Шотландское королевство

Королевство Шотландия
гэльск. Rìoghachd na h-Alba, скотс Kinrick o Scotland
упразднённое королевство
←   ←   ←   ← 843 — 1707 →   →
Флаг Шотландии Герб Шотландии
Девиз In My Defens God Me Defend
Гимн Гимн Шотландии
Королевство Шотландия на карте Британских островов
Столица	Скун (до 1452 года) Эдинбург (после 1452 года)
Крупнейшие города	Глазго
Язык(и)	гэльский; шотландский
Денежная единица	Шотландский фунт
Площадь	78 782 км²
Население	1,1 млн чел (1707 год)
Форма правления	монархия

К:Появились в 843 годуК:Исчезли в 1707 году

Шотландское королевство (гэльск. Rìoghachd na h-Alba, скотс Kinrick o Scotland) — независимое государство северной Европы, существовавшее с 854 по 1707 год. Его границы изменялись на протяжении истории, но в конечном счете оно стало занимать северную часть острова Великобритания и имело общую границу с Королевством Англия. В 1603 году король Шотландии Яков VI стал королём Англии, объединив государства в личную унию. Они не были единой державой, оставаясь независимыми королевствами, имевшими общего монарха. В 1707 году, с принятием английским и шотландским парламентами Акта об Унии, два королевства образовали одно — Королевство Великобритания. С завоеванием Англией Берика в 1482 году территория Шотландского Королевства стала соответствовать современной — с востока её омывало Северное море, с севера и запада — Атлантический океан, а с юго-запада — Северный пролив и Ирландское море. Не считая севера острова Великобритания, Шотландское королевство включало в себя 791 остров.

До Эдинбурга столицами Шотландского Королевства были города Скун, Данфермлин и Стерлинг. Численность населения в 1701 году составляла 1,1 миллиона чел.

История

История Королевства Шотландия начинается в 843 году, когда Кеннет I объединил королевства пиктов и скотов. Новое государство располагалось к северу от рек Клайд и Форт. Близлежащие территории оставались независимы от Шотландии, как, например, бриттское королевство Стратклайд, а современные Лотиан и Скоттиш-Бордерс, включая Эдинбург, принадлежали сначала англам Берниции, затем Нортумбрии, и, наконец, Королевству Англия. Согласно Вильяму Мальмсберийскому, Эдгар Миролюбивый уступил Лотиан Кеннету II, с условием, что тот присягнет ему на верность. Это расширило владения Кеннета II на юг до реки Туид, что и по сей день остается южно-западной границей между Англией и Шотландией.

Конфликт с Норвегией

В 1263 году шотландские и норвежские войска столкнулись в битве при Ларгсе. Исход битвы остался неопределенным, но Шотландия по её результатам все же присоединила Гебридские острова, которые и были причиной конфликта. В 1266 году король Норвегии Магнус VI Лагабете подписал Пертский договор, в котором признавалась власть Шотландии над островами. Несмотря на это, Королевство Островов оставалось фактически независимым.

Старый союз

В 1295 году Филипп IV Красивый и Иоанн I подписали договор, который положил начало Старому Союзу, игравшему большую роль во франко-шотландских отношениях. Изначально он был предназначен для защиты от завоевательских амбиций Эдуарда I, но и впоследствии Англия представляла опасность как для Шотландии, так и для Франции, поэтому союз не распадался. Конец ему положил Эдинбургский договор, который сблизил Англию и Шотландию.

Войны за независимость

Во время Войны за независимость Шотландии большое стратегическое значение имела крепость Стерлинг. На её территории происходили такие важные события, как Битва на Стерлингском мосту и Битва при Бэннокберне. В 1320 году протест шотландского дворянства, направленный против папы (Арбротская декларация), убедил его отменить отлучение от церкви Роберта Брюса и его сторонников и аннулировать любые акты о подчинении шотландского короля английскому, так что суверенитет Шотландии снова должен был быть признан главными европейскими династиями.

Северные острова

В 1486 году территория Шотландии в последний раз серьезно увеличилась. Яков III женился на Маргарите Датской, получив Оркнейские и Шетландские острова в качестве приданого. Их сын, Яков IV, окончательно подчинил псевдонезависимое Королевство Островов, заставив их правителя, Джона II, отречься от власти и уступить Гебридские острова.

