Корейво, Раймонд Александрович

Раймонд Александрович Корейво
Дата рождения:	1852(1852)
Дата смерти:	1920(1920)

Раймонд Александрович Корейво (1852—1920 гг.) — русский инженер, конструктор теплоходов и двигателей.

Биография

По окончании СПб Технологического института Императора Николая I работал на различных машиностроительных заводах, особенно долго на Коломенском заводе в должности главного инженера.

Научная деятельность

Создал несколько оригинальных типов судовых двигателей, в том числе двухтактный двигатель со встречным движением поршней и синхронизацией коленчатых валов посредством системы шестерен. Встречается и другое название этого типа двигателей — двигатель с противоположно-движущимися поршнями (двигатель с ПДП).

6 ноября 1907 года двигатель был запатентован во Франции, потом демонстрировался на ряде международных выставок. После этих демонстраций аналогичные двигатели начал выпускать Г. Юнкерс и, по чертежам Юнкерса, заводы Нобеля, в том числе в Санкт-Петербурге. Поданная Корейво претензия даже не рассматривалась, так как этому помешал директор-распорядитель Коломенского завода А. Мещерский, не пожелавший ссориться с влиятельными иностранцами. В Советском Союзе дизели такой системы стали использовать после знакомства с авиационными дизелями Junkers Jumo 205. Как тепловозные адаптировались американские дизели Фербенкс-Морзе, попавшие в СССР на военных катерах, поставленных по ленд-лизу — на их основе были созданы самые массовые серии тепловозных дизелей 2Д100 (тепловоз ТЭ3) и 10Д100 (семейство тепловозов ТЭ10). Танковые двигатели Завода им. Малышева 5ТД и 6ТД построены непосредственно по схеме Корейво.

В 1907 создал проект буксирного теплохода «Мысль» с передачей мощности от двигателя к гребным колесам через муфту Корейво. По этому проекту в дальнейшем строилась мощные речные теплоходы («Петроний», «Философ Платон» и др.).

Муфта Корейво позволяла передавать на гребной вал мощность от двух двигателей с устранением крутильных колебаний валов передач и осуществлять реверсирование колес.

В 1908—1914 по проектам Корейво было построено около 20 морских и речных теплоходов оригинальной конструкции.

Литература

• Балабин В. Н. На путях созидания // Локомотив. — 2003. — № 4. — С. 42—43.
• Ефремцев Г. П. История Коломенского завода. — М.: Мысль, 1973.
• Цветков В. Т. Двигатели внутреннего сгорания. — Машгиз, 1953.
• // Теплоход. — 1912. — № 1-2. — С. 4.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/60276/%D0%9A%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%B9%D0%B2%D0%BE Корейво, Раймонд Александрович]
• [www.persons-info.com/index.php?p=3&kwdid=192&pid=70473 Корейво Раймонд Александрович]
• [cars2day.ru/a/dvigatel_so_vstrechnyim_dvijeniem_porshney Двигатель со встречным движением поршней]

Отрывок, характеризующий Корейво, Раймонд Александрович

В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.