Корицкий, Николай Иванович

Николай Иванович Корицкий
Дата рождения	9 января 1894(1894-01-09)
Место рождения	Казань
Дата смерти	25 января 1965(1965-01-25) (71 год)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	пехота
Звание
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России
Награды и премии
В отставке	с мая 1948 года

Николай Иванович Корицкий, генерал-майор. Один из ближайших соратников М. Н. Тухачевского с самого начала Гражданской войны. Один из организаторов Сибирской военной школы.

Биография

родился 9 января 1894 года в г. Казань.
Русский.
Внук одного из героев Бородинской битвы.
Отец — генерал Русской императорской армии. Мать — фрейлина российского императорского двора.
Женат. Жена — Ольга Александровна.
Окончил классическую гимназию в г. Гродно в 1914 году

Служба в Русской императорской армии

В 1914 году окончил Виленское военное училище (ускоренный курс)
С декабря 1914 года по февраль 1915 года, младший офицер 119-го запасного пехотного батальона.
С февраля по апрель 1915 года, помощник курсового офицера Одесского военного училища
С мая по август 1915 года, командир роты 71-го пехотного Белёвского полка (Юго-Западный фронт)
В августе 1915 года ранен, по октябрь 1915 года находился на излечении в Смоленском гарнизонном госпитале.
С ноября 1915 по март 1916 года, обер-офицер для поручений Штаба авиации и воздухоплавания (Действующая армия)
С апреля по май 1916 года, старший офицер учебной команды Воздухоплавательного парка Западного фронта.
В октябре 1916 года окончил Офицерскую воздухоплавательную школу.
В 1917 году окончил курсы связи при Офицерской артиллерийской школе.
С октября 1916 года по ноябрь 1917 года, начальник связи и разведки 4-го отдельного тяжёлого артиллерийского дивизиона.
Поручик

