год) Вашингтон, США | |||
| Партия: | Партия вигов Республиканская партия | |||
| Автограф: | 
| |||
Томас Корвин (англ. Thomas Corwin; 29 июля 1794 — 18 декабря 1865) — американский политик, сенатор, 20-й министр финансов США и 15-й губернатор Огайо.
Биография
Корвин родился в округе Бурбон, штат Кентукки. Когда ему было четыре года, его семья переехала в Лебанон, штат Огайо[1]. В 1817 году Томас Корвин получил юридическое образование. С 1818 по 1828 год он работал прокурором в округе Уоррен, Огайо.
В 1822 году Корвин стал депутатом Палаты представителей штата Огайо. На этом посту он пробыл до 1823 года, и вернулся в 1829 году. В 1830 году Корвин был избран в Палату представителей в качестве представителя четвёртого избирательного округа от штата Огайо.
30 мая 1840 года Томас принял решение баллотироваться на пост губернатора Огайо. Но, став губернатором, большая часть предложений Корвина была отвергнута оппозицией. 4 марта 1845 года Томас Корвин был избран сенатором, и до 20 июля 1850 года представлял в Конгрессе штат Огайо[2].
23 июля 1850 года президент Миллард Филлмор назначил Корвина министром финансов США[3]. Выступал за необходимость изменения таможенного законодательства от 1846 года. В марте, уже будучи сенатором, Томас Корвин выступал в поддержку рабства в США.
12 марта 1861 года, через несколько дней после выхода на пенсию, президент Авраам Линкольн назначил Корвина своим министром в Мексике. Сам сенатор был противником Американо-мексиканской войны, за что получил уважение местного населения, и, несмотря на войну, построил хорошие отношения с соседней страной[4].
Напишите отзыв о статье "Корвин, Томас"
Примечания
- ↑ [millercenter.org/president/fillmore/essays/cabinet/258 Thomas Corwin (1850—1853): Secretary of the Treasury]
- ↑ [www.treasury.gov/about/history/Pages/tcorwin.aspx Thomas Corwin (1850—1853)]
- ↑ [bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=C000791 CORWIN, Thomas, (1794—1865)]
- ↑ [www.ohiohistory.org/onlinedoc/ohgovernment/governors/corwin.html THOMAS CORWIN]
Ссылки
| ||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Корвин, Томас
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
