Кордова, Гонсало

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гонсало Сегундо Кордова-и-Ривера
Gonzalo Segundo Córdova y Rivera<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
президент Эквадора
1 сентября 1924 — 9 июля 1925
Предшественник: Хосе Луис Тамайо
Преемник: Луис Тельмо Пас
 
Рождение: 15 июля 1863(1863-07-15)
Куэнка (Эквадор)
Смерть: 13 апреля 1928(1928-04-13) (64 года)
Вальпараисо , Чили

Гонсало Сегундо Кордова-и-Ривера (исп. Gonzalo Segundo Córdova y Rivera; 15 июля 1863, Куэнка (Эквадор) — 13 апреля 1928, Вальпараисо, Чили) — эквадорский политик, президент Эквадора в 1924—1925 годах. Писатель, журналист, сенатор.



Биография

Член Либеральной партии Эквадора. Был министром иностранных дел.

Президент страны с 1 сентября 1924 по 9 июля 1925 года. Провёл национализацию Южной железной дороги на выгодных для страны условиях.

Лишился президентского кресла в результате народных выступлений и беспорядков после длительного экономического кризиса, девальвации национальной валюты и последовавшего бескровного государственного переворота против Кордовы в июле 1925 года. В отличие от предыдущих переворотов в Эквадоре, переворот 1925 года был осуществлён коллективной группой — Лигой молодых офицеров.

Преемником Гонсало Кордовы на посту президента Эквадора стал Луис Тельмо Пас.

Часто болел, страдал от болезни сердца. Умер в эмиграции в Вальпараисо (Чили).

Напишите отзыв о статье "Кордова, Гонсало"

Ссылки

  • [presidentes3c.blogspot.com/2010/03/gonzalo-cordova.html Президенты Эквадора. Гонсало Кордова]  (исп.)
  • [www.worldstatesmen.org/Ecuador.html Список президентов Эквадора] (англ.)

Отрывок, характеризующий Кордова, Гонсало

– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.