Парижская национальная опера
Пари́жская национа́льная о́пера, чаще сокращённо Парижская опера (фр. Opéra National de Paris, Opéra de Paris) — государственное учреждение во французской столице, занимающееся развитием оперного, балетного и классического музыкального искусства.
В настоящее время Парижская национальная опера владеет двумя театральными зданиями — Оперой Гарнье и Оперой Бастилии:
- театр, во французском произношении называемый Опера́ Гарнье, был открыт 5 января 1875 года; в нём также располагается балетная школа[1], существующая с 1713 года и считающаяся самой старой в Европе;
- Опера Бастилии открыта в канун двухсотлетия взятия Бастилии — 13 июля 1989 года, это самое большое сооружение на площади Бастилии, оно возведено напротив того места, где стояла парижская крепость.
С возведением здания театра Бастилии в первом здании ставятся преимущественно балеты и классические оперы.
История
Парижская опера существует на протяжении более чем четырёх столетий на сценах различных театров. В 1669 году получила официальный статус и название — «Королевская академия музыки» (фр. Académie Royale de musique). В 1671 году она была объединена с Королевской академией танца и стала именоваться Королевской академией музыки и танца[2].
После Великой французской революции Парижская опера несколько раз меняла своё название («Театр Искусств», «Театр республики и Искусств», «Театр Оперы»); после коронования Наполеона Бонапарта именовалась Императоской академией музыки, а с реставрацией Бурбонов ей было возвращено прежнее название — «Королевская академия музыки и танца»[2]. В 1871 году, после установления республики, театр получил название «Гранд-Опера́»[2].
После покушения на жизнь Наполеона III 14 января 1858 года в здании старой оперы на улице Лё Пёлетье́ (Le Peletier) император отказался его посещать и потребовал построить новое здание. Был объявлен конкурс на лучший проект, и победителем стал никому не известный тридцатипятилетний Шарль Гарнье.
«Опера» в конце XVII века в Париже являлась официальным придворным театром. В сравнении с театром «Комеди Франсэз», имевшего равный статус, но в отличие от Оперы получавшего королевские субсидии, находилась в гораздо более тяжёлом материальном положении. В конце XVIII века в Париже, как контркультура придворной, возникает Опера комедии (Opéra-Comique), ориентирующаяся на буржуазные слои. В XIX столетии у аристократии ослабевает интерес к оперным постановкам, и опера, также найдя поддержку у парижских городских слоёв, развивается параллельно с Оперой комедии, в Гранд Опера. Из танцевальных оперных партий, всегда весьма значимых на французской оперной сцене, развивается в самостоятельное направление театрального искусства — балет. Парижская опера сохранила до наших дней значимость одного из «национальных» видов искусства.
Важнейшие премьеры
Опера
- 1774 — «Ифигения в Авлиде» Кристофа Виллибальда Глюка
- 1779 — «Ифигения в Тавриде» Кристофа Виллибальда Глюка
- 1828 — «Немая из Портичи» Франсуа Обера
- 1829 — «Вильгельм Телль» Джоакино Россини
- 1831 — «Роберт-Дьявол» Джакомо Мейербера
- 1835 — «Жидовка» Фроманталя Галеви
- 1836 — «Гугеноты» Джакомо Мейербера
- 1838 — «Бенвенуто Челлини» Гектора Берлиоза
- 1840 — «Фаворитка» Гаэтано Доницетти
- 1847 — «Иерусалим» Джузеппе Верди
- 1849 — «Пророк» Джакомо Мейербера
- 1855 — «Сицилийская вечерня» Джузеппе Верди
- 1861 — «Тангейзер» Рихарда Вагнера
- 1865 — «Африканка» Джакомо Мейербера
- 1867 — «Дон Карлос» Джузеппе Верди
- 1884 — «Манон» Жюля Массне
- 1885 — «Сид» Жюля Массне
- 1902 — «Пеллеас и Мелизанда» Клода Дебюсси
- 1911 — «Испанский час» Мориса Равеля
- 1927 — «Бедный матрос» Дариуса Мийо
- 1947 — «Груди Тиресиаса» Франсиса Пуленка
- 1979 — «Лулу» Альбана Берга
- 1983 — «Святой Франциск Ассизский» Оливье Мессиана
Балет
- 1832 — «Сильфида» Жана Шнейцхоффера, балетмейстер Филиппо Тальони
- 1841 — «Жизель» Адольфа Адана, балетмейстеры Жюль Перро и Жан Коралли
- 1860 — «Бабочка» Жака Оффенбаха, балетмейстер Мария Тальони
См. также
- Список директоров Французской академии музыки
- Список директоров балетной труппы Парижской оперы
- Список солистов балетной труппы Парижской оперы
Напишите отзыв о статье "Парижская национальная опера"
Примечания
Отрывок, характеризующий Парижская национальная опера
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]