Корнилий (Попов)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Корнилий и фамилией Попов.

Корнилий

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Митропролит Корнилий (в миру Константин Константинович Попов; 7 (19) августа 1874, село Никольское, Грязовецкий уезд, Вологодская губерния — 27 октября 1966, Горький) — епископ Русской православной церкви, митрополит Горьковский и Арзамасский.

Биография

Родился 7 августа 1874 года в селе Никольском Грязовецкого уезда Вологодской губернии в семье служащего.

В 1894 году окончил Вологодскую духовную семинарию и определён псаломщиком при церкви села Иревково.

В 1896 году рукоположен во священника и назначен противораскольническим миссионером и наблюдателем церковных школ Пермского уезда.

В 1897 году овдовел.

В 1902 коду поступил, а в 1906 году окончил Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия. Определён на должность Ярославского миссионера.

12 сентября 1909 года архиепископом Ярославским Тихоном (Беллавиным) пострижен в монашество с именем Корнилий в честь преподобного Корнилия Комельского с оставлением в должности епархиального миссионера.

27 сентября 1912 года возведён в сан архимандрита, а в 1913 году по совместительству назначен настоятелем Троице-Варницкого Ростовского монастыря Ярославской епархии.

В 1913—1914 годы слушал лекции в Ярославском отделении Археологического института.

Высочайше утверждённым 25 мая 1915 года докладом Святейшего Синода определён епископом Рыбинским, викарием Ярославской епархии с оставлением настоятелем Афанасьевского монастыря в Ярославле. Епископская хиротония состоялась 5 июля.

31 января 1920 года получил титул епископа Романовского, викарием Ярославской епархии.

15 февраля 1921 года Патриарх Тихон назначил его епископом Сумским, викарием Харьковской епархии.

Карьера в обновленчестве

В сентябре 1922 года уклонился в обновленческий раскол. При переходе в обновленческий раскол сложил с себя монашество, но когда узнал, что обновленцы признают и епископов-монахов, официально отказаться от своего заявления.

С 19 сентября 1922 года (фактически с 1923 года) по 1 августа 1923 года — обновленческий епископ Вологодский.

24 января 1923 года возведён обновленцами в сан архиепископа.

6 мая 1923 года принял участие в «епископской хиротонии» Александра Введенского.

Был участником обновленческого «Всероссийского Поместного Собора» 1923 года, на котором подписал незаконное постановление Собора о лишении сана и монашества Святейшего Патриарха Тихона.

С 23 января 1924 года — обновленческий архиепископ Ярославский.

С 10 апреля 1925 года — обновленческий архиепископ Саратовский.

С 1 сентября 1925 года — обновленческий митрополит Свердловский и Уральской области с местопребыванием в Свердловске. Участник обновленческого «III Всероссийского Поместного Собора» (октябрь 1925 года); избран членом обновленческого Священного Синода.

С 22 сентября 1926 года — обновленческий митрополит Воронежский и всея Центральной Чернозёмной области.

В 1927 году, будучи в обновленчестве, делал призыв к пастве об отказе от обновленчества, но сам остался в расколе.

2 октября 1928 года присутствовал на заседании пленума обновленческого Синода.

В 1935 году арестован, приговорён к пяти годам исправительно-трудовых лагерей. 21 июня 1935 года указом обновленческого первоиерарха митрополита Виталия (Введенского) уволен на покой. Освобождён в 1940 году.

В марте 1942 года указом первоиерарха митрополита Александра Введенского назначен митрополитом Воронежским и Задонским.

В том же году указом Александра Введенского назначен митрополитом Ярославским и Костромским.

Епископ, архиепископ, митрополит Московской Патриархии

4 декабря 1943 года, по принесении покаяния, принят в общение с Московской Патриархией в сане епископа и назначен епископом Сумским и Ахтырским. Назначение на территорию, только что освобождённую от немецко-фашистской оккупации, свидетельствует об особом доверии к епископу советских спецслужб.

В феврале 1945 года возведён в сан архиепископа за архипастырские труды и патриотическую деятельность.

13 апреля 1945 года назначен архиепископом Виленским и Литовским.

В 1945—1947 годах управлял Рижской епархией.

Первым делом владыка принялся за восстановление Свято-Духовского Собора Виленского монастыря. Добился возвращения мощей Виленских мучеников.

В 1946 году ко дню 50-летнего юбилея служения в священном сане награждён правом ношения креста на клобуке.

С 18 ноября 1948 года — архиепископ Горьковский и Арзамасский.

25 февраля 1955 года награждён саном митрополита.

14 августа 1961 года ушёл на покой по болезни. Проживал в Горьком.

Скончался 27 октября 1966 года в Нижнем Новгороде. Был похоронен согласно завещанию в каменной часовенке на погосте Троице-Высоковской церкви, служившей с конца 1941 года кафедральным собором.

Сочинения

• «Творения блаж. Иеронима в борьбе с расколом». (Кандидатское сочинение). «Православный Собеседник» 1907, январь, с. 19 (отчет).
• Обращение Корнилия, митрополита Воронежского и Задонского, к Воронежской пастве. «Вестник Свящ. Синода Пр. Р. Ц.» 1927, № 3 с. 20-24.

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_1138 Корнилий (Попов)] на сайте «Русское православие»
• [www.orthodoxy.lt/index.php/where,history;sub,arhier;sub3,199 Архиепископ Корнилий (Попов)]
• [www.nne.ru/bishops/b_40.php КОРНИЛИЙ (ПОПОВ) митрополит Горьковский и Арзамасский (1948—1961)]
• [kuz1.pstbi.ccas.ru/bin/db.exe/no_dbpath/ans/newmr/?HYZ9EJxGHoxITYZCF2JMTdG6Xbu8fi0he8iceG*cXuujfe6UWeuhsS8UfS8cfG08ferVse0hseWhfe8ctmY* Корнилий (Попов Константин Константинович)]

Отрывок, характеризующий Корнилий (Попов)

Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.