Королевство Вестфалия
| Королевство Вестфалия | |||||||||
| нем. Königreich Westphalen | |||||||||
| Сателлит Французской империи | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
| |||||||||
| Столица | Кассель | ||||||||
| Язык(и) | Официальный: немецкий, французский, также: нижненемецкий | ||||||||
| Площадь | 37 883 км² (1807—1809) | ||||||||
| Население | 1 950 724 (1809) | ||||||||
| Форма правления | монархия | ||||||||
| Правитель | Жером Бонапарт | ||||||||
| Валюта | вестфальский франк | ||||||||
| История | |||||||||
| - 9 июля 1807 | Тильзитский мир | ||||||||
| - 19 октября 1813 | Битва народов | ||||||||
Королевство Вестфалия (нем. Königreich Westphalen) — зависимое от Франции государство, существовавшее в 1807—1813 годах на территории современной Германии. Столицей королевства был Кассель, а его современный преемник — Нижняя Саксония.
Содержание
История
Королевство Вестфалии было создано декретом Наполеона I от 18 августа 1807 года из земель, лежавших между Рейном и Эльбой: среди них были значительные территории отданные Пруссией по условиям Тильзитского мира (до этого принадлежавшее Ганноверу, занятого Пруссией в 1806 году на основании Парижского договора): герцогств Магдебург, Брауншвейг-Люнебург, курфюршества Ганновер, княжеств Брауншвейг-Вольфенбюттель и Гессен-Кассель. В силу условий Тильзитского мира Наполеон приобретал господство над данными областями, но еще не находил возможным присоединить все эти земли к французской империи. Наполеон задумал создать из них зависимое от Франции государство — и таким образом на свет появилось королевство Вестфалия.
Охватывая собой пространство в 692 мили², оно имело почти 2 миллиона жителей; главным городом сделан был Кассель. Северо-восточная граница королевства проходила по реке Эльба. Государство вошло в состав Конфедерации Рейна. Здесь, как и во всей Европе, Наполеон попытался создать «образцовое государство». Королём нового государства Наполеон назначил своего младшего брата Жерома, и последний 7 декабря 1807 года [1] даровал стране конституцию, составленную по французскому образцу. По ней всё мужское население королевства обладало равными правами. Крепостное право было отменено, также произошла эмансипация евреев. Кодекс Наполеона стал действовать на территории королевства, тем самым покончив с властью гильдий, дав право на свободное предпринимательство. Была введена метрическая система мер и весов. В то же время Наполеон ввёл цензуру.
Новые законы, несравненно более справедливые и целесообразные, чем действовавшие раньше, новые, улучшенные формы управления могли если и не вполне, то в значительной степени примирить жителей страны с правительством, навязанным иноземной силой, тем более, что сознание национального единства в тогдашней Германии было еще очень слабо. Королевское правительство успело создать необходимые учреждения и организовать войско численностью в 16 000 человек.
Но этим не ограничилось еще напряжение сил страны. Отдельные провинции королевства должны были выплачивать французской империи значительные суммы в виде контрибуций и содержать на свой счет французские гарнизоны. Благодаря этому недовольство новыми порядками существовало в значительной части населения и в 1809 году, когда Наполеон начал войну с Австрией, прорвалось наружу рядом народных волнений, местами перешедших в открытое восстание. Это вызвало строгий военный режим внутри государства, а тем временем повысился и размер участия его в предприятиях императорского правительства.
Наполеон по мере продолжавшегося расширения его военных операций предъявлял все большие требования к своим невольным союзникам, и королевство Вестфалия, подчиняясь этим требованиям, должно было увеличить своё войско до 30 000, чему соответствовало и сильное повышение налогов. Государственный долг, в 1808 году равнявшийся 28 000 000 талеров, в 1809 году превысил уже 112 000 000. Казалось, император хотел вознаградить королевство за понесенные им жертвы, когда в марте 1810 года присоединил к нему всю почти территорию завоеванного им Ганновера, исключая Лауенбург; но уже вскоре большая часть этой территории была отделена от королевства и присоединена непосредственно к французской империи — прибрежные и северные департаменты Северная Эльба (столица: Штаде) и Нижняя Эльба (столица: Люнебург).
Ту же участь разделили и некоторые земли, раньше вошедшие в состав королевства Вестфалии, так что увеличение его свелось к весьма незначительным размерам: оно занимало теперь 825 миль², с населением в два с небольшим миллиона душ. Жертвы, которые приходилось нести населению на пользу империи, все увеличивались; правительство королевства должно было принять континентальную систему, не имевшую здесь, впрочем, такого пагубного влияния на экономическое развитие страны, как в других частях Германии. Вестфальское войско в количестве 24 000 человек сопровождало Наполеона в походе на Россию и разделило судьбу французской армии. Большое число вестфальских солдат погибло в Русской кампании 1812 года.
В 1813 году королевство выставило новое войско, которое в количестве 12 000 солдат участвовало в походе Наполеона в Саксонию; но в это время началось уже и массовое дезертирство вестфальцев под знамена союзников.
В сентябре 1813 года русские войска окружили Кассель и захватили его, а 1 октября 1813 года генерал-адъютант Чернышёв занявший Кассель, объявил королевство уничтоженным. После его ухода, тремя днями позже, король Жером Бонапарт в сопровождении французского отряда возвратился и сумел отбить Кассель. Но скоро русские вернулись и осадили город снова, а Лейпцигская битва (16—19 октября 1813 года) окончательно решила судьбу Вестфальского королевства.
26 октября Жером Бонапарт выступил из резиденции и направился во Францию, забирая по дороге все драгоценности из королевских замков, а через два дня в Кассель вошли русские войска, и королевство было окончательно уничтожено.
По решению Венского конгресса в 1815 году большая часть составлявших его земель была передана Пруссии.
Герб королевства
Герб отображал входившие в состав государства территории. На первой четверти изображена серебряная лошадь Вестфалии, на следующей — лев Гессена, связанный с графствами Диц, Нидда и Катценельнбоген, третья четверть изображает территории вокруг Магдебурга, последняя — комбинирует гербы Брауншвейга, Дипхольца, Люнебурга и Лаутербурга. Над гербовым щитом расположены корона Вестфалии и французский 'Великий Орёл'. Выше расположена звезда Наполеона, а также пересеченные скипетры.
Напишите отзыв о статье "Королевство Вестфалия"
Примечания
- ↑ 15 ноября 1807 по ЭСБЕ
Ссылки
- [www.lwl.org/westfaelische-geschichte/portal/Internet/ku.php?tab=pro&ID=38 Corpus juris of the Kingdom of Westphalia (constitution etc.)]
- [www.museum-kassel.de/lustik/englisch/index.php?intro=no König Lustik!? Jérôme Bonaparte and the Model State Kingdom of Westphalia. State Exhibition of Hesse 2008. Museum Fridericianum Kassel / Germany]
Отрывок, характеризующий Королевство Вестфалия
Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
