Корольков, Сергей Иванович

Сергей Иванович Корольков
Дата рождения	24 марта 1917(1917-03-24)
Место рождения	Царицын
Дата смерти	11 июля 1943(1943-07-11) (26 лет)
Место смерти	Курская область
Принадлежность
Род войск	ВВС
Годы службы	1937—1943
Звание
Часть	297-й истребительный авиационный полк
Должность	штурман полка
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Сергей Иванович Корольков (1917—1943) — военный летчик, капитан Рабоче-крестьянской Красной Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Российской Федерации (1994).

Биография

Сергей Корольков родился 24 марта 1917 года в Царицыне (ныне — Волгоград). Окончил семилетнюю школу и школу фабрично-заводского ученичества, после чего работал электриком на сталинградском заводе «Красный октябрь». В октябре 1937 года Корольков был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1938 году он окончил Борисоглебскую военную авиационную школу пилотов. С первого дня Великой Отечественной войны — на её фронтах. Принимал участие в боях на Южном, Сталинградском, Брянском, Центральном, Воронежском и Степном фронтах.

К июлю 1943 года капитан Сергей Корольков был штурманом 297-го истребительного авиационного полка 302-й истребительной авиадивизии 4-го истребительного авиакорпуса 5-й воздушной армии Степного фронта. К тому времени он совершил 268 боевых вылетов, принял участие в 49 воздушных боях, сбив 10 вражеских самолётов лично и ещё 32 — в составе группы (по другим данным, 19 вражеских самолётов лично и ещё 18 — в составе группы). Погиб в воздушном бою 11 июля 1943 года во время боёв на Курской дуге. Посмертно представлялся к званию Героя Советского Союза, но представление реализовано не было.

Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 1994 года за «мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов» капитан Сергей Корольков посмертно был удостоен высокого звания Героя Российской Федерации. Также был награждён орденом Красного Знамени.

Отрывок, характеризующий Корольков, Сергей Иванович

– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.