Коротаев, Андрей Витальевич

Андрей Витальевич Коротаев
Дата рождения:	17 февраля 1961(1961-02-17) (63 года)
Место рождения:	Москва
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	макроэкономика, история стран Ближнего Востока, мир-системные исследования
Место работы:	НИУ ВШЭ, РАНХиГС, Институт востоковедения РАН, РГГУ, Институт Африки РАН, МГУ
Учёная степень:	доктор исторических наук, доктор философии
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГУ
Известен как:	разработчик математической модели сценариев демографического будущего России; открыватель и интерпретатор феномена квадратично-гиперболического роста мирового ВВП (до 1973 года) и создатель математических моделей «Арабской весны» и развития мир-системы
Сайт:	[www.hse.ru/org/persons/72242054 Личная страница на сайте НИУ ВШЭ]; [fipp.ru/struktura-fakulteta/kafedry/kafedra-vostokovedenia/prepodavateli/korotaev/ Личная страница на сайте РГГУ]

Андре́й Вита́льевич Корота́ев (род. 17 февраля 1961 года, Москва) — российский учёный, работы которого носят междисциплинарный характер и исследуют широкий спектр вопросов сравнительной политологии, демографии, социологии, истории, экономики, футурологии, исламоведения, арабистики, африканистики, палеонтологии, эволюционной биологии, Большой Истории, фольклористики, культурной антропологии, математического моделирования, системного анализа и т. д. Создатель математической модели демографического будущего России, позволившей предложить обоснованные рекомендации по выходу из российского демографического кризиса. Автор одного из наиболее убедительных математических объяснений закона гиперболического роста численности населения Земли и феномена «Арабской весны», создатель теории нелинейной социальной эволюции. Один из основоположников клиодинамики. В последние годы Коротаевым был сделан особо серёзный вклад в разработку общей теории социальной эволюции, вообще, и в исследование эволюции Мир-Системы, в частности; также необходимо отметить его вклад в исследование проблем социально-демографического развития Тропической Африки.

Заведующий Лабораторией мониторинга рисков социально-политической дестабилизации НИУ ВШЭ, д. и. н., профессор. Главный научный сотрудник Института востоковедения РАН. Профессор Факультета глобальных процессов МГУ. Ведущий научный сотрудник Института Африки РАН[www.inafran.ru/node/23]. Ведущий научный сотрудник Международной лаборатории политической демографии и макросоциологической динамики РАНХиГС. Профессор кафедры современного Востока РГГУ. Соредактор международных журналов Social Evolution & History и Journal of Globalization Studies. Координатор проекта «Комплексный системный анализ и моделирование мировой динамики» Президиума РАН (совместно с А. А. Акаевым и Г. Г. Малинецким). Лауреат Фонда содействия отечественной науке в номинации «Лучшие экономисты Российской академии наук» (2006). Лауреат золотой медали Н. Д. Кондратьева 2012 года «за выдающийся вклад в развитие общественных наук».

Биография

Андрей Витальевич Коротаев родился 17 февраля 1961 года в Москве.

Окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ. Кандидат исторических наук (1990), доктор философии Манчестерского университета (1993), доктор исторических наук (1998).

С 1989 работает в Институте востоковедения РАН. С 2002 года — ведущий научный сотрудник, с 2012 года — главный научный сотрудник.

В 2001—2004 гг. — профессор кафедры общей социологии, заведующий Программой «Антропология Востока» ГУ-ВШЭ. С 2012 г. — заведующий Лабораторией мониторинга рисков социально-политической дестабилизации НИУ ВШЭ.

C 1994 преподает в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ). С 1998 года — профессор. В 1998—2001 годах — заведующий Отделением социальной антропологии Института культурной антропологии (ИнКА) РГГУ. В 2004—2014 годах заведовал Кафедрой современного Востока.

В 2003—2004 годах проводил научные исследования в Институте высших исследований в Принстоне (США).

С 1999 года работает в Институте Африки РАН. С 2002 года — ведущий научный сотрудник.

С 2012 года — профессор Факультета глобальных процессов МГУ.

Области научных интересов и основные научные достижения

Математическое моделирование исторической, социальной, экономической и демографической динамики. Клиодинамика

Моделирование глобальной социальной динамики

В этой области научного знания им было предложено одно из наиболее убедительных математических объяснений закона гиперболического роста численности населения Земли. Им и его коллегами, А. С. Малковым и Д. А. Халтуриной, было показано, что гиперболический рост населения мира и квадратически-гиперболический рост мирового ВВП (а также гиперболический рост мировой грамотности и урбанизации, квадратически-гиперболический рост численности городского и грамотного населения мира и т. п.), наблюдавшиеся вплоть до 1970-х годов, можно объяснить как продукт положительной нелинейной обратной связи второго порядка между демографическим ростом и технологическим развитием.

