Корженевская, Евгения Сергеевна

Евгения Сергеевна Корженевская, урожденная Топорнина
Научная сфера:	География. Геоморфология. Гляциология
Научный руководитель:	Николай Корженевский, муж
Известен как:	исследовательница гор Памира и Тянь-Шаня совместно с мужем

Корженевская, Евгения Сергеевна, урожденная Топорнина, (около 1882 — 5 февраля 1969) — русская путешественница и географ. Вместе с мужем Николаем Корженевским совершила длительные научные экспедиции по горным районам Центральной Азии — Памиру и Тянь-Шаню с целью изучения географии, геоморфологии и гляциологии гор. Собирала, систематизировала и обрабатывала результаты научных исследований, с 1905 являясь многие годы бессменным спутником и помощником мужа. В 1910 Николай Корженевский назвал открытый им на Памире горный пик именем жены.

Получила в семье прекрасное воспитание и образование, о чём очень заботился её отец. Хорошо владела немецким и французским языками.

Ранние годы. Семья

Будущий отец Евгении, русский дворянин штабс-капитан Сергей Андреевич Топорнин прибыл в селение Ош в 1876 из города Оренбурга. Был назначен первым начальником Ошского гарнизона. По воспоминаниям родственников, Сергей Андреевич был прекрасным семьянином, обходительным и добродушным человеком. Сергей Андреевич очень любил детей. Вместе с женой Лидией Эрнестовной он вырастил и воспитал пятерых дочерей и двух сыновей.

Сергей Топорнин построил для семьи на Скобелевской улице у спуска к Акбуринскому мосту большой одноэтажный дом с надворными постройками. Его жена, мать Евгении, — Лидия Эрнестовна, работала педагогом в школе.

Старшая сестра Евгении — Софья вышла замуж за рано овдовевшего командира 10-го Туркестанского батальона Павла Рябова, имела от него двоих детей, преподавала в школе в Оше немецкий и французский языки. Позднее уехала в Москву, где заведовала кафедрой в Московском педагогическом институте.

Брат Дмитрий, окончил в 1911 Николаевскую Артиллерийскую академию в Санкт-Петербурге и получил право преподавать во всех военных учебных заведениях Российской империи. Отдал военной науке почти 60 лет жизни. Разработал и обосновал эффективный способ артиллерийского огня с применением особых таблиц. Его система артогня была успешно применена на фронтах Первой мировой войны и получила высокую оценку в военных кругах.

7 ноября 1917 года полковник Дмитрий Топорнин в Петрограде невольно стал свидетелем взятия вооруженными отрядами большевиков Зимнего дворца. Он наблюдал за событиями из окон Генерального штаба на Дворцовой площади.

Дмитрий Сергеевич страстно полюбил горы и дважды — ещё в 1911 и 1914, как и сестра Евгения, самостоятельно провел экспедиции, исследуя природу и недра Памира. Здесь он обследовал старинные горные разработки знаменитого памирского лазурита. Из второй поездки Дмитрий Сергеевич привез в Ташкент двух подростков из бедных таджикских семей, устроил их учиться и помогал им материально. Один из этих подростков Шотемору Шириншо позже избран Вторым секретарем ЦК КП Таджикистана.

В 1901 — Сергей Андреевич Топорнин — полковник, командир 10-го Туркестанского стрелкового батальона в пограничном гарнизоне городка Ош в Туркестанском крае Российской империи.

Отец Евгении Корженевской Сергей Андреевич Топорнин скончался в Ташкенте в возрасте 63 лет и похоронен на Старом кладбище, которое носит имя Боткина, в семейном склепе близ православной церкви.

Знакомство с Николаем Корженевским и замужество

Как и старшая сестра, до замужество Евгения преподавала немецкий и французский языки в школах и гимназии города Ош.

Здесь 24-летняя Евгения встретила и познакомилась с офицером русской армии, выпускником Киевского военного училища, потомственным белорусским дворянином Николаем Корженевским. Он увлекся дочерью своего командира, Евгения отвечала ему взаимностью. Николай Корженевский просил у Сергея Андреевича Топорнина руки его дочери. Отец не возражал, дочь с радостью приняла предложение молодого человека. Евгения и Николай стали готовиться к венчанию и свадьбе.

