Королёв, Николай Кузьмич

Николай Кузьмич Королёв
Общая информация
Родился
Гражданство
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Клубная карьера*
1953—1954	Медик (Харьков)	? (?)
1954—1956	Локомотив (Харьков)	28 (2)
1956—1967	Авангард (Харьков)	327 (79)
1967—1969	Звезда (Кировоград)	69 (26)
1969—1970	Металлист	26 (3)
Тренерская карьера
1974—1975	Металлист
Почётные спортивные звания
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Никола́й Кузьми́ч Королёв (укр. Микола Кузьмич Корольов; 17 декабря 1937, Харьков, Украинская ССР, СССР — 17 сентября 2001, Харьков, Украина) — советский футболист, нападающий, игравший за харьковские команды «Локомотив» и «Авангард» (с 1967 года сменивший название на «Металлист») и «Звезду» из Кировограда. Мастер спорта СССР с 1961 года. Второй по результативности бомбардир «Металлиста» за всю историю.

Карьера игрока

Начало карьеры

Родившийся в Харькове в 1937 году Николай Королёв рано стал сиротой: в конце 1930-х годов его родители были репрессированы и воспитанием Николая и его брата занималась тётя. Николай начал играть в футбол вместе с учениками школы № 86 на Холодной Горе и, увлёкшись игрой, стал серьёзно заниматься в школе Харьковского гороно. Уже 1953 году 16-летний Николай стал играть на первенство города за команду «Медик». В 1955 году Королёв дебютирует во всесоюзных соревнованиях: он выходил на поле в составе «Локомотива», выступавшего во второй зоне Класса «Б». Новичок в первом же своём сезоне смог дважды отметиться в воротах соперников.

В 1956 году Николай Королёв вместе с большинстовом игроков «Локомотива» перешёл в «Авангард», который занял место «Локомотива» в классе «Б». Дебютировал в составе новой команды во втором матче команды 8 апреля 1956 года, выйдя на замену вместо Евгения Догадина ещё в первом тайме матча «Авангард» — «Динамо»(Таллин) 2:0. Молодой нападающий стал автором второго гола в ворота таллинцев. В том сезоне Николай принял участие в 23 матчах (в основном выходя на замену) в которых забил 4 гола (больше в том чемпионате в составе харьковчан забил только капитан Виталий Зуб).

В следующем чемпионате Королёв уже был одним из основных — он принял участие в 29 матчах (из 34). Однако тренеры команды предпочитали экспериментировать с позицией молодого футболиста: большую часть турнира он отыграл в полузащите, а в некоторых матчах был защитником. Отсюда его низкая результативность — всего 3 гола.

В следующих двух сезонах тренеры наконец определились с амплуа Королёва: большинство матчей он проводил на позиции левого крайнего нападающего. В чемпионате 1959 года «Авангард» занял третье место, получив место в классе «А». В 28 туре того чемпионате в матче с «Колхозником» из Полтавы Королёв получил первую в карьере красную карточку за удар игрока соперника.

1960—1966

В 1960 году Королёв вместе со Станиславов Костюком стал вторым бомбардиром команды (оба забили по 5 мячей; 8 забил Юрий Нестеров). Николай имел возможность забить первый гол клуба в высшей лиге. Во втором туре чемпионата 14 апреля 1960 года в домашнем матче с «Зенитом» на 10 минуте ему доверили пробивать пенальти, за фол на Нестерове. Однако удар в правый нижний угол, вратарь «Зенита» Анзор Кавазашвили перевёл на угловой. Тот матч закончился нулевой ничьей, а первый гол «Авангарда» забил в четвёртом туре Костюк.

Сезон 1961 года стал триумфальным и для клуба и для игрока. «Авангард» занял шестое место в чемпионате (наивысшее достижение команды в чемпионатах СССР), а нападающий стал лучшим бомбардиром команды, отличившись 10 раз (в том числе первый в его карьере дубль — в ворота СКА из Ростова-на-Дону) в 28 матчах, в которых он принял участие. В последнем матче чемпионата с «Пахтакором» из Ташкента, Николай получил свою вторую красную карточку.

