Коровин, Фёдор Иванович
| Фёдор Иванович Коровин | ||||
| ректор Московского государственного института культуры | ||||
| Начало полномочий: | ||||
|---|---|---|---|---|
| Окончание полномочий: | ||||
| Предшественник: | ||||
| Преемник: | ||||
| Учёное звание: | ||||
| Награды: |
| |||
Фёдор Иванович Коровин (1908—1976) — видный советский работник культуры, ректор Московского государственного института культуры в 1958—1976 годах.
Биография
Фёдор Иванович Коровин родился 10 марта 1908 года.
С 1958 года и до самой смерти бессменно руководил Московским государственным библиотечным институтом, преобразованном в апреле 1964 года в Московский государственный институт культуры (МГУКИ). Внёс большой вклад в развитие руководимого им вуза: организовал постройку нового студенческого общежития и столовой, создание типографии, клуба, архива. За время его руководство Московским государственным институтом культуры было создано множество кафедр художественной направленности: актёрского мастерства, театральной режиссуры, хорового дирижирования, народных инструментов, фортепиано, хореографии, кинофоторежиссуры, культуры речи, оркестрового дирижирования, теории и истории музыки, клубных массовых представлений. Кроме того, Коровин активно занимался продвижением института в регионах, в 1967 году был создан Тамбовский филиал Московского государственного института культуры, в 1972 году — Орловский филиал Московского государственного института культуры. С 1975 года институт являлся научно-методическим центром по проблемам высшего библиотечного образования в СССР[1].
Параллельно с руководством институтом культуры Фёдор Иванович Коровин занимал пост заместителя министра кинематографии РСФСР. За заслуги в области культуры ему было присвоено почётное звание заслуженного работника культуры РСФСР[2].
Скончался 20 сентября 1976 года, похоронен на Пенягинском кладбище в городе Красногорске Московской области.
Был также награждён двумя орденами «Знак Почёта» и рядом медалей[2].
Напишите отзыв о статье "Коровин, Фёдор Иванович"
Примечания
- ↑ [utc-mguki.ru/info/rukovoditeli-universiteta/ Руководители университета] (рус.). Московский государственный институт культуры. Проверено 23 мая 2001.
- ↑ 1 2 [kzdocs.docdat.com/docs/index-36515.html?page=10 Алфавитный список фондообразователей] (рус.). Главное архивное управление Москвы.. Проверено 23 мая 2001.
Отрывок, характеризующий Коровин, Фёдор Иванович
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
