Корневильские колокола

Опера

Корневильские колокола
Программа театра «Фоли Драматик», 1877 г.
Первая постановка	19 апреля 1877 года
Место первой постановки	«Фоли Драматик», Париж

Корневи́льские колокола́ (фр. Les Cloches de Corneville) — комическая опера в трёх действиях и четырёх картинах французского композитора Робера Планкетта на либретто Луи-Франсуа Клервилля и Шарля Габе по пьесе «Вилларские колокола» Э. Майяра. Мировая премьера оперы состоялась 19 апреля 1877 года в театре «Фоли Драматик» в Париже.

Опера была переведена на несколько языков и по-прежнему ставится в театрах по всему миру.

История

Луи Кантен, директор театра «Фоли Драматик», первоначально планировал заказать оперу Флоримону Эрве, но передумал и в 1876 году заказал её Роберу Планкетту. Премьера оперы состоялась в парижском театре «Фоли Драматик» 19 апреля 1877 года, где была исполнена 408 раз. Хотя сюжетная линия была подвергнута критике за сходство с операми «Белая дама» и «Марта», несмотря на смешанные первоначальные отзывы, эта опера стала одной из самых популярных в мире и получила высокую оценку за её мелодичную и жизнерадостную, изящную и легко запоминающуюся музыку, разнообразие игривых танцевальных ритмов, изобилие разнообразных народно-песенных и танцевальных жанров, эффектные массовые хоровые номера и интересные оркестровые краски. Долгие годы мелодии этой оперетты распевались не только в Париже, но и по всей стране, их играли и садовые оркестры и уличные шарманщики.

22 октября 1877 года под названием «The Chimes of Normandy» оперетта была впервые поставлена в Нью-Йорке, в «Театре на Пятой Авеню». 28 февраля 1878 года, с английским либретто Фарни и Риса, «Корневильские колокола» были впервые поставлены в Лондоне, в театре Folly, а затем 31 августа того же года постановка была перенесена в театр «Глобус». Исполненная в Лондоне 705 раз, оперетта обогнала по количеству исполнений «Корабль Её Величества „Пинафор“» Гилберта и Салливана и до 1886 года (опера «Dorothy») занимала первое место среди всех музыкально-театральных постановок Лондона.

21 апреля 1902 года как «The Bells of Corneville» оперетта вновь была поставлена в Нью-Йорке, в театре «Виктория».

Постановки в России

Опера «Корневильские колокола» впервые была исполнена на русском языке 8 мая 1880 года антрепризой Михаила Лентовского в театре сада «Эрмитаж» в Москве. Его более поздняя постановка упоминается в «Осколках московской жизни» А. П. Чехова:

В ноябре Лентовский отчаянно стукнул кулаком по столу, похерил свою «великую задачу» и взялся за добрые старые «Корневильские колокола»… «Смотрите здесь, смотрите там…» дало милейшие результаты. И сбор полон, и публика довольна. Позвонив в корневильские колокола, Лентовский еще пуще ублаготворил московские вкусы: он сделал залп из сотни ружей.

Действующие лица

• Гаспар, богатый фермер (бас)
• Жермен, его племянница (сопрано)
• Серполетта, его приёмная дочь (сопрано)
• Жан Гренише, его работник (тенор)
• маркиз Анри де Корневиль (баритон)
• Жанна, Манетта, Сюзанна, Катрин — служанки
• Гриппарден, Фуинар — клерки
• сельский Староста
• Нотариус
• Писец
• Крестьяне и крестьянки, сельские сторожа, матросы, кучера, слуги.

Сюжет

Действие происходит в Нормандии в конце царствования Людовика XIV.

В местечке Корневиль жизнь идёт своим чередом: мелкие происшествия, весёлые пересуды. Гаспар хочет расчётливо выдать замуж племянницу Жермен. Она же обещала соединить свою судьбу с Гренише, спасшим её недавно от беды, когда она чуть не утонула. Скрываясь от дяди, Жермен бежит на рынок Корневиля. Здесь можно наняться в служанки, обретя таким образом хозяина-защитника. В его роли выступает маркиз де Корневиль, который вернулся из чужих краёв в родной замок. О заброшенном замке ходят странные слухи: там поселилось приведение. Маркиз нанял, помимо Жермен, Серполетту и Гренише, также покинувших злого Гаспара. Со своими помощниками и новыми слугами он проникает в замок. Выясняется, что приведение — это сам Гаспар, отпугивающий местных жителей от замка (старик прячет здесь сундук с сокровищами).

Маркиз, всё более проникаясь сочувствием и нежностью к Жермен, узнает об её обещании, данном Гренише. Жермен же жалеет, что не ответила тогда Гренише по-нормандски: «ни да, ни нет». Молодой де Корневиль возмущён обманом: спас Жермен из беды вовсе не Гренише, а он сам. Наступает благополучная развязка. Жермен отвечает на чувства маркиза. Корневильцы приветствуют новую хозяйку замка. По её просьбе маркиз прощает Гаспара и Гренише и оставляет в замке весёлую Серполетту. На башне Корневильского замка ожили колокола, возвещая начало новой счастливой жизни.

В других произведениях искусства

Опера «Корневильские колокола» неоднократно упоминается в литературном творчестве А. П. Чехова: «Контракт 1884 года с человечеством», «Фантастический театр Лентовского», «Осколки московской жизни», «Мой Домострой», «Три года», а также в рассказе «Смерть чиновника» :

В один прекрасный вечер не менее прекрасный экзекутор, Иван Дмитрич Червяков, сидел во втором ряду кресел и глядел в бинокль на «Корневильские колокола». Он глядел и чувствовал себя на верху блаженства. Но вдруг…

А также упоминается в «Землетрясении» А. В. Амфитеатрова и романе «Целомудрие» Н. А. Крашенинникова.

Мелодия и слова хора служанок «Смотрите здесь, смотрите там» использованы в «Антиформалистическом райке» Д. Д. Шостаковича. В оригинале эти слова поют кокетливые девушки-служанки, демонстрируя со всех сторон свои прелести, а сам номер стал одним из символов опереточной, так сказать, «игривости» (что и привлекало таких ценителей искусства, как Червяков из чеховского рассказа). У Шостаковича же слова «Смотрите здесь, смотрите там» являются призывом к бдительности в сталинском понимании этого слова, а попросту говоря, к стукачеству. Сохранив и даже усилив игривость номера, композитор подчеркнул пошлость репрессивного режима, царившего в СССР.

Литература

• Оперетта. 109 либретто / авт.-сост. М. М. Годлевская, М. Г. Ефремова. — СПб.: «Композитор • Санкт-Петербург», 2014. — С. 310—316. — 472 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-7379-0584-2.
• [www.musenc.ru/html/p/planket.html ПЛАНКЕТ, Планкетт (Planquette) Жан Roбер Жюльен] / Бронфин E. P. // Окунев — Симович. — М. : Советская энциклопедия : Советский композитор, 1978. — (Музыкальная энциклопедия : [в 6 т.] / гл. ред. Ю. В. Келдыш ; 1973—1982, т. 4).</span>
• Владимирская А. Р. Оперетта. Звёздные часы. — 3-е изд. — СПб.: Лань, Планета Музыки, 2009. — С. 43—44. — 288 с. — ISBN 5-210-00257-8.
• Кудинова Т. Н. Новые веяния во французской оперетте // От водевиля до мюзикла. — М.: Сов. композитор, 1982. — С. 47—51. — 175 с. — 20 000 экз.

Ссылки

• «Корневильские колокола» Робера Планкетта: ноты произведения на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Корневильские колокола

– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.