Королевство Германия

Королевство Германия
лат. regnum teutonicorum
Королевство
← 919 — 962 →
Германия в составе Священной Римской Империи в X веке
Язык(и)	немецкий, официально - латинский,
Денежная единица	денарий (пфенниг)

К:Появились в 919 годуК:Исчезли в 962 году

Королевство Германия (лат. regnum teutonicorum) — историографический термин, используемый для обозначения средневековых государств на территории современной Германии; применяется обычно к периоду 919—962 годов в истории Восточно-Франкского королевства, либо к германским территориям в составе Священной Римской Империи.

Образование королевства

В результате Верденского раздела 843 года Франкская империя была разделена на части между тремя сыновьями императора Людовика I Благочестивого, Лотарем I, Людовиком II Немецким и Карлом II Лысым. Старший, император Лотарь I, получил так называемое Срединное королевство, которое после его смерти в 855 году распалось, в свою очередь, на 3 государства (королевства Италия, Прованс и Лотарингия). Людовик II Немецкий получил Восточно-Франкское королевство (Королевство восточных франков), а Карл II Лысый — Западно-Франкское королевство (Франция).

Потомки Людовика II Немецкого управляли Восточно-Франкским королевством до начала X века. За это время они расширили территорию своего государства за счёт Лотарингии. По Мерсенскому договору 870 года Людовик II Немецкий присоединил восточную часть Лотарингии, а в 880 году по Рибмонскому договору Людовик III Младший присоединил к своим владениям и западную часть Лотарингии.

Королевство Германия: оно состояло из пяти крупных племенных герцогств — Саксонии, Баварии, Франконии, Швабии и Лотарингии, представляющих собой относительно однородные в племенном составе полунезависимые княжества. Во время правления малолетнего Людовика IV Дитя власть племенных герцогов значительно усилилась, в то время как механизмы королевской власти оказались ослабленными. Положение осложнялось непрерывными набегами венгров, полностью уничтожившими систему обороны юго-восточных границ государства. Инициатива по отражению внешней угрозы и поддержанию государственной власти перешла к региональным правителям: герцогам Баварии, Саксонии и Франконии.

В 911 году со смертью короля Людовик Дитя угасла восточнофранкская ветвь Каролингов. Главным претендентом на королевство, согласно древнегерманскому обычаю, был король Западно-Франкского королевства Карл III Простоватый, однако германская знать отказалась признать его права, решив избрать нового короля из числа герцогов королевства. Первоначально корона была предложена самому могущественному из герцогов — герцогу Саксонии Оттону I Светлейшему, однако 75-летний герцог отказался от престола. В итоге, в ноябре 911 года в Форхгайме новым королём был избран герцог Франконии Конрад. Его выбор был поддержан герцогами Саксонии, Баварии и Швабии. Однако недолгое правление Конрада I привело к тому, что центральная власть практически перестала контролировать положение дел в герцогствах, а Лотарингия отделилась от Восточно-Франкского королевства и перешла под управление королей Западно-Франкского королевства.

Конрад умер в 918 году, после чего в мае 919 года новым королём был избран герцог Саксонии Генрих I Птицелов.

Однако часть феодалов не признала Генриха, избрав королём герцога Баварии Арнульфа Злого. В летописной записи об этом факте впервые было упомянуто выражение «Королевство Германия» (лат. regnum teutonicorum): «Арнульф, герцог Баварии, был избран править германским королевством» (лат. Baiuarii sponte se reddiderunt Arnolfo duci et regnare ei fecerunt in regno teutonicorum), поэтому 919 год нередко считается моментом возникновения на месте Восточно-Франкского королевства нового государства — королевства Германии.

Территория, подвластная Арнульфу Злому, фактически сводилась к Баварии и окрестностям, а в 921 году Арнульф Злой вынужден был признать королём Генриха I Птицелова. Генрих I и его потомки не использовали название «королевство Германия». Например, уже в том же 921 году при подписании Боннского договора Генрих I именовался королём восточных франков (лат. rex Francorum orientalium).

Германское королевство при Людольфингах

К 921 году Генриху I удалось добиться признания своего королевского статуса у герцогов Баварии и Швабии. В этом же году Генрих заключил в Бонне договор с королём Западно-Франкского королевства Карлом Простоватым, причём Карл называл его «своим другом, восточным королём», а Генрих его — «Божьей милостью королём западных франков». Несмотря на такие любезности, Генрих воспользовался усобицами на Западе, чтобы присоединить Лотарингию к Германии: беспокойный и непоседливый герцог Гизельберт был усмирён и попал в плен к Генриху, который не только не лишил его герцогства, но даже выдал за него замуж свою дочь Гербергу в 928 году. Этим был сделан важный шаг: немецкие племена соединились в одно государство, которое составляло связное целое, несмотря на то, что носило характер федерации.

За время своего правления Генриху удалось расширить территорию Германского королевства на восток за счёт завоевания территорий, заселённых славянами. На месте захваченных территорий он основал несколько марок для защиты своих владений от набегов славян. Также Генриху удалось защитить Германию и от набегов венгров и датчан.

Генрих I умер в 936 году. Ему наследовал старший сын от второго брака — Оттон I Великий.

