Королевство Польское

	Королевство Польское
	польск. Królestwo Polskie
	королевство
	; Образование польского королевства (992—1025)
Столица	Гнезно, Краков, Варшава
Язык(и)	польский; латинский (письменный)
Религия	Католицизм
Династия	Пясты, Ягеллоны и др.
	История
- 18 апреля 1025	Коронация Болеслава I
- 1138	«Статут Болеслава Кривоустого»
- 20 января 1320	Коронация Владислава I Локетка
- 14 августа 1385	Кревская уния
- 1 июля 1569	Люблинская уния

У этого термина существуют и другие значения, см. Королевство Польское (значения).

К:Появились в 1025 году К:Исчезли в 1795 году

Королевство Польское — западнославянское государство в северо-восточной части Центральной Европы, образовавшееся в 1025 году, когда первым из великопольских князей был коронован Болеслав I Храбрый. В 1569 году Королевство Польское было объединено с Великим княжеством Литовским в федеративное государство Речь Посполитую, в составе которого просуществовало до третьего раздела Речи Посполитой (1795).

В 1025—1370 годах во главе королевства стояли Пясты, в 1385—1572 годах Ягеллоны.

До 1025 года

Основная статья: Княжество западных полян

Первым достоверно известным правителем Польши был великопольский князь Мешко I из рода Пястов (960—992); при нём в 966 году начался процесс христианизации страны по западному обряду.

В 999 году его сын Болеслав I Храбрый отнял у Чехии будущую Малую Польшу с Краковом; Болеслав был чешским князем с 1003 по 1004 год.

Важным направлением борьбы было Древнерусское государство. В год смерти Мешка Владимир Святославич захватил Червенские города. Но затем против Владимира выступил его сын Святополк туровский (1013), женатый на дочери Болеслава, а после смерти Владимира Болеслав поддержал Святополка против его брата Ярослава и за помощь в овладении Киевом получил назад червенские грады.

История

До «Статута Болеслава Кривоустого» (1138)

После смерти Болеслава (1025) от Польши обособились Поморье и Мазовия, где утвердились местные династии. Произошло вторжение в 1038 году чешского князя Бржетислава I, который захватил Гнезно, вывез мощи Святого Войцеха-Адальберта и вновь присоединил Силезию к владениям чешской короны. Казимир I Восстановитель с помощью германского императора Генриха III в 1039 году утвердил свою власть в Польше, но ценой стало признание Польшей сюзеренитета Священной Римской империи.

В 1042 году Казимир женился на сестре великого князя киевского Ярослава, Добронеге (в крещении — Марии). С помощью русских войск Казимиру удалось возвратить под власть Польши Мазовию в 1047 году. Позиция императора, однако, не позволила вернуть князю Поморье: лишь Восточное Поморье признало власть Польши, а Западное Поморье осталось в составе империи. В 1054 году польскому государству ценой уплаты дани Чехии была возвращена Силезия.

Правнук Болеслава I Болеслав II Смелый (1058—1079) также смог вмешаться во внутренние дела Руси, выступив на стороне женатого на его тётке Изяслава Ярославича после киевского восстания 1068 года.

Болеслав II вмешался в борьбу за инвеституру между германским императором Генрихом IV и римским папой Григорием VII. В 1072 году он отказался выплачивать дань императору и объявил о независимости Польши, а в 1074 году признал польское государство леном папского престола.

Болеслав III Кривоустый (1102—1138) одержал победу в борьбе за власть, разбив в 1109 году 10-тысячную армию Генриха V в Глогувской битве. В 1122 году присоединил к Польше практически всё Поморье. Согласно «Статуту Болеслава Кривоустого» (1138), Польша была разделена между четырьмя сыновьями с титулом великого князя и великокняжеским уделом (часть Великой Польши с Гнезно и Малая Польша с Краковом) за старшим. Образуется ряд княжеств: Куявия, Мазовия, Силезия, Поморье, Сандомир и т. д.

До коронации Владислава I (1320)

В 1181 году князь Западного Поморья признал себя вассалом Фридриха I Барбароссы.

В ходе борьбы за власть после гибели первого галицко-волынского князя Романа в битве с поляками (1205) краковскому князю Лешко Белому на протяжении долгих лет удавалось оказывать существенное влияние на борьбу за власть в Галиции и на Волыни.