Эта положительная обратная связь может быть схематически описана следующим образом: технологический рост — рост потолка несущей способности земли (расширение экологической ниши) — демографический рост — больше людей — больше потенциальных изобретателей — ускорение технологического роста — ускоренный рост несущей способности земли — ещё более быстрый демографический рост — ускоренный рост числа потенциальных изобретателей — ещё более быстрый технологический рост — дальнейшее ускорение темпов роста несущей способности земли и т. п.

Успешное предсказание второй волны (2011 г.) мирового финансово-экономического кризиса

В своей статье «О возможности предсказания нынешнего глобального кризиса и его второй волны», опубликованной в декабре 2010 г. в № 6 академического журнала «Экономическая политика» (с. 39-46), Аскар Акаев, Виктор Садовничий и Андрей Коротаев написали, что «начало второй кризисной волны прогнозируется в июле-августе 2011 года». Прогноз оказался точным и в августе действительно возникла кризисная волна.

На стыке глобальной социальной и биологической макродинамики

Совместно с А. В. Марковым Коротаев показал применимость гиперболических и гиперэкспоненциальных моделей положительной обратной связи для математического описания макродинамики биологического разнообразия и долгосрочного эволюционного роста размера генома. Коротаев и Марков показали, что динамика родового разнообразия фанерозойской биоты значительно лучше описывается гиперболической моделью, широко используемой в демографии и макросоциологии, чем традиционно привлекавшимися для этой цели экспоненциальными и логистическими моделями, заимствованными из теории динамики популяций. Если последние предполагают отсутствие влияния межтаксонных взаимодействий на динамику разнообразия, за исключением соревнования за свободное экологическое пространство, то гиперболическая модель предполагает наличие в развитии биоты нелинейной положительной обратной связи второго порядка. Коротаев и Марков показали, что в развитии биоты имеется нелинейная положительная обратная связь второго порядка между разнообразием и структурой сообществ (больше родов — выше альфа-разнообразие, то есть среднее число родов в одном сообществе — сообщества становятся более сложными, устойчивыми и «забуференными» — растет «таксономическая ёмкость» среды и средняя продолжительность существования родов; снижается темп вымирания — рост разнообразия ускоряется). Разработанная ими математическая модель динамики биоразнообразия, основанная на этом предположении, была подтверждена эмпирическими данными по динамике альфа-разнообразия.

Моделирование взаимодействия трендовой и циклической макродинамики, а также фазовых переходов в истории

Коротаев внёс заметный вклад в развитие математических моделей вековых социально-демографических циклов, разработав целый класс моделей, математически описывающих взаимодействие между тысячелетней трендовой и вековой циклической динамикой (см., например, его книгу «Долгосрочная политико-демографическая динамика Египта: Циклы и тенденции»). Им (совместно с его коллегами) была также разработана модель возникновения социально-политических потрясений в процессе выхода социальных систем из мальтузианской ловушки (т. н. «ловушка на выходе из ловушки») и показана её эффективность применительно к анализу волны революций на Ближнем Востоке в 2010—2011 гг..

Математическое моделирование демографического будущего России и кондратьевской волновой динамики

Совместно с Д. А. Халтуриной Коротаевым было также предпринято очень важноеК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[www.svoboda.org/content/article/260341.html] исследование факторов и механизмов современного российского демографического кризиса, т. н. «Русского креста» (послужившее основой для сценарного математического моделирования демографического будущего России), а в сотрудничестве с С. В. Цирелем ему впервые удалось выявить при помощи спектрального анализа кондратьевские волны (а также циклы Жюгляра и Китчина) в мировой динамике ВВП на статистически значимом уровне. Им были также выявлены кондратьевские волны в мировой динамике инновационной активности.

Мир-системный анализ

В сотрудничестве со своими коллегами он показал, что до 1973 г. гиперболический рост численности народонаселения мира сопровождался квадратически-гиперболическим ростом мирового ВВП, разработав, вместе с тем, систему математических моделей, описывающих не только этот феномен, но и выход Мир-Системы из режима с обострением после 1973 г..

