Коронационный альбом Анны Иоанновны

Коронационный альбом Анны Иоанновны – церемониальный альбом, освещающий церемонию коронования императрицы, которая имела место 28 апреля 1730 года в Москве.

История издания

Коронационный альбом Анны Иоанновны – первый в истории церемониальных альбомов, в котором появились гравированные иллюстрации. Как заявлял антиквар и известный библиофил Н.В. Соловьев, этот альбом по богатству оформления можно сравнить с самыми лучшими иностранными изданиями. Работы по созданию альбома начались сразу же после окончания торжеств. За всеми передвижениями во время праздничных мероприятий следил В.Н. Татищев. Русскоязычный вариант оригинала хранится в архивах Российской государственной библиотеки.

Оформление, содержание

Рисунки для альбома сначала исполняли в Москве, затем отправляли в Санкт-Петербург, где в Академии наук их гравировали. Там же, в Академии, изготовили издание альбома на немецком языке, для которого Оттомар Эллигер выгравировал две дополнительные сюжетные виньетки – заставку «Объявление о коронации» по рисунку И. Шумахера и концовку с изображением народного праздника в Кремле. Это издание многие исследователи считают более удачным, полным, чем русскоязычное.

Издание на русском было изготовлено в Москве при Сенате – 31 октября 1730 года. Гравюры для этого варианта альбома гравировал Х.А. Вортман по оригиналу Л. Каравака. Многие из листов гравюр были складными – т.е. были большеформатными. В общей сложности было подготовлено 14 гравюр.

Коронационный альбом Анны Иоанновны описывает аудиенции у императрицы, которых удостоились князья грузинские и милитинские, а также «муганский и китайский ханы».

К альбому также прилагался традиционный парадный портрет – на нем Анна Иоанновна изображена стоящей в роскошном платье с новой короной на голове, на плечах императрицы – мантия, шлейф которой лежит на полу. На груди Анны Иоанновны – орден св.апостола Андрея Первозванного: в правой руке – скипетр, левая покоится на державе.

Оригинальное издание альбома встречается еще реже, чем церемониальный альбом Елизаветы Петровны.

Переиздание

В 2007 году в Петербурге было осуществлено репринтное переиздание альбома (на немецком языке с цветными изображениями и с добавлением факсимильных листов текста из издания на русском языке).

Описание коронации её величества императрицы и самодержицы всероссийской Анны Иоанновны, торжественно отправленной в царствующем граде Москве, в апреле 1730 г. — Репринтное издание 1730 и 1731 гг. — СПб.: Альфарет, 2007.

Источники

• [maxfraikiev.livejournal.com/33807.html Коронационные сборники российских императоров]

Отрывок, характеризующий Коронационный альбом Анны Иоанновны

Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.


– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.