В XIII веке, с образованием великого княжества Литовского, польские князья, прежде всего мазовецкие, стали вынуждены защищаться от их нападений. В 1226 году мазовецкий князь Конрад призвал Тевтонский орден для борьбы с пруссами, после чего в течение нескольких лет орден занял Пруссию и стал представлять непосредственную опасность для самой Польши.

В 1241 году в Польшу вторглись монголы, разорили основные города южной части страны, нанесли полякам несколько поражений, особенно тяжёлое под Лигницей.

После утверждения в Галиче династии Романовичей (1239) Польша стала жертвой нескольких галицко-ордынских походов: в 1259, 1282 и 1287 годах. В 1279 году Лев Данилович галицкий безуспешно претендовал на краковский престол. Галицкие князья смогли на несколько десятилетий захватить Люблин.

До Люблинской унии (1569)

В 1320 году Куявский князь Владислав Локетек (1305—1333), присоединив к своим владениям Великую Польшу, короновался в Кракове польским королём. В 1320-е годы Польша начала предпринимать попытки, наряду с Литвой, овладеть землями ослабнувшего Галицко-Волынского княжества. При его преемнике Казимире III Великом при противодействии татар в 1349 году к Польше была присоединена Галиция. В 1370 году королём Польши стал племянник Казимира — король Венгрии Людовик (Лайош) I, который издал в 1374 году Кошицкий привилей, согласно которому магнаты и шляхта были освобождены от всех повинностей, кроме военной службы и незначительного налога в 2 гроша с лана земли.

В 1384 году литовский князь Ягайло потерпел поражение от Тевтонского ордена и обязался в течение 4 лет принять католичество. В 1385 году в Креве была заключена польско-литовская уния, согласно которой Ягайло крестился по католическому обряду, ввёл католичество в качестве государственной религии в Литве, женился на польской принцессе Ядвиге и вступил на польский престол под именем Владислава II.

После поражения литовского князя Витовта в битве с татарами на Ворскле (1399) Польша оказала помощь Литве по захвату Смоленска (1405) и по борьбе с Тевтонским орденом, которому в 1410 году было нанесено решающее поражение при Грюнвальде.

Сын Ягайло Владислав III (1434—1444), король Венгрии и Польши, погиб в битве с турками под Варной.

В 1454 году по Нешавским статутам Польша превратилась в республику, где высшая власть принадлежала сейму.

В 1466 году по Второму Торуньскому миру Польша присоединила Померанию с Гданьском и обрела выход к Балтийскому морю, орден признал вассалитет от короны. Сын Казимира Владислав в 1471 году стал королём Чехии, а с 1490 года — и королём Венгрии.

В 1505 году был принят закон Nihil novi, ограничивающий власть короля в пользу шляхты.

В царствование последнего Ягеллона, Сигизмунда II Августа, Польша вступила в ливонскую войну на стороне Литвы после того, как войска последней потерпели тяжёлые поражения (Осада Полоцка (1563) и др.).

В составе Речи Посполитой

Основные статьи: Речь Посполитая, Корона Королевства Польского

Союз между двумя государствами — Королевством Польским и Великим княжеством Литовским — положивший начало федеративному государству, известному как Речь Посполитая, был заключен в 1569 году в результате Люблинской унии. По её условиям Королевству Польскому были переданы обширные территории современной Украины и Подляшье, ранее входившие в состав Великого княжества Литовского.

На протяжении примерно столетия после пресечения мужской линии династии Ягеллонов страной правили короли из шведской династии Васа, потомки Сигизмунда II Августа через сестру, Екатерину Ягеллонку.

В период Смутного времени в России (начало XVI века) династия Ваза безуспешно пыталась занять русский престол (борьба за который разворачивалась после пресечения династии Рюриковичей в 1598 году).

В 1648—1654 годах польская корона, после восстания Хмельницкого, потеряла Левобережную Украину.

После так называемого «Шведского потопа» уже в ходе русско-польской войны (1654—1667) Речь Посполитая объединила усилия с Россией против Швеции и Османской империи. На протяжении XVIII века выбор королей осуществлялся под значительным влиянием Российской империи (и её стратегических противников: Швеции и Франции).

См. также

Напишите отзыв о статье "Королевство Польское"

Примечания

Отрывок, характеризующий Королевство Польское

Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!

В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.