Замужество. Путешественники Корженевские

В 1905 с благословения отца в возрасте 24 лет вышла замуж за Николая Корженевского, приняв его фамилию. Тогда же впервые отправилась с мужем в свою первую экспедицию в горы Памира. Вместе с мужем открыла ранее неизвестный горный перевал в Алайскую долину, нанесенный на карту под названием Кальтабоз. В дальнейшем вместе с мужем участвовала в полевых экспедиционных исследованиях гор Памира и Тянь Шаня, разделяя все тяготы походной жизни. Отец, Сергей Топорнин, не препятствовал увлечению супругов Николая и Евгении Корженевских и безвозмездно выделял финансовые средства на путешествия и научные исследования дочери и её мужа.

Поездка в Европу

В 1909 Евгения и Николай Корженевские совершают путешествие по Европе. Вначале супруги посетили Швейцарию, чтобы ознакомиться с альпийскими «классическими ледниками». После величественных гор, рек, ущелий и ледников Центральной Азии небольшие и легкодоступные ледники Бернских Альп не произвели на Николая Корженевского должного впечатления. «Что это за ледник, на который можно подъехать в коляске [запряженной лошадьми] ?!» — вспоминала ироническое замечание мужа Евгения Сергеевна. Затем Корженевские посетили Италию, где побывали в городах Генуя, Рим, Неаполь и других. Евгения вместе с мужем совершила восхождение к кратеру вулкана Везувий, который извергался всего три года назад в 1906. Исследователям было необычайно интересно увидеть свежие следы вулканического извержения.

Продолжение экспедиционных исследований в Центральной Азии

По возвращении в Туркестанский край супруги Корженевские продолжили экспедиционные исследования гор Центральной Азии. Летом 1910 Корженевскому в верховьях реки Муксу с одной из памирских вершин неожиданно открылся вид на красивую гору. «Вершину я хотел бы назвать пиком Евгении в честь моего друга, которому я так многим обязан по своим поездкам», — записал исследователь в свой дневник. Название — «Пик Евгении» было нанесено на карты Памира в 1927.

Город Фергана решением русского правительства в 1910 году был переименован в Скобелев. В 1912 офицер Корженевский получил назначение в Скобелев (Фергану). Семья переехала из Оша на новое место службы и летом этого же года Корженевские отправились в новое путешествие по Памиру.

Когда супруги Корженевские остановились в Алтынмазаре, муж сделал 13 мая 1914 года в своем полевом дневнике, четыре года спустя после открытия пика Евгении Корженевской запись: «Я горел нетерпением увидеть вблизи себя Кара-сель и торопился снять общую картину с пиком Е. К. на заднем плане». Несложно догадаться, что «пиком Е. К.» Корженевский называет открытую им памирскую гору, которой он присвоил имя своей жены.

Октябрьский переворот 1917 и Гражданская война

Сила духа Евгении помогла супругам выстоять и в непростые дни большевистского переворота в октябре (ноябре) 1917 и Гражданской войны в Туркестане. Представители новой советской власти с недоверием относились к Евгении — дочери полковника царской армии, которая была женою опять же офицера-полковника. Для супругов Корженевских наступили трудные времена. Не было работы, не на что было жить. Муж Николай испытывал тяжелое душевное смятение. Супругам помог Директор «школы старшей ступени» в Фергане Яхонтов, хорошо относившийся к чете Корженевских. Он пригласил Николая Леопольдовича на должность учителя физики, туркестановедения и космографии, а Евгении Сергеевне предоставил в школе место учительницы немецкого и французского языков.

Выпускник Николаевской академии Генерального штаба, профессиональный военный полковник-интендант Николай Корженевский был замечен Михаилом Фрунзе. Он предложил в 1920 отставному полковнику возглавить службу снабжения Туркестанского фронта Рабоче-крестьянской Красной армии. Николай Корженевский колебался в принятии какого-либо решения. Жена Евгения убедила мужа принять это предложение. Как бывший офицер — полковник «царской» армии или, как принято было тогда говорить — «золотопогонник», Николай Корженевский в любое время мог быть арестован органами Чрезвычайной комиссии и расстрелян. После долгих размышлений Николай внял доводам жены и принял предложение Фрунзе. Как «военспец» — военный специалист, кадровый военный «старой» армии, Николай Корженевский в частях РККА стал Начальником снабжения Туркестанского фронта. Это позволило семье Корженевских улучшить своё материальное положение и избежать репрессий со стороны органов ВЧК.

