Кормунин, Павел Васильевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Павел Кормунин
Имя при рождении:

Павел Васильевич Кормунин

Место рождения:

Большие ключи, Казанская губерния, РСФСР

Профессия:

актёр

Годы активности:

19461999

Театр:

Казанский БДТ, БелГАДТ имени Я. Купалы

Награды:

Народный артист Белорусской ССР (1980)

Па́вел Васильевич Кормунин (белор. Павел Васільевіч Кармунін; 28 января 1919 — 1марта 2002) — советский и белорусский актёр театра и кино. Народный артист БССР (1980).





Биография

Павел Кормунин родился 28 января 1919 года г. в селе Большие ключи (ныне Зеленодольского района автономной республики Татарстан) Казанской губернии, РСФСР.

Работал электросварщиком на стройках Татарской АССР, с 1939 года служил в армии. Руководил армейскими коллективами художественной самодеятельности. В 1944—1946 гг. — сержант 9-го отдела железнодорожного полка на 1-м Украинском фронте. Прошёл Великую Отечественную войну вплоть до Берлина, и даже, по утверждению его жены Раисы, «на рейхстаге расписался»[1].

Окончил Студию при Казанском Большом драматическом театре им. В. И. Качалова (1952). С 1946 года — актёр театра Группы Советских войск в Германии, с 1952 года — актёр Казанского Большого драматического театра. После съемок на Беларусьфильме, в возрасте 45 лет, был приглашен Львом Литвиновым (известный белорусский режиссёр, постановщик хрестоматийного спектакля «Павлинка», познакомился с П. Кормуниным, когда переехал работать в Казанский театр и там поставил с участием Павла Кормунина «Лявониху на орбите» А. Макаёнка) в Минск, в Белорусский академический театр имени Янки Купалы, где он работал с 1966 года до глубокой старости. Первая роль П. Кормунина в Минске — Илико в спектакле «Я, бабушка, Илико и Илларион». Ради неё актёр начал изучать белорусский язык, который ему очень полюбился[2]:

Уже тогда, когда я играл «вводы» в старые спектакли, белорусский язык увлёк меня своей благозвучностью. Так что же, сдаваться и ехать скитаться по театрам? Нет, сказал я самому себе, – работай!..

Именно здесь Павел Кормунин сыграл свои самые значительные роли.

В кино — с 1964 года. За свою жизнь сыграл в театре и кино более двухсот ролей.

В 1980 году получил звание Народного артиста БССР. Тогда же, при содействии Петра Машерова, который «ценил Кормунина как актера», получил новую квартиру на Парковой магистрали (позже проспект Машерова, ныне проспект Победителей)[1].

К концу жизни Павел Кормунин начал терять зрение и прекратил играть в театре. Последняя сыгранная им роль — старец Авдей в спектакле «Страсти по Авдею», которую он играл уже будучи незрячим в день своего 80-летия[1]. Потеряв зрение, несколько последних лет работы из дома в театр и обратно ходил по интуиции.

Ушёл из жизни 1 апреля 2002 года. Похоронен в Минске на Восточном кладбище.

Семья

Во втором браке женат на Раисе Парфентьевне Кормуниной, с которой познакомился в Минске на киностудии. В первом браке имел сына, во втором — дочь Людмилу.

