Короленко, Григорий Федотович

Григорий Федотович Короленко
Дата рождения	20 марта 1910(1910-03-20)
Место рождения	станица Старощербиновская, Щербиновский район, Краснодарский край
Дата смерти	27 мая 1983(1983-05-27) (73 года)
Место смерти	Ейск
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1933—1955
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Григо́рий Федо́тович Короле́нко (1910—1982) — полковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1944).

Биография

Григорий Короленко родился 20 марта 1910 года в станице Старощербиновская (ныне — Щербиновский район Краснодарского края). Окончил школу, после чего работал на шахте в Сталинской области Украинской ССР. В 1933 году Короленко был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1939 году он окончил курсы младших лейтенантов, в 1941 году — курсы «Выстрел». С первого дня Великой Отечественной войны — на её фронтах. Принимал участие в боях на Северо-Западном, Воронежском, 2-м и 1-м Украинском фронтах, два раза был ранен.

С июля 1942 года полковник Григорий Короленко командовал 936-м стрелковым полком 254-й стрелковой дивизии 73-го стрелкового корпуса 52-й армии. В этом качестве участвовал в освобождении Украинской ССР, битве за Днепр. Отличился во время Уманско-Ботошанской операции. Начиная с 5 марта 1944 года, полк Короленко вёл наступление на запад, форсировав Южный Буг, Днестр и Прут, а также приняв активное участие в освобождении Умани.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 сентября 1944 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство» полковник Григорий Короленко был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

В дальнейшем Короленко участвовал в освобождении Молдавской ССР, Румынии, Польши, боях в Германии. После окончания войны Короленко продолжил службу в Советской Армии. В 1947 году он окончил курсы усовершенствования офицерского состава. В 1955 году в звании полковника Короленко был уволен в запас. Проживал в Ейске. Скончался 27 мая 1983 года.

Был также награждён тремя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 2-й степени, Отечественной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, рядом медалей.

В честь Короленко названо высшее профессиональное училище в Черкассах.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
• Герои-освободители Черкасщины. — Днепропетровск: Промiнь, 1980.
• Кубани славные сыны. — Кн. 1. — Краснодар, 1963.

Отрывок, характеризующий Короленко, Григорий Федотович

– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.