Вслед за Андре Гундер Франком А. В. Коротаев значительно удревняет датировку начала формирования Мир-Системы, однако идёт значительно дальше А. Г. Франка, датируя начало этого процесса IX тысячелетием до н. э. и связывая его с началом неолитической революции в Западной Азии. Именно там, в Западной Азии, и находился, по мнению А. В. Коротаева, центр Мир-Системы первые тысячелетия её существования.

А. В. Коротаевым был также предложен новый подход, в рамках которого в качестве наиболее важного механизма интеграции Мир-Системы рассматриваются генерация и диффузия инноваций. Наряду с прочим предлагаемый подход предполагает и пересмотр определения мир-системного ядра, в качестве которого в этом случае предлагается понимать скорее не мир-системную зону, эксплуатирующую другие зоны, а ту зону Мир-Системы, которая имеет наивысшее соотношение между сгенерированными внутри неё (и получившими распространение в других зонах) и заимствованными из других зон инновациями, ту зону, которая выступает в качестве донора инноваций в значительно большей степени, чем в качестве их реципиента. Им также предложен ряд прогнозов развития Мир-Системы, в том числе (совместно с коллегами), был предложен расчёт динамики сближения роста ВВП на душу населения центра и периферии Мир-Системы, в соответствии с которым разрыв должен снизиться с современного уровня 7:1 до уровня 4,5:1 к 2050 г..

Исследование современных тенденций мирового развития

Совместно с Д. А. Халтуриной Коротаев показал, что начало 1970-х годов было важной вехой не только в глобальном демографическом, но и в глобальном экономическом переходе (а также и в глобальном социокультурном переходе), вехой, обозначившей начало выхода Мир-Системы из режима с обострением, начало замедления (и стабилизации) развития Мир-Системы по многим ключевым показателям. Ими было также показано, что наметившаяся в последние годы тенденция к выравниванию уровня экономического развития высоко экономически развитых стран, с одной стороны, и средне- и слаборазвитых, с другой, является достаточно логичным следствием нарастающей реальной глобализации, невозможной без роста прозрачности экономических границ, а также результатом роста уровня образованности населения развивающихся стран и тесно связанного с этим продвижения к завершению демографического перехода, то есть результатом того, что к 1990-м гг. большинству стран третьего мира удалось добиться резкого роста грамотности (это, с одной стороны, стимулировало экономический рост, а с другой стороны, способствовало сокращению рождаемости и очень значительному замедлению темпов роста населения). Коротаев и Халтурина показали, что в результате всех этих процессов в последние годы в большинстве стран периферии наблюдаются темпы роста ВВП на душу населения, значительно более высокие, чем в большинстве стран центра, а значит, и происходит совершенно закономерное, быстрое сокращение разрыва по уровню жизни между «развитыми» и «развивающимися» странами. При этом Коротаевым и Халтуриной было показано, что сокращение это идет заметно более быстрыми темпами, чем шло нарастание данного разрыва вплоть до начала 70-х гг. прошлого века. Они обращают особое внимание на то обстоятельство, что перелом двухвековой тенденции к росту разрыва по уровню жизни между центром и периферией на тенденцию к сокращению этого разрыву с удивительной точностью (практически до года) совпал по времени с переломом целого ряда других многовековых (и даже иногда много тысячелетних) тенденций на прямо противоположные. Речь идет в том числе и о переходе от много тысячелетних тенденций к увеличению относительных темпов роста населения и ВВП (а также ВВП на душу населения) к прямо противоположным тенденциям к уменьшению этих темпов и о переходе от много тысячелетней тенденции к уменьшению эффективности использования энергии к прямо противоположной тенденции к росту этой эффективности. Коротаев и Халтурина показывают, что совпадение это отнюдь не случайно и отражает тот факт, что мы имеем здесь дело с разными сторонами единого процесса развития Мир-Системы, с разными сторонами единого процесса выхода Мир-Системы из режима с обострением (представляющего собой по сути дела фазовый переход) и началом движения к траектории устойчивого развития.

