Королевство Ирландия

Королевство Ирландия
ирл. Ríocht na hÉireann англ. Kingdom of Ireland
Королевство
← 1541 — 1 января 1801 →   →
Королевский штандарт Ирландии Герб Королевства Ирландия
Столица	Дублин
Язык(и)	Ирландский, английский
Площадь	84 000 км²
Форма правления	Монархия
Король
- 1542—1547	Генрих VIII
- 1760—1800	Георг III
История
-  1541	Образование
-  1649	Присоединение к Английскому Содружеству
-  1653	Образование Содружества Англии, Шотландии и Ирландии
-  1660	Восстановление Королевства Ирландия
- 1 января 1801	Объединение с Великобританией
Преемственность
← Лордство Ирландии Соединённое Королевство Великобритании и Ирландии →

К:Появились в 1541 годуК:Исчезли в 1801 году

Короле́вство Ирла́ндия (ирл. Ríocht na hÉireann; англ. Kingdom of Ireland) — ирландское государство, которое существовало с 1541 по 1800 год и занимало весь остров Ирландия. 1 января 1801 года Ирландия и Великобритания объединились, создав Соединённое Королевство Великобритании и Ирландии.

Провозглашение королевства

В соответствии с Актом Короны Ирландии, утверждённым Ирландским парламентом в 1542 году, Ирландия становилась королевством, а король Англии Генрих VIII, носивший до этого, как и его предшественники, титул повелителя Ирландии, провозглашался королём Ирландии, первым с 1169 года. Прекращало своё существование Лордство Ирландии, созданное в 1171 году после завоевания Ирландии Генрихом II, благословлённым на это папской буллой Laudabiliter, изданной в 1155 году папой Адрианом IV.

Управление государством

Главой государства являлся английский монарх. Главой исполнительной власти и представителем английского короля был Лорд-Представитель, впоследствии Лорд-Лейтенант. На эту должность назначались как правило знатные английские дворяне, хотя несколько раз это место занимали и ирландцы. В XVIII веке значение этого поста стало уменьшаться и ведущую роль стал исполнять Генеральный Секретарь Ирландии. Законодательным органом Королевства Ирландия являлся двухпалатный парламент, созданный по английскому образцу и состоявший из палаты Лордов и палаты Общин. Полномочия парламента Ирландии были существенным образом ограничены целым рядом законодательных актов, главным образом — Актом Пойнинга, предложенным Лордом-Представителем Эдуардом Пойнингом в 1492 году, после окончания войн Алой и Белой розы.

С 1693 года католики, а также представители таких ветвей протестантизма, как баптизм, пресвитерианство и методизм не допускались в состав парламента, а их права были в значительной мере ограничены серией законов, с 1728 по 1793 годы они даже не имели избирательных прав.

См. также

• Здание Ирландского Парламента

Отрывок, характеризующий Королевство Ирландия

– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…