Служба в РККА

В декабре 1917 года — перешел на сторону советской власти, служил инструктором в Красной гвардии.
С апреля по июнь 1918 года заведующий инструкторским отделом, член оперативного штаба Пензенского губвоенкомата при подавлении восстания белочехов (1918 г.);
С июня 1918 года — член РКП(б).
С июля по сентябрь 1918 года — начальник полевого управления 1-й армии, одновременно, начальник штабного поезда особого назначения 1-й армии М.Тухачевского;
С сентября 1918 года по январь 1919 года — начальник штаба 1-й армии Восточного фронта.
С января по март 1919 года — командир батареи курсов красных командиров Восточного фронта.
С марта по июнь 1919 года — для особых поручений штаба 5-й армии,
С июня по декабрь 1919 года — инспектор военно-учебного отдела и начальник центральной военной школы 5-й армии Восточного фронта.
С декабря 1919 года по февраль 1921 года — Начальник Сибирского управления военно-учебных заведений.
с 10 июля 1920 года — командир и комиссар «Отряда Особого назначения для подавления восстания в Славгородском уезде» (сформирован ПУРом войск Сибири и штабом Помглавштаба по Сибири из курсантов 1-х пехотных Сибирских курсов).
С июля 1920 года ведет бои с мятежниками в районе Славгорода-Павлодара (против группировки повстанцев есаула Шишкина, в это время «армия Шишкина» достигала до 16 тысяч штыков и контролировала обширные районы современных Восточно-Казахстанской, Семипалатинской и Павлодарской областей). Против Шишкина также вела бои 26-я стрелковая дивизия (также против повстанческих отрядов Григория Рогова и Новоселова) и 13-я Сибирская кавалерийская дивизия (прикрывала границу с Китаем), 92-й батальон ВОХР. В июле 1920 года отряд Корицкого в тяжелых двухнедельных боях в районе Павлодара разгромил основные силы Шишкина, остатки прорвались на китайскую территорию в район Чугучака.
С февраля по март 1921 года — начальник 21-й стрелковой дивизии , г.Петропавловск.
С марта по декабрь 1921 года начальник 1-й Сибирской кавалерийской дивизии (подавлял восстания на Нижней Волге)
С декабря 1921 года по март 1922 года — начальник военно-научного отдела Академии РККА
С марта 1922 года по апрель 1924 года — начальник отделения Организационного управления штаба РККА.
С апреля 1924 года по февраль 1925 года — помощник начальника отдела Управления по использованию и исследыванию опыта войн.
С февраля по ноябрь 1925 года — И.д. начальника отдела инспекции Западного военного округа.
С ноября 1925 года по апрель 1926 года — прикомандирован к Химическим курсам усовершенствования командного состава РККА.
С апреля по октябрь 1926 года — помощник начальника отдела Артиллерийского управления РККА.
С октября 1926 года по ноябрь 1932 года — в резерве РККА, Ц.с. Осоавиахима.
С ноября 1932 года по ноябрь 1935 года — руководитель оперативно-тактического цикла Инженерно-технической Академии связи РККА.
С ноября 1935 года по январь 1937 года — старший руководитель кафедры военной географии Военной академии имени М. В. Фрунзе.
С января 1937 года по сентябрь 1940 года — преподаватель кафедры страноведения Военной академии имени М. В. Фрунзе.
С сентября 1940 года по декабрь 1941 года — старший преподаватель кафедры разведки Высшей специальной школы ГШ РККА.
С декабря 1941 года по сентябрь 1942 года начальник штаба 15-й запасной стрелковой бригады Северо-Кавказского военного округа
С сентября по декабрь 1942 года — начальник отдела военно-учебных заведений, управления формирования Закавказского фронта.
С декабря 1942 года по июнь 1943 года — старший помощник начальника отдела военно-учебных заведений, управления формирования Закавказского фронта.
С июня 1943 года по май 1945 года — начальник Махачкалинского (Тбилисского) пехотного училища.
Генерал-майор (1944).
С мая по сентябрь 1945 года — в распоряжении ГУК НКО СССР.
С сентября 1945 года по май 1946 года — старший преподаватель кафедры общей тактики Военного педагогоического института Красной армии.
С мая 1946 года по май 1948 года — старший преподаватель Военной академии имени М. В. Фрунзе
С мая 1948 года — в отставке.
В 1962 году Генерал-майор Корицкий Н. И. принял участие в праздновании 150-й годовщины Бородинской битвы. Он был приглашен не только как внук участника героического сражения, но и как прославленный советский генерал, один из организаторов Сибирской военной школы.

Награды

Золотые часы с надписью: «Храброму и честному воину Рабоче-Крестьянской Красной Армии от ВЦИК» (7.Х.1918 г.).
Орден Ленина (1945 год),
Орден Красного Знамени (1944 год),
Орден Красной Звезды (1943 год),
медаль "XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1938 год),
Медаль «За боевые заслуги» (1940 год)
Медаль «За оборону Кавказа» (1944 год)
Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1945 год)

Источники

1. Корицкий Н. И. Высшая военная школа Сибири // Военные знания. 1921. № 1.
2. В Сибири Рожденное. Страницы истории Омского высшего общевойскового командного дважды Краснознамённого училища им. М. В. Фрунзе — Омск, Омское книжное издательство. 1987 год.
3. Омский кадетский корпус : история и современность / Басаев Виктор Романович. — Омск: Омский дом печати, 2003. — ISBN 5-86849-251-X
4. Омское Краснознамённое. Омск. 1965 год.
5. Омское Дважды Краснознамённое. Омск. 1969 год.
6. Омское высшее общевойсковое командное училище за 180 лет своего существования и развития. Роль исторических традиций высших учебных заведений Сибири и России в духовном и профессиональном становлении молодого специалиста: (Тез. докл.). — Омск, 1993.
7. [work.tspu.ru/eng/files/PDF/articles/podustov_f._n._41_46_1_52_2006.pdf Ф. Н. Подустов, Численность, материальное положение и условия труда преподавателей военно-учебных заведений Сибирского военного округа в 1919—1921 годах]

Ссылки

•[www.modernlib.ru/books/kollektivnie_sborniki/marshal_tuhachevskiy/read/ В дни войны и в дни мира, Воспоминания о Тухачевском]

Отрывок, характеризующий Корицкий, Николай Иванович

Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.