Королевство Лаос

Королевство Лаос
лаос. ພຣະຣາຊອານາຈັກລາວ
Королевство
← 1949 — 1975 →
Флаг Герб
Гимн Пхенг Сат Лао
Столица	Вьентьян, Луангпхабанг (королевская резиденция)
Язык(и)	Лаосский язык
Денежная единица	Лаосский кип
Площадь	236 800 км²
Население	3,1 млн. чел.
Форма правления	Конституционная монархия
Король Лаоса
- 1949-1959	Сисаванг Вонг
- 1959-1975	Саванг Ватхана

К:Появились в 1949 годуК:Исчезли в 1975 году

Королевство Лаос (лаос. ພຣະຣາຊອານາຈັກລາວ) — государство в Юго-Восточной Азии, существовавшее с 1949 по 1975 годы.

История создания

В течение многих веков на территории современного Лаоса существовали в основном отдельные княжества — либо независимые, либо подчинявшиеся одному из соседних крупных государств. Единой административной сущностью Лаос стал во времена Французского Индокитая: генерал-губернатор Поль Думер создал протекторат Французский Лаос, состоявший из королевства Луангпхабанг и девяти провинций, вместе подчинявшихся французскому верховному резиденту, который в свою очередь подчинялся напрямую генерал-губернатору Индокитая.

В годы Второй мировой войны Режим Виши заключил соглашение с правительством Японии, в соответствии с которым на территории Французского Индокитая были размещены японские войска. 9 марта 1945 года японские войска устроили военный переворот и свергли французскую администрацию в Индокитае; 4 апреля 1945 года под давлением японцев король Луангпхабанга Сисаванг Вонг провозгласил независимость Лаоса.

По окончании войны французы попытались восстановить в Индокитае довоенное положение, однако Вьентьян взял твёрдый курс на независимость. В Лаосе движение Лао Иссара свергло монархию и попыталось установить республику.

В результате военных действий французы в 1946 году вернули королю трон. Пытаясь сохранить прежнюю колониальную систему под новым флагом, правительство Франции создало в октябре 1946 года Французский Союз, одним из ассоциированных членов которого 23 декабря 1947 года стал Лаос. 19 июля 1949 года Лаос получил самоуправление, став ассоциированным членом Индокитайской Федерации.

В 1950—1953 годах королевское правительство реорганизовало управление страной, создало армию, открыло посольства в США, Великобритании и Таиланде. В сентябре 1953 года французские представители передали последние свои полномочия представителям королевских властей Лаоса, и 22 октября 1953 года было подписано Соглашение о дружбе и сотрудничестве между Лаосом и Францией, признававшее Лаос полностью независимым государством.

Неустойчивые коалиции

После обретения независимости за власть над Лаосом стали бороться три группировки: «нейтралисты», группирующиеся вокруг принца Суванна Фума, «правые», группирующиеся вокруг принца Бун Ума из Тямпассака, и «левые», объединённые в «Патриотический фронт Лаоса» во главе с Кейсон Фомвиханом и принцем Суфанувонгом.

После франко-лаосского соглашения 1953 года Лаос стал конституционной монархией: королём был Сисаванг Вонг, а премьер-министром — принц Суванна Фума. Подписанты Женевских соглашений 1954 года обязались уважать суверенитет, независимость, территориальное единство и целостность Лаоса. Однако 21 июля 1954 года президент США Дуайт Эйзенхауэр заявил, что Соединённые Штаты «не считают себя связанными» решениями, которые были приняты конференцией в Женеве. 8 сентября 1954 года в Маниле был подписан договор о создании военного блока СЕАТО (Лаос в него не вошёл). Государственный секретарь США Дж. Ф.Даллес заявил, что США будут «защищать Лаос в соответствии с Манильским договором, бороться против деятельности коммунистов».

Ещё весной 1953 года в Лаосе появились первые «освобождённые зоны», которые контролировались Народно-освободительной армией Лаоса. В середине 1950-х НОАЛ контролировала провинции Самныа, Пхонгсали, а также — частично — Сиангкхуанг и Луангпхабанг.

В апреле 1956 года вьентьянское королевское правительство возглавил принц Суванна Фума. 10 апреля 1956 года Суванна Фума и Суфанувонг подписали коммюнике и декларацию по кругу вопросов, касающихся политического урегулирования в стране. По итогам этих соглашений в апреле 1957 года Суванна Фума заявил о сформировании правительства с участием представителей Патриотического фронта.

С мая 1957 года по осень 1958 Лаос сотрясали острые политические кризисы. В итоге с помощью ЦРУ к власти пришло правительство, которое выражало интересы крайне правых кругов, возглавил его один из богатейших феодалов — Фуи Сананикон. В феврале 1959 года Сананикон объявил об отказе от решений Женевского совещания 1954 года и обратился за поддержкой к США. В сентябре 1959 года правительство Фуи Сананикона обратилось в Совет безопасности ООН с жалобой на агрессию со стороны ДРВ, и США не замедлили выразить стремление «взять Лаос под защиту», однако комиссия ООН не выявила доказательств, которые бы свидетельствовали об агрессии против Лаоса со стороны Демократической республики Вьетнам. Тем временем «правые» начали охоту на руководителей Патриотического фронта Лаоса. Были арестованы Суфанувонг, Фуми Вонгвичит и другие руководители; они остались живы лишь благодаря тому, что совершили побег.

