Корнильев, Сергей Михайлович

Сергей Михайлович Корнильев
Депутат Первой Думы, 1906 г.
Дата рождения:	1869(1869)
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Вероисповедание:	православие
Партия:	Трудовая группа
Род деятельности:	земский врач, депутат Государственной думы I созыва от Вятской губернии

Сергей Михайлович Корнильев (1869 — не раньше 1916) — земский врач, депутат Государственной думы I созыва от Вятской губернии

Биография

Русский, православный, из мещан. Окончил медицинский факультет Казанского университета.

• В 1894—1906 служил земским врачом в селе Сосновка Сарапульского уезда Вятской губернии.
• Председатель Сельскохозяйственного общества и местного отделения Всероссийского Крестьянского союза.
• Председатель Вятского отделения Всероссийского союза учителей. 13 февраля 1906 арестован, освобожден 14 апреля 1906, в первый день выборов в Государственную Думу.

16 апреля 1906 избран в Государственной думы I созыва от общего состава выборщиков Вятского губернского избирательного собрания. В апреле 1906 г. политическая позиция описана как «левее кадетов». Входил в состав Трудовой группы. 30 апреля на 3-м заседании от членов Трудовой группы Корнильева и Чурюкова поступило предложение к председателю Думы обратиться непосредственно к Государю и выразить ему «непреклонную волю народных представителей или, что то же, волю всего народа», чтобы политические заключенные были освобождены. Неотложность обращения отклонена голосованием, вопрос оставлен до обсуждения политической амнистии.

Корнильев — член комиссии по исследованию незакономерных действий должностных лиц и бюджетной комиссии. Подписал законопроект «33-х» по аграрному вопросу и заявление об образовании местных аграрных комитетов. Внёс предложение о выражении императору Николаю II через представителей Государственной Думы её воли о политической амнистии и об отмене смертной казни. Весной 1906 года редактор-издатель еженедельной общественно-политической и литературной газеты «Народный вестник», органа партии эсеров, вышло 7 номеров, с 4 (17) мая 1906 издание прекратилось. По мнению исследователей депутат Корнильев, защищенный думским иммунитетом, был фиктивным редактором, действительным являлся лидер партии эсеров В. Н. Чернов. Очевидно, С. М. Корнильев был членом партии эсеров, сроки его членства в ней неизвестны. В некоторых источниках советского периода его называют также членом РСДРП.

10 июля 1906 года в г. Выборге подписал «Выборгское воззвание».

В июле — октябре 1906 член революционного комитета Трудовой группы. В том же году привлечен к уголовной ответственности как член Всероссийского Крестьянского союза, в 1909 освобожден. Срок за «Выборгское воззвание», по-видимому, поглощён сроком за членство в Всероссийском Крестьянском союзе.

Зимой 1908 года доктор Корнильев был задержан по делу о подготовке масштабного "экса" — ограбления кассы Императорских театров, однако привлеченные к суду заговорщики отрицали его участие и Корнильев вместе семью другими обвиняемыми по этому делу осуждён не был.

Дальнейшая судьба неизвестна.

В советский период получал персональную пенсию.

Литература

• [www.tez-rus.net/ViewGood30785.html Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. С. 291.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003750528#?page=103 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Первый созыв. М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина. 1906 С. 67.]
• [elibrary.karelia.ru/book.shtml?levelID=012002&id=6771&cType=1 Первая Государственная Дума. Алфавитный список и подробные биографии и характеристики членов Государственной Думы.] — М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина, 1906. — 175 с.
• [ru.wikisource.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:%D0%93%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%B4%D1%83%D0%BC%D0%B0_%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%BF%D1%80%D0%B8%D0%B7%D1%8B%D0%B2%D0%B0_%281906%29.pdf Государственная Дума первого призыва. Портреты, краткие биографии и характеристики депутатов.] — Москва: «Возрождение», 1906. C. 53.
• Колесниченко Д. А. Состав Трудовой группы I и II Государственных дум: Сводная таблица членов фракции. М, 1988. С. 26-27.
• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (1-й созыв). Дело 47. Лист 2 оборот; Фонд 1327. Опись 1. 1905 год. Дело 141. Лист 64-б4 оборот.

Отрывок, характеризующий Корнильев, Сергей Михайлович

– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.