Театральные работы

Фильмография

Год Название Роль
1964 ф Криницы член бюро райкома
1964 ф Рогатый бастион Лявон Степанович Чмых
1966 ф Мальчик и девочка затейник
1966 ф Я родом из детства директор школы
1966 ф Восточный коридор подпольщик
1966 ф Чужое имя муж Ольги
1966 кор Одни Имя персонажа не указано
1967 ф Житие и вознесение Юрася Братчика нищий шляхтич
1967 тф Рядом с вами Василий Портнов
1968 ф Десятая доля пути Твердохлеб
1970 ф Счастливый человек Дмитрий Петрович Маслов
1970 ф Путь к сердцу Имя персонажа не указано
1970 ф Спеши строить дом Имя персонажа не указано
1970 ф Салют, Мария! Павел Васильевич
1970 ф В лазоревой степи Пётр Пахомыч, отец
1970 ф Нечаянная любовь Имя персонажа не указано
1970 ф Дорога на Рюбецаль генерал Захар Иванович
19701972 с Руины стреляют Хасень Мустафович Александрович
1970 ф Красная площадь пулемётчик-белорус Карпушонок
1971 ф Полонез Огинского начальник штаба
1971 ф Рудобельская республика Драпеза
1971 тф День моих сыновей рабочий Иван Петрович
1971 ф Проверка на дорогах партизан, узнавший свою корову
1971 ф Крушение империи рабочий в поезде
1971 кор Задачка отец Жени
1972 ф Меченый атом Шкаликов, Герасим Иванович Притыков
1972 тф Идущие за горизонт Прохоров
1972 ф Завтра будет поздно… партизан
1973 ф Будни уголовного розыска Иван Кузьмич Катин, капитан милиции
1973 тф Не пройдет и года... столяр Терентий Захарович Лымарь
1973 ф Теща Алексей Николаевич
1973 ф Большой трамплин начальник отдела кадров
1973 ф Кортик Борис Федотович, учитель рисования
1973 тф Тартак Володя Панок
1973 ф Хлеб пахнет порохом отец Лукашевича
1974 тф Ясь и Янина Капитан
1974 ф Фронт без флангов Игнат Осыка
1974 ф Пламя в эпизодах
1974 ф Незабытая песня Григорий Иванович
1975 ф Долгие вёрсты войны рядовой
1975 ф Факт биографии прораб Егор Трофимович
1976 ф Вдовы Пётр Иванович
1976 ф Всего одна ночь Куницкий Петр Иванович
1976 ф Дума о Ковпаке. Карпаты, Карпаты... "Кривой"
19761978 с Время выбрало нас Гончаренко
1977 ф Ненависть Игнатий Булыга
1977 ф В профиль и анфас Имя персонажа не указано
1977 ф Эхо в пуще Имя персонажа не указано
1977 кор Колесо односельчанин, больной радикулитом
1978 с Соль земли пасечник Платон Ермолаевич Золотарёв
1978 ф Встреча в конце зимы Бумажников
1978 ф На новом месте Михайленок
1979 ф Отец и сын Тихон Скобеев
1979 тф Задача с тремя неизвестными Алесь Гаврилович
1979 ф День возвращения Имя персонажа не указано
1979 ф Море Имя персонажа не указано
1979 кор Новоселье (фильм) Алексей
1980 ф Половодье Демьян Махахей
1980 кор История одного подзатыльника Дмитрий Иванович, друг семьи Козловых
1980 с Атланты и кариатиды председатель колхоза Юрий Иванович
1981 тф Государственная граница. Мирное лето 21-го года неграмотный солдат Агеев
1981 тф Третьего не дано Ефим
1981 ф Люди на болоте дед Денис
1981 ф Прощание дед Егор
1981 ф Контрольная по специальности Гришаня
1981 тф Единственный мужчина Семен Петрович Павлов
1981 тф Последний шанс (фильм, 1981) Матвей, старик, староста деревни
1981 кор Все деньги с кошельком покупатель дома
1982 ф Дыхание грозы дед Денис
1982 ф Если враг не сдаётся… солдат
1982 ф Чужая вотчина дядька Ладимер
1983 ф Водитель автобуса партизан Павел
1983 ф Дело для настоящих мужчин дедушка Наташи
1983 ф Карастояновы Имя персонажа не указано
1985 ф Куда идешь, солдат? Пётр Иванович
1985 ф Поклонись до земли Тимофей
1985 ф По зову сердца Сергей Иванович, начальник артучилища, полковник
1986 ф Вызов Павел Васильевич, тренер по верховой езде
1986 ф Борис Годунов в эпизодах
1986 ф Охота на последнего журавля Степан Ильич Демидчик
1987 ф Нетерпение души Алесин дедушка
1987 ф Хотите – любите, хотите – нет... отец Кати
1988 тф Повестка в суд Имя персонажа не указано
1988 ф Красный цвет папоротника партизан
1989 ф По 206-й... Иван Степанович Соколов, ветеран войны
1989 ф Ванька-встанька Имя персонажа не указано
1989 ф Хочу сделать признание гость
1990 с Плач перепёлки Кузьма Прибытков
1990 тф Страсти по Авдею отец Авдея
1990 ф Внимание, ведьмы! Андрей Олегович
1991 ф Брюнетка за тридцать копеек глухой дед
1991 ф Кукушкины дети в эпизодах
1991 ф Хэппи энд Имя персонажа не указано
1996 ф Птицы без гнезд Василь Иванович Захарко

Озвучивание мультфильмов

Напишите отзыв о статье "Кормунин, Павел Васильевич"

Примечания

  1. 1 2 3 Ирина Юдина. [www.vminsk.by/news/15/9251/ Актер Павел Кормунин, или Просто “дядя Паша”]. Вечерний Минск (30 января 2009). Проверено 2 сентября 2014.
  2. Светлана Берестень [old.lgz.ru/article/7575/ Он был Купаловцем] // Литературная газета. — М., 2009. — № №3-4.

Литература

  • Бурьян, Б. И. Из седьмого ряда партера : Заметка театр. рецензента. — Минск: Мастацкая лiтаратура, 1978. — 175 с.

Ссылки

  • [www.kino-teatr.ru/kino/acter/m/sov/8250/bio/ Павел Кормунин] на сайте www.kino-teatr.ru

Отрывок, характеризующий Кормунин, Павел Васильевич

В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.