Кориолан (трагедия)
Поделись знанием:
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
| Трагедия о Кориолане | |
| The Tragedy of Coriolanus | |
 первое издание | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1605—1608 |
| Дата первой публикации: |
1623 |
| Текст произведения в Викитеке | |
«Траге́дия о Кориола́не» (англ. The Tragedy of Coriolanus) — трагедия Шекспира, основанная на античных жизнеописаниях полулегендарного римского вождя времён Республики Гнея Марция Кориолана. Основными источниками послужили Плутарх и Тит Ливий.
Содержание
История создания
Впервые трагедия была опубликована в Первом фолио 1623 года. Однако данные о моменте её написания отсутствуют. Источником текста послужила биография Кориолана из «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха. Как и в других схожих случаях, Шекспир в целом следовал первоисточнику, лишь пропуская второстепенные факты и уменьшая интервалы между событиями. Таким образом предполагалось увеличить динамичность повествования. Наибольшим изменениям подвергся главный герой. Если у Плутарха он был грубым и необщительным, лишенным друзей воином, то у Шекспира он окружен друзьями и пользуется уважением у горожан. В целом персонажу были приданы черты, делающие его более привлекательной личностью[1].
Действующие лица
- Кай Марций, затем Кай Марций Кориолан.
- Тит Ларций, римский полководец в войне с вольсками.
- Коминий, римский полководец в войне с вольсками.
- Менений Агриппа, друг Кориолана.
- Сициний Велут, народный трибун.
- Юний Брут, народный трибун.
- Молодой Марций, сын Кориолана.
- Тулл Авфидий, полководец вольсков.
- Военачальник вольсков, подчиненный Авфидию.
- Заговорщики Авфидия.
- Горожанин из Анциума.
- Два вольских часовых.
- Волумния, мать Кориолана.
- Виргилия, жена Кориолана.
- Валерия, подруга Виргилии.
- Римские и Вольские сенаторы, патриции,
- эдилы, ликторы, воины, горожане, гонцы,
- слуги Авфидия и другие слуги.
Место действия: Рим и его окрестности; Кориолы
и их окрестности; Анциум.
Театральные постановки
- 1682 — Друри-Лейн
- 1754 — там же
- 1925 — «Лессинг-театр», Берлин. Постановка Эриха Энгеля
- 1937 — Олд Вик. В роли Кориолана — Л. Оливье.
- 1938 — Maxine Elliott’s Theatre. Постановка Чарльза Хопкинса.
- 1954 — Театр «Финикс» (Нью-Йорк).
- 1959 — Шекспировский мемориальный театр. В роли Кориолана — Л. Оливье.
- 1964 — «Берлинер ансамбль» (в обработке Б. Брехта). Постановка М. Векверта и Й. Теншерта по режиссёрскому плану Б. Брехта. В роли Кориолана — Эккехард Шалль
- 1971 — Королевский национальный театр (Royal National Theatre), Лондон. Постановка М. Векверта и Й. Теншерта по режиссёрскому плану Б. Брехта. В роли Кориолана — Энтони Хопкинс
- 2007 — Школа драматического искусства. Режиссёр Игорь Яцко, сценограф Вера Мартынова.
Среди исполнителей роли Кориолана: Иэн МакКеллен, Тоби Стивенс, Кристофер Уокен, Ричард Бёртон, Алан Ховард
- 2014 — Donmar Warehouse [en.wikipedia.org/wiki/Donmar_Warehouse], Лондон. Постановка Джози Рурк. В роли Кориолана — Том Хиддлстон
- 2014 — Театр ДАХ[2], Киев. Постановка Влада Троицкого.
- 2014 - Школьный театр Классика. Москва. Постановка Бориса Ильина
- 2015 Омский Академический Драмтеатр
Экранизации
- 1950 — Кориолан (французский фильм, режиссёр Жан Кокто — Jean Cocteau, в роли Кориолана Жан Маре — Jean Marais)
- 1964 — Триумфатор (Coriolano: eroe senza patria). Производство: Италия,Франция. Режиссёр — Ремиджо Дель Гроссо. В ролях: Гордон Скотт, Альберто Лупо, Лилла Бриньоне, Филипп Эрсен, Розальба Нери)
- 1968 — Кориолан (советский фильм-спектакль, режиссёр Давид Карасик, Кориолан — Сергей Юрский)
- 1982 — Кориолан (советский фильм-спектакль [основан на спектакле Государственного театра имени Г. Сундукяна, получившем Государственную премию Армянской ССР], режиссёры Аркадий Айрапетян и Рачия Капланян,Кориолан — Хорен Абрамян)
- 2011 — Одноименный художественный фильм. Действие фильма перенесено в наши дни. Режиссёр и исполнитель главной роли — Рэйф Файнс.
Напишите отзыв о статье "Кориолан (трагедия)"
Ссылки
В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.
Примечания
Отрывок, характеризующий Кориолан (трагедия)
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