Яков IV

Правление Якова IV считается периодом культурного расцвета. Шотландия вошла в эпоху Ренессанса. Условия обучения и просвещения значительно улучшились, были основаны Сент-Эндрюсский университет в 1413 году, Университет Глазго в 1450-м и Абердина в 1494 году, в 1496 году был принят закон об образовании.

XVI век

XVI век стал веком протестантских реформ. В первой половине века учения Лютера и Кальвина не оказали большого влияния в Шотландии и были осуждены Яковом V. В то же время, казни протестантских проповедников не получили одобрения, а общество стало симпатизировать казненным. Наиболее известными стали случаи лютеранина Патрика Гамильтона и кальвиниста Джорджа Уишарта, сожжёных на костре в 1527 и 1546 годах соответственно. Казни сделали Гамильтона и Уишарта мучениками и лишь ускорили распространение их идей. В 1546 году кардинал Битон, вынесший приговор обоим, был убит группой радикально настроенных протестантов.

По вопросу реформирования Шотландской церкви Парламент провел голосование, и большинство выбрало кальвинизм, но, все же, римский католицизм не был полностью устранен и оставался силен в горной части Шотландии.

Личная уния

В 1603 году Яков VI Шотландский стал Яковом I Английским. Таким образом, Шотландия, Ирландия и Англия объединились в личную унию.

XVII век — период беспорядков и религиозного противостояния. Абсолютистская политика Карла I стала причиной создания Национального ковенанта, Епископских войн, гражданской войны в Шотландии и Войны трех королевств.

В 1651—1660 годах Шотландия была оккупирована войсками Оливера Кромвеля под предводительством Джорджа Монка.

Восстановление монархии. Славная революция. Якобиты

После смерти Кромвеля монархия была восстановлена, и на трон взошел Карл II, а после его смерти — Яков VII, его брат. Оба короля приняли католическую веру, из-за чего были непопулярны в Шотландии.

В 1689 году Вильгельм III Оранский и Мария II пришли к власти в результате Славной революции. Несмотря на то, что революция была в первую очередь английской, она также оказала большое влияние на шотландскую историю. Шотландский парламент признал Вильгельма и Марию, несмотря на то, что в стране оставалось множество сторонников Якова VII, получивших название якобитов. Они подняли несколько восстаний, даже выиграли битву при Килликранки, но вскоре предводитель восстания, Джон Грэм, был убит в сражении, а его армия потерпела поражение в битве при Данкелде. Окончательное поражение Якову VII Вильгельм нанес в битве на реке Бойн в 1690 году, а после резни в Гленко оставшиеся вожди горных кланов, наконец, хоть и неохотно, дали клятву верности Вильгельму.

Конец XVII — начало XVIII века

Это время было экономически трудным для Шотландии. Неурожай привел к голоду и депопуляции. Английский протекционизм не допускал шотландских торговцев до новых колоний, а английская внешняя политика нарушила торговлю с Францией. В результате многие шотландцы эмигрировали в Ольстер. Парламент Шотландии принял несколько экстренных мер в связи с бедственным положением экономики, в том числе создание Банка Шотландии, был принят новый Закон об упорядочивании школ, вводящий новую систему народного образования, Шотландская Компания заморской торговли пыталась торговать с Африкой и Индией, но к началу XVIII века страна все ещё находилась в состоянии кризиса. Экономика была ослаблена не только неурожаем 1690-х годов, но и неумелым руководством Проекта «Дарьен», отсутствием спроса на привезенные товары, эпидемиями болезней и гражданскими войнами, а также намеренным саботажем со стороны Ост-Индской компании, международных финансовых рынков в Амстердаме и короля Вильгельма. Считается, что почти 25 % государственного бюджета было потрачено на колонизацию Дарьена.

Государственное устройство

Кельтский период

Политическое устройство королевства отличалось значительной сложностью. В королевстве признавался единый монарх — король Шотландии, опиравшийся на вождей кланов и военно-административный аппарат. Большая часть должностей передавалась либо по наследству, либо по завещанию действующего должностного лица (обычай «танистри». Такой наследник назывался «танистом», в досл. пер. «второй после короля», от. гэльск. «tànaiste»).