1962 год стал менее успешным для «Авангарда»: команда заняла 14-е место, забив всего 21 гол. Королёв снова стал лучшим бомбардиром клуба, на этот разделив этот «титул» с Костюком (оба забили по 6 голов). В следующих трёх чемпионатах Николай снова забивал больше всех в «Авангарде» (8, 17 и 13 голов соответственно). Хотя результаты команды только ухудшились: уже в сезоне 1963 года клуб покинул первую группу класса «А». А позже занимал 6 и 3 места во второй группе класса «А». Уникальным для нападающего стал матч 29 мая 1963 года «Динамо» (Тбилиси) — «Авангард» 4:0. В нём Королёв не реализовал сразу два пенальти (при счёте 1:0 и 2:0 в пользу хозяев). В сезоне 1964 он стал третьим бомбардиром второй группы класса «А» (больше — по 20 голов — забили нападающие «Черноморца» (Одесса) Василий Москаленко и «Жальгириса» Ромуальдас Юшка). В 1966 году «Авангард» занял лишь 10-е место, а Королёв забил 3 гола в 30 матчах. У Николая возник конфликт с новым тренером команды Виктором Каневским, и по окончании сезона нападающий переходит в «Звезду» из Кировограда.

«Звезда» и окончание карьеры

В «Звезде» нападающий заиграл как в лучшие годы: в течение двух сезонов, в которых он выступал в команде, он становился лучшим бомбардиром (11 и 15 голов соответственно). В 1969 году Королёв возвращается в Харьков, в «Металлист» (так с 1967 года стал называться «Авангард»). Он сыграл ещё 26 матчей в которых забил 3 гола, после чего завершил карьеру игрока.

Николай Королёв стал легендой харьковского клуба. Всего за «Металлист» и «Авангард» во всех официальных турнирах нападающий провёл 361 матч (больше матчей за команду провели лишь три игрока), в которых забил 86 голов (второй результат в истории клуба). Он славился силой удара и часто бил по воротам с любых расстояний.

Тренерская карьера

По окончании игровой карьеры, Королёв стал тренером. Работу на новом поприще начал в команде «Украинка», выступавшей в чемпионате Харьковской области, в которой воспитал нескольких футболистов, позже поигравших в разных лигах всесоюзных соревнований. В 1974 году ему поручили возглавить родной «Металлист», вылетевший во вторую лигу. Он поспособствовал быстром возвращению в первую лигу: хотя он тренировал команду до 25 тура, когда его сменил Виталий Зуб, ему удалось вывести команду в лидирующую группу.

После «Металлиста» Королёв больше не работал с командами мастеров: он готовил молодых футболистов сначала как тренер в ДЮСШ-9, а потом как директор ДЮСШ-8 в Харькове. Из-за несчастного случая на дороге Николай Кузьмич несколько лет провёл в тюрьме. После этого случая он не смог полностью восстановиться. 17 сентября 2001 года в результате множественных инсультов Николая Кузьмича не стало.

Статистика выступлений

Клуб	Сезон	Чемпионат		Кубок		Европа/Другое		Всего
		Матчи	Голы	Матчи	Голы	Матчи	Голы	Матчи	Голы
Локомотив (Харьков)	1955	?	?	?	?	?	?	?	?
Авангард (Харьков)	1956	23	4	0	0	0	0	23	4
	1957	29	3	1	0	0	0	30	4
	1958	28	4	1	0	0	0	29	4
	1959	22	6	2	2	0	0	24	8
	1960	30	5	0	0	0	0	?	?
	1961	28	10	2	1	0	0	30	11
	1962	27	6	2	1	0	0	29	7
	1963	37	8	0	0	0	0	37	8
	1964	36	17	0	0	0	0	36	17
	1965	37	13	0	0	0	0	37	13
	1966	30	3	0	0	0	0	30	3
	За всё время	327	79	8	4	0	0	335	83
Звезда (Кировоград)	1967	33	11	?	?	0	0	?	?
	1968	36	15	?	?	0	0	?	?
	За всё время	69	26	?	?	0	0	?	?
Металлист	1969	26	3	0	0	0	0	26	3
За всё время		?	?	?	?	?	?	?	?

Ссылки

• [metalist-kh-stat.net.ua/Zal-slavy/korolev.html Профиль на metalist-kh-stat.net.ua]

Отрывок, характеризующий Королёв, Николай Кузьмич

На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.