Кросс-культурные исследования

А. В. Коротаев явился в отечественной науке пионером использования в исторической антропологии методики формальных кросс-культурных исследований, основанной на статистическом анализе кросс-культурных баз данных. Опираясь на эту методику, ему, например, удалось показать связь между глубокой христианизацией и разложением родовой организации, между ростом культурной сложности среди неолитических обществ и ростом женской сексуальной свободы, между исламизацией/арабизацией и родовой эндогамией, а также выявить и объяснить (несколько контринтуитивную) связь между распространением ислама в странах Африки к югу от Сахары и снижением уровня полигинии в данных странах. Коротаев в этой области явился одним из пионеров использования формального количественного анализа распространения фольклорно-мифологических мотивов и генетических маркеров для глубокой исторической реконструкции. Работы А. В. Коротаева в этом направлении получили широкое международное признание и опубликованы в таких ведущих культурно-антропологических журналах мира, как Этнографическое обозрение, Current Anthropology, World Cultures, American Anthropologist, Ethnology, Journal of Anthropological Research, Cross-Cultural Research, Journal of American Folklore, Acta Americana.

Теория социальной эволюции

В этой области Коротаев известен прежде всего разработанной им совместно с Н. Н. Крадиным и В. А. Лыншей теорией нелинейной социальной эволюции. Эта теория исходит из того, что имеет смысл говорить не о линиях эволюции, а о непрерывном эволюционном поле. При этом в рамках этого поля мы вовсе не наблюдаем такой ситуации, при которой движение в любом направлении возможно в равной степени. Движение в некоторых направлениях в его рамках оказывается в принципе невозможным, в то время как движение в одном направлении будет менее вероятным, чем в другом. Коротаев известен также исследованиями по движущим силам социальной эволюции и роли субъективного фактора социальной эволюции. По мнению Коротаева, темпы социальной эволюции в архаических обществах были довольно низкими. Крупные макросоциологические сдвиги (переход от присваивающего хозяйства к производящему, появление развитой социальной стратификации, централизованных политических систем: вождеств, а затем ранних государств и их аналогов и т. п.) занимали столько времени, что практически не фиксировались сознанием людей. К тому времени, когда общество достигало качественно нового состояния, практически стиралась всякая память о предыдущем качественно ином состоянии. Начинало казаться, что всегда так оно и было, как оно есть сейчас, а главное по-другому «Мы», «люди» (то есть наш этнос) и жить не могут. Практически безраздельно господствовали «концепции» циклического времени и представление о совпадении «должного» и «сущего». Проблема выбора пути развития, как правило, просто не стояла «на повестке дня», ибо сам факт развития был далеко не очевиден. По мнению Коротаева, социальная эволюция архаических обществ и представляла собой естественноисторический процесс во многом потому, что она, как правило, просто не замечалась людьми, не фиксировалась их сознанием и не становилась предметом их забот и интересов. Выбор путей развития совершался практически без участия людей, что и позволяет считать социальную эволюцию архических обществ вполне стихийной. Качественный сдвиг происходит, по мнению А. В. Коротаева, в осевое время (VIII—III вв. до н. э.), так как именно в эту эпоху происходит появление и широкое распространение представлений о том, что общество со временем изменяется, что «должное» не совпадает с «сущим», что возможно более справедливое социальное устройство и что его можно достичь, приложив для этого определенные сознательные усилия; оформляются многообразные социальные идеалы; появляются, распространяются и развиваются организационные формы, в рамках которых ведётся деятельность по претворению этих идеалов в жизнь, сразу как минимум во всех «центрах» осевого времени (Греции, Риме, Палестине, зороастрийском Среднем Востоке, Индии, Китае). Именно с этой эпохи социальную эволюцию человечества (по крайней мере той его части, которая тем или иным образом, прямо или косвенно прошла через осевое время) никак нельзя уже рассматривать как полностью (или почти полностью) естественноисторический процесс, обусловленный (даже в конечном счете) только или почти только одними объективными материальными факторами. Сознание все в большей и большей степени начинает определять бытие.

В 2001—2003 гг. А. В. Коротаев возглавлял научный проект РГНФ «Логико-математическое моделирование процессов социальной эволюции», а в 2006—2008 гг. — научный проект РФФИ «Выявление закономерностей функционирования и эволюции традиционных социально-политических систем Евразии». В ходе осуществления этих проектов А. В. Коротаеву и его коллегам удалось получить важные научные результаты. Например, им удалось проследить тенденции динамики численности городского населения североафриканско-евразийской «мир-системы», начиная с IV тыс. до н. э. и предложить математические модели, с неожиданно высокой степенью точности описывающие эту динамику. Ими были также предложены математические модели, описывающие демографическую, технологическую, политическую и культурную динамику этой мир-системы.