В первые годы своего правления Оттону пришлось усмирять восстания германской знати. Во время его правления Германское королевство значительно укрепилось: были отражены набеги венгров (битва на реке Лех в 955 году), началась активная экспансия в сторону славянских земель Поэльбья и Мекленбурга. Завоевания сопровождалось энергичной миссионерской деятельностью в славянских странах, Венгрии и Дании. Церковь превратилась в главную опору королевской власти в Германии. Племенные герцогства, составлявшие основу территориальной структуры Восточно-Франкского королевства, при Оттоне I были подчинены центральной власти. К началу 960-х годов Оттон стал наиболее могущественным правителем среди всех государств-наследников империи Карла Великого и приобрёл репутацию защитника христианской церкви.

В 951 году Оттон предпринял поход в Итальянское королевство, поводом к которому послужил захват маркграфом Беренгаром II Иврейским молодой вдовы короля Италии Лотаря, Адельгейды. Беренгар не смог оказать сопротивление Оттону и даже не сумел уберечь свою пленницу, нашедшую возможность убежать из своего заточения. У Адельгейды в Италии были свои приверженцы и, к тому же, она обладала такими личными достоинствами, что вдовый Оттон предложил ей вступить с ним в брак. Их свадьба состоялась в том же году в Павии. С Беренгаром Оттон справился без особых затруднений, тот явился к нему в Магдебург, чтобы изъявить свою покорность, и получил в лен от Оттона королевство Италия.

Но в 961 году Оттон был вынужден предпринять второй поход в Италию, поскольку Беренгар был не способен долго выносить положение вассала короля Германии. В Италию Оттона призывал сидевший на папском престоле Иоанн XII, притесняемый Беренгаром. Когда Оттон пришёл с войском в Италию, могущество Беренгара разлетелось в прах: собранное им войско разбежалось и Оттон беспрепятственно явился под стены Рима.

Принят Оттон был наилучшим образом: в воскресенье 2 февраля 962 года после торжественной встречи папа вручил ему императорскую корону в церкви святого Петра, а император обещал возвратить прежние церковные владения пап. Эта дата считается датой образования Священной Римской империи. Хотя сам Оттон I, очевидно, не намеревался основывать новую империю и рассматривал себя исключительно как преемника Карла Великого, фактически, переход императорской короны к германским монархам означал окончательное обособление Германии от Западно-Франкского королевства (Франции) и формирование нового государственного образования на основе немецких и североитальянских территорий, выступавшего наследником Римской империи и претендовавшего на роль покровителя христианской церкви.

Королевство Германия в составе Священной Римской империи

Начав претендовать на Италию, Оттон I стал именовать себя уже не просто франкским королём, а, подобно Карлу Великому, «королём франкским и ломбардским» (Rex Francorum et Langobardorum). Став императором, Оттон I использовал титул «император римлян и франков» (лат. imperator augustus Romanorum et Francorum). Его преемники называли себя просто римскими императорами. Таким образом, Восточно-Франкское королевство перестало существовать. Тем не менее, многие историки называют термином «королевство Германия» немецкую часть Священной Римской империи.

Соответственно, королей, которые уже были избраны немецкими феодалами, но ещё не стали императорами, часто называют королями Германии (Rex Teutonicus или же Rex Teutonicorum). Однако, официально Оттон II назывался «римским императором» с 982 года при живом отце, Генрих II был избран как «король франкский и ломбардский», а следующих королей до коронации папой обычно называли «римскими королями» (Rex Romanorum).

Второй раз, уже не в летописи, а в официальном документе словосочетание «королевство Германия» (Regnum Teutonicorum) появилось в XI веке. Его использовала папская курия во время конфликта папы Григория с королём Генрихом IV. В XII веке название «королевство Германия» стало нередко упоминаться в иностранных источниках, а начиная с Фридриха Барбароссы — и в германских дипломатических документах.

Официальный титул «король в Германии» (лат. Rex Germaniae, нем. König in Germanien) впервые принял на себя в XVI веке император Максимилиан I, отказавшийся от походов за Альпы с целью получения императорского достоинства — он не смог прибыть в Рим для коронации, и папа Юлий II разрешил ему пользоваться титулом «избранного императора».

См. также

• Восточно-Франкское королевство
• Священная Римская империя

Литература

• Балакин В. Д. Творцы Священной Римской империи. — М.: Молодая гвардия, 2004. — 356 с. — (Жизнь замечательных людей: Серия биографий; Вып. 1095 (895)). — 5000 экз. — ISBN 5-235-02660-8.
• Бульст-Тиле Мария Луиза, Йордан Карл, Флекенштейн Йозеф. Священная Римская империя: эпоха становления / Пер. с нем. Дробинской К.Л., Неборской Л.Н. под редакцией Ермаченко И.О. — СПб.: Евразия, 2008. — 480 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-8071-310-9.
• Тейс Л. Наследие Каролингов. IX — X века / Перевод с французского Т. А. Чесноковой. — М.: «Скарабей», 1993. — Т. 2. — 272 с. — (Новая история средневековой Франции). — 50 000 экз. — ISBN 5-86507-043-6.
• Егер О.. Всемирная история: в 4 томах. — СПб.: Специальная литература, 1997. — Т. 2: Средние века. — 690 с. — 5000 экз. — ISBN 5-87685-085-3.

Отрывок, характеризующий Королевство Германия

В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.