Коронационный альбом Александра Второго

Коронационный альбом Александра II – церемониальный альбом.

История издания

Церемониальный альбом Александра II был напечатан в типографии Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге в 1856 году по случаю коронования государя императора и государыни императрицы Марии Александровны. Тираж издания составил 200 экземпляров. Церемония коронации проходила в Успенском Соборе.

Оформление альбома

Данный коронационный альбом — одно из самых тяжёлых изданий в России — его вес составил почти 30 кг, а размер — 94*70 см. Титул альбома был отпечатан крупной славянской вязью киноварью, а также серебром и золотом. Подписи под хромолитографиями, которые выполнили парижские мастера фирмы «Лемерсье и К», были сделаны на русском и французском языках. Альбом был оформлен богаче всех предшествующих коронационных альбомов. Предназначался для вручения участникам церемонии — иностранным гостям и высшим сановникам. На крышке альбома гравировкой и тиснением выполнены императорский вензель, знамёна, гербы и т. п., а по углам крышек — латунные позолоченные накладки с орнаментами.

Содержание

В альбоме содержится 52 иллюстрации, большую часть из которых выполнили придворный живописец венгр М. А. Зичи и уроженец Риги В. Ф. Тимм, известный своей работой в «Русском художественном листке». Альбом содержит подробное описание всех вошедших в церемонию торжеств и событий, с указанием всех участников — высокопоставленных лиц, камергеров, офицеров, священнослужителей. При совершении миропомазания — кульминации коронации — был произведён колокольный звон и 101 выстрел из пушки. Коронация Александра совершалась по установленному со времен Иоанна IV обычаю, церемониал составлен по образцу церемониала коронования Николая I. Священнодействовали на церемонии митрополит Московский и Коломенский Филарет, митрополиты Санкт-Петербургский Никанор и Литовский Иосиф, 8 архиепископов и епископов и оба протопресвитера с участием всех предстоятелей кремлёвских соборов.

Переиздание

Описание священнейшего коронования их императорских величеств государя императора Александра Второго и государыни императрицы Марии Александровны всея России. — Репринтное издание 1856 г. — СПб.: Альфарет, 2006.

Источники

• [www.cathedral.ru/museum/exhibitions/album/album_sheet_10 Государственный музей-памятник Исаакиевский Собор]
• [maxfraikiev.livejournal.com/34069.html Живой Журнал]

Отрывок, характеризующий Коронационный альбом Александра Второго

И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.