Переосмысляя Вебера: грамотность и «дух капитализма»

Коротаев и его коллеги полагают, что протестантизм оказал положительное влияние на экономическое развитие соответствующих модернизирующихся обществ, но не столько через «протестантскую этику» (как это было предложено Максом Вебером), сколько через распространение грамотности. Они обращают внимание на то обстоятельство, что, согласно учению Лютера, умение читать было протестантам жизненно необходимо для того, чтобы исполнять свой религиозный долг — читать Библию. Ситуация была прямо противоположна применительно к католикам. Католическая церковь запрещала мирянам читать Библию даже на латинском языке, а Мартин Лютер, настаивал на том, что это не просто право, а обязанность всех христиан; и читать Библию они при этом должны на своём родном языке, что не могло не стимулировать распространение грамотности среди протестантов. В результате уровень грамотности и образования среди протестантов был, в целом, выше не только такового у католиков, но и у последователей других конфессий, у которых не было религиозного стимула к обучению грамотности. Было показано, что грамотное население имеет гораздо больше возможностей для получения и использования достижений модернизации, чем неграмотное. С другой стороны, грамотные люди могут характеризоваться большей инновационной активностью, которая резко увеличивает возможности для модернизации, развития и экономического роста. Кроме того «грамотный бизнесмен, рабочий, солдат, изобретатель и т. д. оказывается эффективнее неграмотного не только благодаря способности прочитать контракты, инструкции и учебные пособия, но и благодаря более развитым навыкам абстрактного мышления». Эмпирические исследования, проведенные Коротаевым и его коллегами, подтвердили наличие довольно сильных и очень значимых корреляций между ранним переходом к массовой грамотности в модернизирующемся обществе и последующими высокими темпами экономического развития.

История Ближнего и Среднего Востока

Исследование Южной Аравии. Сабеистика

А. В. Коротаев внёс заметный вклад в разработку количественных методов анализа массовых эпиграфических источников с целью выявления основных тенденций эволюции древнеаравийских социальных систем. Использование этих методов позволило ему предпринять успешную попытку проследить общие тенденции эволюции социально-политических систем Северо-Восточного Йемена с X в. до н. э. по XX в. н. э. Особый научный интерес представляет открытие А. В. Коротаевым того факта, что йеменская племенная организация не является первобытной, а возникает только в раннее средневековье, приходя на смену («назло» упрощенным эволюционистским схемам) политической организации древних вождеств, а также факта значительного укрепления родовой оргнанизации в Северо-Восточном Йемене в конце 1-го тыс. до н. э..

А. В. Коротаеву также впервые удалось достоверно установить факт существования в доисламской Аравии матрилинейных родовых групп и предложить адекватный перевод самой большой катабанской надписи, R 3566.

Возникновение ислама

Возникновение ислама рассматривается А. В. Коротаевым и его соавторами в контексте социально-экологического кризиса в Аравии VI в. и адаптации к нему арабов. Ими показано, что в процессе этой адаптации произошло разрушение большинства аравийских царств, что сопровождалось развитием свободолюбивого «антицарского» этоса, кодифицированного в племенных исторических традициях и поэзии, что привело к формированию в Аравии конца VI—VII вв. политико-антропологического контекста, оптимального для формирования и распространения автохтонной аравийской монотеистической религии.

Ближний Восток в средние века

Применительно к Ближнему Востоку историко-демографические исследования Коротаева показали, что общий тренд демографической динамики средневекового Египта был скорее восходящим, чем нисходящим. Вместе с тем, он показал, что несущая способность земли в средневековом Египте выросла заметно сильнее, чем численность его населения; при этом наблюдавшийся за этот период рост численности населения был многократно ниже аналогичного показателя для всех основных регионов Мир-Системы Старого Света (за пределами Ближнего и Среднего Востока). Коротаев продемонстрировал, что это было связано с некоторыми специфическими характеристиками политико-демографических циклов средневекового Египта; средневековые египетские политико-демографические циклы имели относительно небольшую (порядка 90 лет) продолжительность. В ходе непродолжительных средневековых египетских политико-демографических циклов население этой страны, как правило, не имело достаточно времени для того, чтобы в высокой степени заполнить экологическую нишу.

Политико-демографические коллапсы в средневековом Египте, как правило, происходили на уровне заметно ниже потолка несущей способности земли. Средневековый Египет страдал скорее от недонаселенности, чем перенаселенности; средневековое египетское население флуктуировало заметно ниже уровня потолка несущей способности земли, не выходя на этот потолок даже накануне политико-демографических коллапсов. Соответственно, модели политико-демографических циклов, связывающие политико-демографические коллапсы с заполнением экологической ниши и неплохо описывающие долгосрочную политико-демографическую динамику традиционного Китая, оказываются не вполне применимыми к средневековому Египту. Коротаев показал, что средневековую египетскую динамику лучше всего описывают математические модели, разработанные в качестве попытки сформулировать математически релевантную часть социологической теории Абд ар-Рахмана ибн Халдуна (1332—1406), то есть мыслителя, проведшего наиболее плодотворные годы своей жизни непосредственно в средневековом Египте.

