Коровин, Сергей Александрович

Сергей Александрович Коровин
Род деятельности:	конструктор стрелкового оружия
Дата рождения:	1884(1884)
Место рождения:	город Харьков, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Дата смерти:	1946(1946)
Место смерти:	СССР
Награды и премии:

Сергей Александрович Коровин (1884—1946) — советский конструктор стрелкового оружия.

Биография

Родился в 1884 году в Харькове в семье мелкого служащего.

После окончания гимназии учился в Харьковском технологическом институте, из которого в 1905 году был исключён за участие в революционном движении.

Эмигрировал в Бельгию, работал на заводах Браунинга в Эрстале под Льежем, где получил большой опыт в области конструирования и производства стрелкового оружия (уже в 1912 году Коровин разработал и запатентовал в Бельгии оригинальную конструкцию самовзводного ударно-спускового механизма).

В 1914 году, к началу Первой мировой войны, вернулся в Россию. Безуспешно пытался устроиться конструктором оружия на Тульский оружейный завод, после чего работал на нескольких заводах в Петрограде.

В 1920 году С. А. Коровин стал конструктором стрелкового оружия на Тульском оружейном заводе и в 1920—1921 годах разработал свой первый самозарядный пистолет под 7,65 мм патрон Браунинга. 29 мая 1923 года Артиллерийский комитет, на основании полигонных испытаний нескольких образцов оружия, дал заключение о том, что пистолет системы Коровина имеет преимущества перед прочими системами пистолетов с точки зрения постоянной готовности к бою, безопасности обращения, надёжности функционирования механизмов, в связи с чем пригоден для вооружения командного состава Красной Армии. Вместе с тем, большая масса (915 г) и сложная для производства конструкция явились недостатками, не позволившими принять пистолет на вооружение.

По заказу спортивного общества «Динамо», курируемого НКВД СССР, Коровин разработал вариант пистолета под использовавшийся тогда во многих странах в качестве боеприпаса к оружию самообороны патрон 6,35x15 мм. При этом конструктор, не удовлетворённый характеристиками стандартного патрона Браунинга, усовершенствовал боеприпас, при тех же габаритах патрона разместив в нём более мощный пороховой заряд, что позволило увеличить начальную скорость пули с 200 до 228 м/с. В 1926 году этот образец «гражданского» личного оружия начал выпускаться под наименованием ТК (Тульский Коровина).

Продолжая работу над совершенствованием пистолета, в 1927 году конструктор вновь переделал его под калибр 7,65 мм, а в 1929 году — под калибр 7,62 мм. Данный образец, наряду с разработками С. А. Прилуцкого, Ф. В. Токарева и несколькими моделями Вальтера участвовал в конкурсе 1930 года. Пистолет Коровина превзошёл все образцы по меткости стрельбы, но состоял из самого большого количества деталей (56) и оказался менее надёжным в неблагоприятных условиях эксплуатации (отказ при запылении). В связи с этим предпочтение было отдано более лёгкому по массе, компактному по габаритам и простому в сборке и разборке пистолету Ф. В. Токарева, который в том же году был принят на вооружение под наименованием ТТ.

Также в 1930 году Коровин сконструировал пистолет-пулемёт (названный автором «пистолет-карабин») под пистолетный патрон калибра 7,62 мм, который участвовал в конкурсе образцов данного вида стрелкового оружия вместе с разработками В. А. Дегтярёва, И.Н. Колесникова, С. А. Прилуцкого и Ф. В. Токарева. Конструкция Коровина основывалась на новом для того времени принципе действия автоматики за счёт отвода пороховых газов из ствола, однако из-за отказов при испытаниях не выдержала конкуренции: лучшим признали образец В. А. Дягтярёва, который, после доработки, в 1934 году был принят на вооружение РККА под наименованием ППД-34.

Приказом Наркома обороны и Наркома оборонной промышленности СССР от 17 мая 1938 года был объявлен конкурс на проектирование нового образца 7,62-мм самозарядного пистолета (вместо пистолета ТТ) для вооружения военнослужащих автобронетанковых войск. Во время полигонных испытаний, проведённых в марте 1939 года, образец Коровина был назван одним из лучших (вместе с образцами конструкторов П. В. Воеводина, И. И. Ракова и Ф. В. Токарева). Сравнительные испытания доработанных образцов начались весной 1941 года, однако конкурс не был завершён из-за начала Великой Отечественной войны.

Во время войны Коровин продолжал работать на Тульском оружейном заводе, где по заданию командования разработал упрощённые варианты 82-мм миномёта БМ-37 и пистолета-пулемёта собственной конструкции. Основной особенностью пистолета-пулемёта Коровина образца 1941 года являлась исключительная технологическая простота производства: практически все основные детали, за исключением ствола и затвора, представляли собой штампо-сварные конструкции, что в условиях военного времени позволяло выпускать его на любом машиностроительном предприятии, имевшем прессо-штамповочное оборудование мощностью до 50-80 тонн. Ускоренное производство этого оружия было налажено на нескольких предприятиях города специально для вооружения Тульского рабочего полка численностью 1300 человек. 30 октября 1941 года ополченцы с пистолетами-пулемётами Коровина приняли первый бой с наступающими танковыми частями вермахта на окраинах Тулы.

В самом конце войны Коровин участвовал в конкурсе по разработке первого отечественного автомата под промежуточный патрон 7,62 мм и впервые в мире сконструировал прототип автоматического оружия в компоновке «булл-пап». Однако, сопровождавшие новаторство технические трудности помешали развитию этой идеи: победителем конкурса был признан образец М. Т. Калашникова, ставший основой для принятого на вооружение Советской Армии в 1949 году АК.

После Победы С. А. Коровин принял участие в новом конкурсе по созданию пистолета, который должен был заменить ТТ, и вёл разработки параллельно с П. В. Воеводиным, И. И. Раковым, Н. Ф. Макаровым, Ф. В. Токаревым и другими конструкторами. Подготовленные образцы прошли полигонные испытания, по итогам которых лучшие характеристики показал прототип Макарова — будущий ПМ.

Продолжить работу конструктору Коровину помешала смерть, наступившая в 1946 году.

Награды

• Орден Красной Звезды,
• Орден «Знак Почёта»,
• Медаль.

В источниках называется медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», однако на единственной известной фотографии С. А. Коровина с наградами рядом с орденом «Знак Почёта» изображена медаль «За оборону Москвы». Возможно, за свой вклад в победу конструктор был удостоен обеих наград.

Литература

• Монетчиков С. [weaponland.ru/publ/korovin_otechestvennyj_talant_s_belgijskim_akcentom/11-1-0-118 Коровин - отечественный талант с бельгийским акцентом] (рус.) // Братишка : журнал. — 2002. — Июнь.

Ссылки

• [www.megasword.ru/index.php?pg=1012 С. А. Коровин на сайте megasword.ru]
• [bg-znanie.ru/article.php?nid=28965 С. А. Коровин на сайте БГ-Знание. Ру]
• [www.kbptula.ru/rus/kbp/oldbosss/f09.htm КБП. Руководство и знаменитые оружейники.]
• [www.poisk-pobeda.ru/forum/index.php?action=printpage;topic=716.0 Конструкторы оружия Великой Отечественной]
• [vintovki.1234.kiev.ua/index/pistolety_i_revolvery_str1/0-2 История советского стрелкового оружия]

Отрывок, характеризующий Коровин, Сергей Александрович

– Нет, папенька, вы простите меня, ежели я сделал вам неприятное; я меньше вашего умею.
«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.