Тем временем на полях сражений правительственная армия терпела поражение за поражением. НОАЛ взяла под контроль свыше половины территории страны. В конце января 1961 года в Каире состоялась чрезвычайная сессия Совета Организации солидарности народов Азии и Африки, которая приняла специальную резолюцию по Лаосу. В резолюции осуждались агрессивные действия США и одобрялось предложение о созыве международного совещания для урегулирования лаосского вопроса. В такой обстановке в Вашингтоне сочли, что лучше согласиться на нейтралитет Лаоса, нежели «потерять окончательно страну, допустив полный контроль левых сил». 23 марта 1961 года на пресс-конференции президент США Дж. Ф.Кеннеди заявил, что США стремятся к миру, а не к войне в Лаосе.

16 мая 1961 года в Женеве открылось Совещание по Лаосу, в котором участвовали делегации Лаоса, ДРВ, Камбоджи, СССР, США, Великобритании, Франции, КНР, Индии, Польши, Канады, Бирмы, Таиланда и Южного Вьетнама. Лаос представляли три основные политические силы — «левые», «правые» и «нейтралисты». в результате 23 июня 1962 года было сформировано трёхстороннее Правительство национального единства, в которое вошли 11 «нейтралистов» и по 4 представителя от «левых» и «правых». 23 июля 1962 года страны — участницы Совещания приняли Декларацию о нейтралитете Лаоса и Протокол к Декларации, который предусматривал установление срока вывода с территории Лаоса иностранных войск и военного персонала, запрещал военные поставки за исключением вооружения обычного типа, необходимого для национальной обороны.

Гражданская война

Вскоре после подписания Женевского соглашения 1962 года генерал Сихо — начальник военной полиции и агент ЦРУ — сколотил специальную группу для расправы над патриотами. В апреле 1963 года были убиты министр иностранных дел Киним Фолсен и ряд других деятелей, принадлежавших к «нейтралистам». В апреле 1964 года «правые» во главе с генералами Купраситом Абхаем и Сихо совершили государственный переворот. Путчисты ввели во Вьентьяне чрезвычайное положение, власть перешла в руки т. н. «революционного комитета». С приходом к власти военных возобновились боевые действия против районов, контролируемых «Патет Лао», одновременно американская авиация приступила к бомбардировке юго-восточных районов страны, где проходила т. н. «Тропа Хо Ши Мина».

Не желая огласки вмешательства США в эту гражданскую войну (которое было нарушением нейтралитета Лаоса), ЦРУ подготовило отряды из примерно 30 тыс. лаосцев, преимущественно мяо (хмонгов), во главе с генералом Ванг Пао, по происхождению мяо. Эта секретная армия активно поддерживалась авиацией США. В свою очередь, регулярная северовьетнамская армия активно участвовала в боях на стороне Патет Лао, что скрывалось правительством Северного Вьетнама.

Кульминацией боевых действий стало вторжение в январе-феврале 1971 года американских и южновьетнамских войск в Лаос в районе дороги № 9. Разгром американо-сайгонской группировки в прессе тех лет назвали «лаосским вариантом Дьенбьенфу».

В октябре 1972 года начались переговоры между вьентьянской администрацией и Патет Лао. 27 января 1973 года в Париже было подписано Соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме, что поспособствовало позитивному развитию событий в Лаосе. 21 февраля 1973 года во Вьентьяне было подписано Соглашение о восстановлении мира и достижении национального согласия в Лаосе, вступившее в силу в полдень 22 февраля. В апреле 1974 года были учреждены коалиционные органы власти: Временное правительство национального единства во главе с Суванна Фумой, и Национальный политический коалиционный совет во главе с Суфанувонгом.

Создание ЛНДР

25 апреля 1975 года в Саваннакхете прошло секретное совещание правых политических лидеров и генералов, которые договорились совместными усилиями свергнуть коалиционное правительство. Переворот был назначен на утро 11 мая. Однако мятеж не прошёл. Выявилась прямая связь заговорщиков с посольством США во Вьентьяне и Управлением международного развития (USAID). 1 мая 1975 года во Вьентьяне и других городах состоялись митинги, участники которых требовали устранения реакционеров из государственных органов и армии, прекращения американского вмешательство в дела Лаоса.

23 августа 1975 года во Вьентьяне была учреждена народная администрация. 2 декабря 1975 года было провозглашено образование Лаосской Народно-Демократической Республики.

Социально-экономическое развитие

Королевство Лаос было преимущественно аграрной страной. Развитие промышленности тормозилось в том числе гражданской войной. Преобладали мелкие крестьянские хозяйства, а в ряде районов сохранялось подсечно-огневое земледелие. Основными культурами к 1975 году были рис и кукуруза. . Также выращивались табак, кофе, хлопок, опийный мак, картофель, соя, маниок, цитрусовые и масличные. На экспорт шла продукция лесной промышленности - например, бензой. Плантации гевеи не получили развития. Промышленных объектов было очень мало - оловянная шахта Фонтиу (добытая руда шла на экспорт в непереработанном виде), цементный завод, хлопкоочистительная фабрика во Вьентьяне, мелкие предприятия легкой промышленности. В период независимости сильно развилась гидроэнергетика - к 1975 году в стране функционировали 6 крупных электростанций. Также в королевстве быстро рос автомобильный парк: в 1948 году в стране было 300 машин, в 1975 году уже 18 тыс. автомобилей. Железных дорог не было.

Источники

• М. Ильинский. «Индокитай. Пепел четырёх войн» — Москва: «Вече», 2000. ISBN 5-7838-0657-9

Отрывок, характеризующий Королевство Лаос

– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.