Критика

С. П. Капица, применительно к книге А. В. Коротаева и др. «Законы истории», отмечал:

К сожалению, общие вопросы применения методов математики к общественным явлениям также требуют большего внимания и понимания, чем это происходит на самом деле и о чём свидетельствуют некоторые публикации в серии «Законы истории». В ряде случаев речь может идти лишь о качественном, «мягком» моделировании, когда очень рискованно, если вообще допустимо, искать в модели более глубокий смысл.

Работы

Основные книги

• [www.springer.com/us/book/9783319177793 Great Divergence and Great Convergence. A Global Perspective] (Springer, 2015, with Leonid Grinin).
• Коротаев А. В., Халтурина Д. А. [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=312&Itemid=1 Мифы и гены: Глубокая историческая реконструкция. М.: Либроком/URSS, 2010. — ISBN 978-5-397-01175-4].
• Коротаев А. В., Халтурина Д. А. и др. [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=259&Itemid=1 Законы истории: Математическое моделирование и прогнозирование мирового и регионального развития]. Изд. 3, сущ. перераб. и доп. М.: ЛКИ/URSS, 2010. — ISBN 978-5-382-01252-0.
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=221&Itemid=1 Глобальный кризис в ретроспективе]. — М.: Либроком/УРСС, 2009. — ISBN 978-5-397-00998-0 (в соавторстве с Л. Е. Грининым).
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=184&Itemid=37 Гиперболический рост в живой природе и обществе] М.: ЛИБРОКОМ/URSS, 2009 (в соавторстве с А. В. Марковым).
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=141&Itemid=37 Социальная макроэволюция: Генезис и трансформации Мир-Системы]. М.: ЛИБРОКОМ/URSS, 2009 (в соавторстве с Л. Е. Грининым).
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=169&Itemid=1 Современные тенденции мирового развития]. М.: ЛИБРОКОМ/URSS, 2009 (совместно с Д. А. Халтуриной). ISBN 978-5-397-00327-8
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=73&Itemid=37 Макроэволюция в живой природе и обществе]. М.: ЛКИ/URSS, 2008 (в соавторстве с А. В. Марковым и Л. Е. Грининым). ISBN 978-5-382-00936-0
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=65&Itemid=37 Законы истории. Математическое моделирование развития Мир-Системы. Демография, экономика, культура.] 2-е изд. М.: КомКнига/URSS, 2007 (совместно с А. С. Малковым и Д. А. Халтуриной). ISBN 978-5-484-00957-2
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=75&Itemid=37 Законы истории. Вековые циклы и тысячелетние тренды. Демография, экономика, войны.]. 2-е изд. М.: КомКнига/URSS, 2007 (совместно с Н. Л. Комаровой и Д. А. Халтуриной). ISBN 978-5-484-00958-9
• [www.polit.ru/research/2007/01/18/islam.html Возникновение ислама: Социально-экологический и политико-антропологический контекст]. М.: ОГИ, 2007 (совместно с В. В. Клименко и Д. Б. Прусаковым).
• [www.academia.edu/20976148/%D0%94%D0%9E%D0%9B%D0%93%D0%9E%D0%A1%D0%A0%D0%9E%D0%A7%D0%9D%D0%90%D0%AF_%D0%9F%D0%9E%D0%9B%D0%98%D0%A2%D0%98%D0%9A%D0%9E-%D0%94%D0%95%D0%9C%D0%9E%D0%93%D0%A0%D0%90%D0%A4%D0%98%D0%A7%D0%95%D0%A1%D0%9A%D0%90%D0%AF_%D0%94%D0%98%D0%9D%D0%90%D0%9C%D0%98%D0%9A%D0%90_%D0%95%D0%93%D0%98%D0%9F%D0%A2%D0%90_%D0%A6%D0%98%D0%9A%D0%9B%D0%AB_%D0%98_%D0%A2%D0%95%D0%9D%D0%94%D0%95%D0%9D%D0%A6%D0%98%D0%98 Долгосрочная политико-демографическая динамика Египта: Циклы и тенденции]. М.: Восточная литература, 2006. ISBN 5-02-018526-4
• [edurss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=Ru&blang=ru&page=Book&id=36868&list= Социальная история Йемена]. М.: КомКнига/URSS, 2006.
• [urss.ru/cgi-bin/db.pl?cp=&page=Book&id=36867&lang=Ru&blang=ru&list=Found Русский крест: Факторы, механизмы и пути преодоления демографического кризиса в России]. М.: КомКнига/URSS, 2006 (совместно с Д. А. Халтуриной).
• [www.mellenpress.com/mellenpress.cfm?bookid=6102&pc=9 World Religions and Social Evolution of the Old World Oikumene Civilizations: A Cross-cultural Perspective]. N.Y.: Edwin Mellen Press, 2004.
• [spkurdyumov.narod.ru/KOROTAEV.pdf Социальная эволюция]. М.: Восточная литература, 2003.
• Pre-Islamic Yemen. Wiesbaden: Harrassowitz, 1996.
• Ancient Yemen. Oxford: Oxford University Press, 1995.
• Альтернативность истории. Донецк: ДО САМИ, 1992 (совместно с Манекиным Р. В., Шемякиным Я. Г., Ионовым И. Н., Дмитриевым М. В.).

