Корнаро, Катерина

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Катерина (Катарина) Корнаро (25 ноября 1454, Венеция — 10 июля 1510) — королева Кипрского королевства с 1474 по 1489 годы, вдова короля Жака II де Лузиньяна. Носила титул «дочери Венецианской республики (дочери Святого Марка)», дававшийся дочерям патрициев Венецианской республики, выдаваемым замуж за иностранных монархов.





В отеческом доме

Она родилась в Венеции в 1454 году в знатной венецианской семье. Фамилия Корнаро была известна четырьмя дожами, вышедшими из семьи, среди носителей фамилии было множество известных деятелей, мореплавателей, торговцев. Именно Кипр входил в зону торговых интересов семьи. На Кипре семья Корнаро управляла несколькими сахарными заводами, а также экспортировала кипрскую продукцию в Венецию и далее во всю Европу.

Замужество с королём Кипра Жаком II

В 1468 году Жак II, также известный в истории как Жак Бастард, становится королём Кипра. В том же году он выбирает в жёны венецианку, дочь Марко Корнаро, Катерину. Такой выбор был на руку Венецианской республике, так как гарантировал особые привилегии Венеции на Кипре. В то время Катерине только исполнилось 14 лет.

Обручение состоялось в Венеции, где вместо жениха присутствовало его доверенное лицо. Церемония обручения была пышной и проходила во Дворце дожей.

Отец невесты Марко Корнаро дал за неё огромное приданое. А Венеция получила право на владение Кипрским королевством, в случае, если Жак и Катерина умрут, не оставив потомства.

В 1472 году повзрослевшую Катерину Корнаро, считавшуюся согласно титулованию дочерью Святого Марка, то есть Республики, с королевскими почестями проводили на Кипр.

Менее чем через год, Жак умирает, и беременная Катерина, становится правительницей королевства в качестве регента наследника Жака III. А после загадочной смерти сына, который не прожил и года, Корнаро становится полноправной королевой.

После смерти короля и наследника страной фактически управляет Совет из восьми человек, большинство из которых составляют испанские советники короля Жака II. Возглавляет Совет дядя королевы Андреа Корнаро. В попытке ограничить влияние венецианцев на королеву, испанцы во главе с архиепископом осуществляют заговор, обвиняя дядю Катерины и его друзей в отравлении короля. Вскоре заговорщики убивают Андреа Корнаро и его племянника. В ответ Венецианская республика отправляет на Кипр эскадру, состоящую из десяти кораблей. Узнав о её приближении, испанцы бегут с острова, а их сторонники были арестованы и казнены адмиралом эскадры Пьетро Мочениго.

После этого островом фактически начинают руководить предсказатель и два советника-венецианца, назначенные дожем Николо Марчелло.

При Катерине постоянно находилось несколько венецианских советников, которые фактически управляли государством. Венецианский флот в любой момент был готов отстаивать интересы Кипра.

В 1489 году Катерина отказывается от трона и передаёт остров Венецианской республике и окончательно покидает остров 14 мая.

Последние годы

Последнее государство крестоносцев становится колонией Венеции. В компенсацию Катерине выделяют синьорию Азоло, в области Венеция. Вскоре Азоло становится культурным центром. Здесь Катерина провела свои последние годы жизни до смерти в 1510 году.

В литературе

Азоло, где жила Катерина Корнаро, был любимым городом Роберта Браунинга, который посвятил «королеве Кэт», которая «отвергла корону кипрскую, чтоб госпожой быть в Азоло», вставную песню и несколько дальнейших строк в своей драме «Пиппа проходит» (Pippa passes).

См. также

Напишите отзыв о статье "Корнаро, Катерина"

Литература

  • Галина Росси. [www.monsalvat.globalfolio.net/rus/dominator/kornaro/rossi_kornaro/index.php Екатерина Корнаро]
Предшественник
Жак III
Королева Кипра
1474 — 1489
Преемник
Титул упразднен

Отрывок, характеризующий Корнаро, Катерина

– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.