Корейская литература
Корейская литература — пишется в основном на корейском языке, а также иногда на классическом китайском языке.
Содержание
История
Классическая поэзия
Классическая корейская литература восходит на Корейский полуостров от традиционных народных верований и народных сказок местного населения. Есть четыре крупнейших традиционных поэтических форм: хянга ( "родные песни"); пёльгок ( "особая песня") чханга ("длинные стихи") сиджо ( "текущие мелодии") и Каса ( «Стихи»). Корейская поэзия была первоначально разработана для пения. В основе поэтического стихосложения лежит линия различных групп из трех или четырех слогов, которые, вероятно, самый естественный ритм языка.
Хянга
Хянга́ — литературный жанр классической корейской поэзии, записанный способом иду. До наших дней сохранилось 25 произведений хянга — из них 14 в древнем сборнике «Самгук Юса» и 11 в «Житие Кюнё» (Кюнё чон). Появились в эпоху государства Объединённое Силла.
Корейские песни
Сиджо
Сиджо́ — жанр корейской лирической поэзии, изначально называемый танга (кор. 단가?, 短歌?</span> дословно «короткая песня»).
Каса
Каса — жанр корейской средневековой поэзии. Каса представляют собой крупные стихотворные произведения о знаменательных событиях прошлого, достопримечательностях страны, жизни народа Кореи и его соседей.
Современная литература
Современная корейская литература постепенно под влиянием западных культурных связей, основанных на торговле и экономическом развитии.[1] Первая печатная работа художественной литературы на корейском языке была паломника Джона Баньяна - «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну» (кор. 천로 역정 Cheonno-yeokjeong), переведённая Джеймсом Скэрт Гейлом (1893 г.).
Христианская религия нашла свой путь в Корее, кульминацией первого полного издания Библии на корейском языке, опубликованной в 1910 г.
Напишите отзыв о статье "Корейская литература"
Примечания
- ↑ The first western-influenced work was perhaps the 1885 manuscript of 60 Corean Tales prepared by Kim Chae-guk(김재국) for diplomat William George Aston's language lessons in 1885.
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Корейская литература– Вы не спите?– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости. Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью. – Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете. – А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она. – Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется? – Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки. Он помолчал. – Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее. Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие. – Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста. Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его. Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся. Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней. «Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул. Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется. Навигация | |||||||||||||||||||||||