Важнейшие статьи

• Родовая организация в социально-экономической структуре классовых обществ. Советская этнография. 1989. № 2. С.36—45 (совместно с А. А. Оболонковым).
• Некоторые проблемы моделирования социально-экономической структуры раннеклассовых и феодальных обществ. Народы Азии и Африки. 1989. № 3. С. 67—77 (совместно с Я. И. Кузьминовым).
• [journals.cambridge.org/action/displayAbstract?fromPage=online&aid=3666436 Apologia for «The Sabaean Cultural-Political Area». Bulletin of the School of Oriental and African Studies 57 (1994): 469—474].
• [fipp.ru/files/PA/Korotaev_Tribalism.doc Андрей Коротаев «Апология трайбализма»: Племя как форма социально-политической организации сложных непервобытных обществ (по материалам Северо-Восточного Йемена) //] Социологический Журнал, № 4, 1995 год.
• Некоторые проблемы социальной эволюции архаических (и не только архаических) обществ. Восток, 1995, № 5. С.211-220.
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=318&Itemid=70 Socio-Political Conflict in the Qatabanian Kingdom? (A preliminary re-interpretation of the Qatabanic inscription R 3566). Proceedings of the Seminar for Arabian Studies 27 (1997): 141—158].
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=270&Itemid=1 Origins of Islam. Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae] 53/3-4 (1999): 243—276 (совместно с В. В. Клименко и Д. Б. Прусаковым).
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=274&Itemid=1 Regions Based on Social Structure: A Reconsideration]. Current Anthropology 41/5 (2000): 668—690 (совместно с А. А. Казанковым).
• [ccr.sagepub.com/content/34/2/190.short Polygyny and Democracy: a Cross-Cultural Comparison. Cross-Cultural Research. 34/2 (May2000). P. 190—208] (совместно с Д. М. Бондаренко).
• [www.jstor.org/pss/3774053 Parallel Cousin (FBD) Marriage, Islamization, and Arabization]. Ethnology 39/4 (2000): 395—407.
• [www.scribd.com/doc/17263693/Korotayev-Munck-Galtons-Asset-and-Flowers-Problem «Galton’s Asset» and «Flower’s Problem»: Cultural Networks and Cultural Units in Cross-Cultural Research (or, the Male Genital Mutilations and Polygyny in Cross-Cultural Perspective)]. American Anthropologist. 105 (2003): 353—358 (совместно с В. де Мунком).
• [www.ecsocman.edu.ru/ons/msg/218917.html Математические модели исторической демографии (Как хаос на микроуровне порождает предсказуемую динамику на макроуровне?)]. Общественные науки и современность. № 5. С. 140—154 (совместно с Д. С. Чернавским и А. С. Малковым).
• [jwsr.ucr.edu/archive/vol11/number1/pdf/jwsr-v11n1-korotayev.pdf A Compact Macromodel of World System Evolution. Journal of World Systems Research 11/1 (2005): 79-93].
• [ecsocman.hse.ru/text/18781039/ Российский демографический крест в сравнительном аспекте. Общественные науки и современность. 2006. № 3. С. 105—118] (совместно с Д. А. Халтуриной).
• [www.jstor.org/stable/4137924 Return of the White Raven: Postdiluvial Reconnaissance Motif A2234.1.1 Reconsidered. Journal of American Folklore 119 (2006): 472—520] (совместно с Ю. Е. Берёзкиным и др.).
• [www.sciencedirect.com/science/article/pii/S1871174X07000030 Phanerozoic marine biodiversity follows a hyperbolic trend. Palaeoworld. Volume 16, Issue 4, December 2007, Pages 311—318] (совместно с А. В. Марковым).
• [www.maikonline.com/maik/showArticle.do?auid=VAFMA5H6JD&lang=ru Компактная математическая модель экономического и демографического развития Мир-Системы (1-1973 гг.). Экономика и математические методы. 2008. № 4. С. 90-101] (совместно с А. С. Малковым и Д. А. Халтуриной).
• [elementy.ru/genbio/synopsis?artid=177 Гиперболический рост разнообразия морской и континентальной биот фанерозоя и эволюция сообществ]. Журнал Общей Биологии. 2008. № 3. С. 175—194 (совместно с А. В. Марковым).
• [www.escholarship.org/uc/item/9jv108xp A Spectral Analysis of World GDP Dynamics: Kondratieff Waves, Kuznets Swings, Juglar and Kitchin Cycles in Global Economic Development, and the 2008—2009 Economic Crisis]. Structure and Dynamics. 2010. Vol.4. #1. P.3-57 (совместно с С. В. Цирелем).
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=295&Itemid=1 О возможности предсказания нынешнего глобального кризиса и его второй волны. Экономическая политика. 2010. № 6. С. 39-46] (совместно с А. А. Акаевым и В. А. Садовничим).
• [www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0040162511000503 Kondratieff Waves in Global Invention Activity (1900—2008). Technological Forecasting & Social Change. 2011. Vol. 78. P. 1280—1284] (совместно с Ю. В. Зинькиной и Ю. В. Божевольновым).
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=271&Itemid=43 Египетская революция 2011 г.: структурно-демографический анализ. Политические исследования (Полис). ЭкстраТекст. 2011. Вып. 1] (совместно с Ю. В. Зинькиной).
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=360&Itemid=70 Explosive population growth in tropical Africa: Crucial omission in development forecasts (emerging risks and way out) // World Futures, 70/2 (2014), 271—305.]
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=361&Itemid=70 On the structure of the present-day convergence // Campus-Wide Information Systems, 31/2 (2014), 41—57.]

