Коричневые почвы

Кори́чневые по́чвы — тип почв, имеющих коричневую, постепенно осветляющуюся книзу окраску, образовавшихся в условиях переменно влажного субтропического климата под покровом ксерофитных вечнозелёных лесов и кустарников, а также под ксерофитной древесной и кустарниковой растительностью, лугово-степным разнотравьем с ксерофитным кустарником. Характеризуется непромывным типом водного режима, способствующим оглиниванию средней части почвенного профиля на глубину 0,3 — 0,6 метра, в результате которого высокой насыщенностью почвенного поглощающего комплекса кальцием, достигающего в верхних горизонтах до 90 % и высокой ёмкостью обмена (40—50 мг/экв на 100 г почвы). По механическому составу коричневые почвы, чаще всего, тяжёлые. Кислотность почвы (pH) — нейтральная. Благодаря глубокому проникновению гумуса (до 1 метра и более), значительная часть коричневых почв обладает высоким плодородием.

Описание

Коричневые почвы преимущественно развиваются в горных районах. Формируются в условиях умеренно-тёплого климата (переходного к субтропическому) под дубово-грабовыми ксерофитными лесами в низкогорьях Восточного Кавказа и локально Северо-Западного, а также в условиях переменно влажного субтропического климата (например, Средиземноморского), характеризующегося влажной и тёплой зимой, умеренно сухим и жарким летом. Профиль коричневых почв обладает ясной цветовой дифференциацией, хотя и не достигает большой мощности:

• Тёмногумусовый горизонт хорошо выражен (мощность от 0,3 до 0,5 метра), отличается коричневым тоном окраски, низкой плотностью, высокой биогенностью, обладает прочной зернисто-комковатой структурой, насыщен корнями.
• Структурно метаморфический горизонт выделяется коричневым цветом, хорошо выраженной (призмовидно-)ореховато-комковатой структурой, повышенной плотностью (в сухое время трещиноват), в нём залегает множество вертикально идущих корней.
• Аккумулятивно-карбонатный горизонт — светлый палево-бурый, массивный или мелко глыбистый, либо частично сохраняющий текстуру породы. Карбонатные новообразования встречаются в виде мягких сегрегаций или пятен, однако могут и отсутствовать.

Границы между горизонтами постепенные.

Различают подтипы коричневых почв:

• выщелоченные,
• обыкновенные (типичные) и
• коричневые карбонатные.

Физические свойства

Чаще всего коричневые почвы суглинистые или тяжелосуглинистые, дифференциация профиля по илу выражена слабо. В случае формирования почвы на плотных изверженных или осадочных породах переход по увеличению щебнистости к коренной породе постепенен, мощность профиля в таком случае достигает 1 метра, причём на рыхлых породах она больше.

Химические свойства

Содержание органических веществ (гумуса) в верхнем горизонте превышает 5 %, гумус глубоко проникает вниз по профилю (до 1 % на глубине 1 метр). Дифференциация профиля по алюминию и железу выражена слабо. Реакция среды (кислотность почвы) в тёмногумусовом горизонте нейтральная и по мере перемещения вниз по профилю показатель pH растёт.

Распространение

Коричневые почвы распространены в Южной Европе, Северной Африке, в странах Передней Азии, на севере полуострова Индостан, в Китае, на западе США, на севере Мексики, в северо-западной части Аргентины, в центральной части Чили и на юге Австралии. На территории бывшего СССР: горные районы Средней Азии, Восточное Закавказье.

Коричневые почвы на территории России образуют нижний горный пояс в засушливых регионах северного макросклона Большого Кавказа, а также Южного берега Крыма. По мере подъёма в горы они сменяются бурозёмами на северо-западе и органо-аккумулятивными почвами на востоке. Известно, что среди любых горных почв нередки скальные выходы и участки слаборазвитых почв и тёмногумусовых литозёмов — коричневые почвы не являются исключением из этой закономерности. Подтипы коричневых почв приурочены к контрастным по свойствам породам и связаны с экспозицией склонов.

Использование в земледелии

Традиционно коричневые почвы используются под виноградарство и в меньшей степени — плодоводство. В условиях земледельческого использования террасирование и плантажная вспашка приводят к сильному изменению профиля почвы. Кроме того, коричневые почвы в Дагестане зачастую используются под пастбища, что в немалой степени способствует развитию эрозии почвы (козьи тропы). В этой связи горные леса, расположенные на коричневых почвах, обладают важным водоохранным и противоэрозионным значением.

См. также

• Чернозём
• Бурые почвы
• Каштановые почвы
• Подзолистые почвы
• Серые лесные почвы
• Почвенный институт

Литература

• Герасимов И. П., Коричневые почвы сухих лесов и кустарниковых лугостепей, в кн. Материалы по географии и картографии почв СССР, М. — Л., 1949;
• Указания по классификации и диагностике почв, в. 5 — Почвы влажных и полусухих субтропиков областей СССР, М., 1967.
• Лесная энциклопедия: В 2-х т./Гл. ред. Воробьёв Г. И.; Ред. кол.: Анучин Н. А., Атрохин В. Г., Виноградов В. Н. и др. — М.: Сов. энциклопедия, 1985.-563 с., ил.

Ссылки

• [pochvovedenie.academic.ru/2067/Коричневые_почвы Толковый словарь по почвоведению: коричневые почвы]

Отрывок, характеризующий Коричневые почвы

Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.