Феодализм

Во время правления Давида I влияние норманнов на Шотландию усилилось, что привело к принятию в Шотландии системы престолонаследия по праву первородства. В равнинной Шотландии господствовала феодальная система, в то время как горные районы Шотландии сохранили старый кельтский уклад жизни.

Изначально шотландцы должны были быть верны прежде всего вождю своего клана или лэрду, так что Верховному Королю приходилось поддерживать с ними хорошие отношения, иначе он рисковал спровоцировать вооруженный конфликт.

Парламент Шотландии

Первые записи о Шотландском парламенте относятся к 1235 году.

Парламент Шотландии — законодательный орган, формировавшийся из трех сословий (духовенства, дворянства и бюргерства) на протяжении почти всей своей истории.

В 1639—1651 и 1689—1707 годах парламент был особенно влиятелен. Во времена правления ковенантеров он стал одним из самых могущественных в Европе. В 1651 году, когда войска Оливера Кромвеля оккупировали страну, а Шотландия была объединена с Англией в Содружество, шотландский парламент был упразднен, но был восстановлен в 1660 году после Реставрации Стюартов.

«Славная революция» вернула парламенту былое влияние.

Последнее заседание шотландского парламента было проведено 25 мая 1707 года, после чего Шотландский парламент прекратил своё существование в связи с принятием Акта об Унии.

Объединение с Англией

Шотландский монарх Яков VI вступил на английский трон в 1603 году после смерти Елизаветы I. Несмотря на общего монарха, Англия и Шотландия не стали единым государством, сохранив отдельные парламенты и администрацию.

Яков VI планировал объединить две страны (что ему не удалось осуществить), а также уничтожить кельтские традиции, сохранившиеся в Шотландском Высокогорье. Горные кланы стали подчиняться королю, была ликвидирована автономия Оркнейских островов. Парламентами обеих стран были предприняты три попытки объединить Англию и Шотландию — в 1606, 1667 и 1689 году.

Главной целью британской политики в 1702—1707 годах было обеспечение престолонаследия по ганноверской линии. После смерти короля Вильгельма в 1702 году на трон взошла Анна. В 1703 году династический союз Англии и Шотландии оказался под угрозой — в условиях изменившегося порядка престолонаследия, шотландцы не собирались признавать нового монарха Англии, и шотландский парламент в ответ на Акт о престолонаследии 1701 года издал Акт о безопасности 1704 года, согласно которому после смерти Анны парламент имел право избрать другого монарха для Шотландии. Акт одобряли многие, учитывая, что однажды общий для Англии и Шотландии монарх Карл I уже был казнен англичанами без какого-либо участия шотландцев. Проведение самостоятельной внешней политики во времена крупных европейских войн — Войны за испанское наследство и Северной войны означало для Англии возможность восстановления якобитов на шотландском престоле, а также военного или торгового союза Шотландии с другими европейскими странами, такими как Франция или Республика Соединённых провинций, что могло повредить её интересам за рубежом. С другой стороны, проект «Дарьена» вверг шотландскую экономику в кризис, и ей нужна была поддержка. Таким образом, к союзу стремились оба государства, но по разным причинам.

Королевства Англия и Шотландия прекратили своё существование 1 мая 1707 года после принятия Акта об Унии. Страны сформировали единое королевство Великобритания. Согласно Акту, в Шотландии сохранилась особая юридическая система и наследственные государственные и судебные должности, в Палате лордов Шотландию должны представлять 16 пэров, а в палате общин — 45, господствующее положение пресвитерианской церкви в Шотландии было закреплено, а также создан таможенный и валютный союз.

Флаг

Покровитель Шотландии, Андрей Первозванный, был распят на косом кресте в греческом городе Патры. Андреевский крест впервые появляется на печати шотландской гвардии в 1286 году, а появление самого флага относится к 1542 году.

В 1601 году флаг Шотландии был объединён с флагом Англии во флаге Великобритании.

• Flag of Scotland.svg

  Флаг Шотландии

• Union Jack 1606 Scotland.svg

  Шотландский вариант флага Великобритании. Ограниченно использовался в 1606—1707 годах.

• Royal Standard of Scotland.svg

  Королевское знамя Шотландии

Отрывок, характеризующий Шотландское королевство

Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.