См. также

• Клиодинамика
• Законы истории
• Золотой миллиард
• Мир-системный анализ

Литература об А. В. Коротаеве

• Андреев Е. М. [demreview.hse.ru/2014--3/143751262.html Критические заметки по поводу демографических публикаций А. В. Коротаева и соавторов], Демографическое обозрение, 2014, № 3
• Ильин И. В., Мазур И. И., Чумаков А. Н. (Ред.). Глобалистика. Энциклопедический справочник. М.: Альфа-М, 2012. С. 106.
• Милибанд С. Д. Востоковеды России: XX — начало XXI в. М.: Восточная литература, 2008 (ISBN 978-5-02-036365-6). Т. 1. С. 694—695.
• [avmol51.narod.ru/mif_korotaeva.html#Введение Молчанов А. В. Гипотеза сети сознания. Санкт-Петербург, 2006]

Ссылки

• [cliodynamics.ru/ Сайт «Клиодинамика»]
• [www.rsuh.ru/article.html?id=881 Информация об Андрее Витальевиче Коротаеве на сайте РГГУ]
• [www.socionauki.ru/authors/korotaev_a_v/ Информация об Андрее Витальевиче Коротаеве на сайте издательского холдинга «Учитель»]
• [ecsocman.hse.ru/text/16157816/ Биография на портале ecsoman.ru]
• [intersci.ss.uci.edu/wiki/index.php/Andrey_Korotayev Статья об А. В. Коротаеве на InterSci Complexity wiki с полным списком его публикаций]
• [www.svobodanews.ru/Article/2006/02/13/20060213144026027.html Андрей Коротаев. Интервью Радио Свобода] 12 февраля 2006
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=25&Itemid=1 Коротаев А. В. Макродинамика урбанизации Мир-Системы]
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=117&Itemid=1 КОРОТАЕВ А. В. Сценарии будущего: Сингулярность уже рядом?]
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=369&Itemid=1 Египетская революция 2011 г.: структурно-демографический анализ]

Отрывок, характеризующий Коротаев, Андрей Витальевич

– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.


В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.