Васкес де Коронадо, Франсиско

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Коронадо, Франсиско Васкес де»)
Перейти к: навигация, поиск

Франси́ско Вáскес де Коронáдо (Francisco Vázquez de Coronado y Luján ; ок. 1510, Саламанка, Испания — 22 сентября 1554, Мехико) — первый европеец, в поисках баснословных семи городов Сиволы посетивший юго-запад современных США и открывший, среди прочего, Скалистые горы и Большой каньон.





Биография

Уроженец Саламанки, Коронадо прибыл в Новую Испанию в свите вице-короля Антонио де Мендосы в 1535 г. Он отлично зарекомендовал себя подавлением выступлений индейцев и в 1538 г. получил назначение губернатором Новой Галисии[en] (северо-запад Мексики). В 1539 г. направил на разведку северных земель францисканца Маркоса де Ниса[en], который по возвращении убедил испанцев в сказочном богатстве Семи городов Сиболы, расположенных в стране народа зуни, обитавшего на территории Нью-Мехико. Возможно, источником этих слухов были легенды об Ацтлане.

Загоревшись планом покорения северных земель, Коронадо собрал довольно внушительную экспедицию из 320 испанцев (250 конных и 70 пеших солдат), нескольких сотен индейцев и скота и отрядил два корабля под командованием Эрнандо де Аларкона[en] на исследование западного побережья материка.

В июле 1540 г. де Коронадо достиг города Сиболы; туземцы встретили его недружественно, и конкистадор принял решение о штурме города. Подозревая его намерения, войско зуни выступило из города в поле. Коронадо в ожесточенном сражении разгромил индейцев, и они отступили в город; преследуя их, испанцы ворвались в Сиболу, сражаясь с туземцами на улицах, покорили её. Рассказы о несметных богатствах города оказались сказкой. «Здесь мы нашли то, что ценили дороже золота или серебра в тот момент, а именно: много кукурузы, бобов и цыплят, которые были больше тех, что разводят в Новой Испании, соль, лучше и белее которой я не видел в своей жизни», — вспоминал Франсиско де Коронадо.

В августе 1540 г. Аларкон заплыл в Калифорнийский залив, где открыл устье реки Колорадо. Отряд Гарсии Лопеса де Карденаса[en] дошёл до Аризоны, где первым среди европейцев увидел Гранд-Каньон. Поздней осенью отряды Коронадо соединились в верховьях Рио-Гранде (близ современного Санта-Фе) и расположились на зимовье, которое тревожили набеги индейцев.

Расправившись с туземцами, испанцы весной вышли в техасский каньон Пало-Дуро[en]. Там пришлось задержаться, поскольку Коронадо с 30 всадниками сделал вылазку на север (в Канзас) в поисках славной своими сокровищами Квивиры[en]. Как далеко он зашёл на север — точно не известно: возможно, переправился через Арканзас и добрался до низовьев Миссури. Вместо золота глазам испанцев предстали ничем не примечательные индейские деревни.

В 1542 г. Коронадо наконец вернулся в Новую Галисию, разорённый расходами на тщетные поиски сокровищ. Хотя ему пришлось защищаться (без особого успеха) в аудиенсии от обвинений в безответственности и авантюризме, место в городском совете Мехико он сохранял до самой смерти.

Интересные факты

  • Именем Коронадо назван холм (англ. Coronado Heights) недалеко от города Линдсборг (Канзас) — место, где, по преданию, Коронадо отказался от дальнейших поисков золота и повернул назад в Мексику.
  • Фильм «Индиана Джонс и последний крестовый поход» начинается со сцены, в которой юный Индиана пытается заполучить в Юте золотой крест, некогда принадлежавший Коронадо.
  • В фильме «Сокровища конкистадоров: Тайна затерянного города» рассказывается, что Коронадо послал сформированый отряд из 1000 солдат во главе с генералом Фернандо де Гамма на поиски Эльдорадо. Но никто из экспедиции не вернулся живым, т.к. были убиты ожившими скелетами.

См. также

Напишите отзыв о статье "Васкес де Коронадо, Франсиско"

Ссылки

  • [school-collection.edu.ru/catalog/res/de3e338b-0d3c-4e3a-a840-3463bb3dd292/view/ «Наука и жизнь», 1973, № 2.]

Отрывок, характеризующий Васкес де Коронадо, Франсиско

– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.