В должности начснаба фронта Николай Леопольдович проработал около десяти лет до 1928, после чего его направили на военно-педагогическую работу по подготовке кадров РККА.

Одновременно с военным назначением Николай Корженевский вошел в состав организационной ячейки по формированию военного факультета в Туркестанском университете. Квалификационная Комиссия университета утвердила отставного полковника в должности профессора по кафедре географии. Семья Корженевских переехала в Ташкент.

Научная деятельность

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Евгения Топорнина, став супругой Николая Корженевского, с ведома отца и при его финансовом содействии после бракосочетания немедленно отправилась с мужем в экспедицию по горным районам Памира. Женщине чрезвычайно нелегко было сносить тяготы и лишения походной жизни, ежечасно рисковать жизнью и здоровьем. В экспедиции Евгения выполняла не только бытовые обязанности, но, что гораздо важнее — была личным секретарем Николая Корженевского. Она также наравне с мужем занималась сбором гербариев, образцов горных пород, записывала опросные сведения, выполняла другие работы. По завершении экспедиций на неё ложились обязанности по разбору и систематизации экспедиционных полевых материалов, частично — их обработке, фактологической сверке, стилистической правке и прочей кропотливой и трудоемкой работе по подготовке географической информации к опубликованию в виде сообщений и научных статей. Будучи образованным и всесторонне подготовленным исследователем географии Памира и Тянь-Шаня, Евгения Корженевская тем не менее предпочитала оставаться в «тени» своего мужа. Мы не найдем за её именем ни одной научной статьи. Этому было несколько причин. В конце XIX—XX века общество порицало занятия наукой женщиной. Опубликовать что-либо в научном журнале того времени женщине не представлялось возможным. Можно также предположить, что и сама Евгения не стремилась к научной независимости от мужа. Напротив, имея женой терпеливого и надежного спутника и неутомимого помощника, Николай Корженевский успел сделать гораздо больший объём научных исследований благодаря своей жене, о чём сам он никогда не забывал.

Педагогическая деятельность

Евгения Корженевская работала педагогом в учебных заведениях Оша, Ферганы, Ташкента. В преклонном возрасте Евгения Сергеевна помогала школьникам в изучении французского и немецкого языков, а также интересовалась всем, что связано с географией Памира.

Евгения также помогала в педагогической деятельности своего мужа, будучи его секретарем и редактором учебных планов, лекций и учебных пособий.

Научные открытия

Вместе с мужем открыла ранее неизвестный горный проход в Алайскую долину, который был назван супругами Корженевскими «перевал Кальтабоз». Легкодоступный и удобный перевал имел важное военно-стратегическое значение для закрепления колониальных владений Российской империи на Памире.

Память

В 1910 открытому им на Памире красивому горному пику Николай Корженевский дал имя своей жены — «Пик Евгении» и нанес гору на географическую карту. Долгое время географы мира не знали, в честь какой женщины названа памирская вершина. Позднее, когда история открытия горы и её наименования стали широко известны, географы СССР гору высотою 7105 м, переименовали в «Пик Евгении Корженевской». Сегодня гора на Памире носит название «Пик Корженевской».

Литература

• Назаршоев Н. М. Рядом с мужьями. Евгения Корженевская // Москвичка. 2009. 30 мая. [электронный ресурс]

• Корженевский H. По Алайским перевалам // Ежегодник Русского горного общества. 1905. Выпуск 5.

• Галицкий В., Плоских В. Старинный Ош. Фрунзе: 1987.

• Зимин Л. А. Мусульманское сказание о городе Оше // Протоколы заседаний и сообщения членов Туркестанского кружка любителей археологии. 11 декабря 1912 года; 1 апреля 1913 года / Год семнадцатый. Ташкент. 1913. Выпуск 1.

• Ош и Фергана: археология, новое время, культурогенезис, этногенезис. Выпуск 4. Бишкек: 2000.

• Захарова А. Е. Французская экспедиция 1877 года в Оше // Изучение древнего и средневекового Кыргызстана. Бишкек: 1998.

См. также

• Большая игра

• Везувий

• Памир

• Тянь-Шань

• Туркестан

• Центральная Азия

Отрывок, характеризующий Корженевская, Евгения Сергеевна

Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.